Вексель судьбы. Книга вторая - Юрий Шушкевич

— Я потрясён твоими познаниями в биологии. Однако какое отношение всё это имеет к нашим баранам?

— Прежде всего, Геннадий Геннадьевич, поступившие из США результаты анализа подтверждает мою гипотезу, что человек по фамилии Гурилёв, который сейчас сидит под замком у нас в подвале где-то прямо под вашим кабинетом, с вероятностью 99% является лейтенантом Гурилёвым из НКВД, который непостижимым образом воскрес, адаптировался к современному миру и теперь доделывает то, что не успел доделать в свою первую, если так можно выразиться, жизнь! Во-вторых, если это так, то сразу же получают объяснения все удачи его и неудачи наши - ведь мы до сих пор играли в разных, так сказать, сущностных категориях. Ну а в третьих - вы сами, наверное, уже догадались, какие потрясающие перспективы открываются перед нами!

— Открываются перспективы? Ха, с помощью воскресшего мертвеца много чего можно найти. Копи царя Соломона, например, или сокровища Чингисхана, зарытые в монгольской степи. Ты предлагаешь этим мне заняться?

— Геннадий Геннадьевич, если позволите, я ещё раз отвлекусь от нашей служебной рутины. Помните, вы как-то в неформальной обстановке рассказывали, что хотели бы - когда, разумеется, выйдете в отставку - заняться вплотную вопросами продления человеческой жизни? Ведь это был бы не только великий гуманистический проект, но и потрясающий бизнес! Очень многие хотят на этой поляне преуспеть, однако не знают, что нужно предпринять. А вот мы, похоже, знаем. Сегодня у нас в руках имеется ключ к тайне вечной молодости, и это ключ - здесь, рядом, у нас в подвале!

Фуртумов задумался. Его шустрый помощник нёс уже отнюдь не мальчишеский бред. Однако как сумел он прочесть его сокровенные мысли, уловить в случайных и ни к чему не обязывающих репликах самое существенное? Геннадий Геннадьевич действительно много и напряжённо думал над тем, что его профессиональный рост в финансовой сфере рано или поздно упрётся в потолок, и тогда ему предстоит конвертировать достигнутые на нынешнем поприще успехи во что-то другое. Этим “чем-то другим” виделись как раз технологии продления жизни.

Но он намеревался, подобно Соросу, начать с того, чтобы широкой рукой раздавать гранты, мониторить мировую науку, выискивать перспективных смельчаков и учёных безумцев, дабы затем из полученных зёрен неспешно и тщательно приступить к возведению фундамента новейшего сверхзнания. Помощник же предлагает совершенно иное. Неужели у них в руках готовое решение? А ведь он, может быть, вполне себе и прав, этот шустрый Наливайко, недаром что сегодня он по-настоящему похож на безумного. Что ж! Безумству умных поём мы песню!

Фуртумов сразу же подумал и о том, что для запуска полномасштабных исследований удивительным образом появляются и деньги. Даже самая скромная, предварительная оценка возвращённых им царских богатств превосходит все мыслимые и немыслимые грани. На что ещё тратить триллионы? На помощь бедным, чтобы бедные, получив бумажки, отнесли их в магазины, цены немедленно подскочили бы, и весь эффект от благодеяния оказался равным нулю? На строительство дорог? Глупо, ведь денег там столько, что на них всю Россию, если не весь мир, можно закатать в асфальт! Финансировать то, что именуется культурой - глупо вдвойне, ибо на дармовые деньги художники будут создавать в основном концепты собственного бреда и выставлять в галереях засушенные экскременты. А вот понять, как работает ген бессмертия, эта престраннейшая концевая ДНК, обнаруженная в крови пришельца из прошлого, отработать технологию и капитализировать её применение - вот задача, достойная не только нового века, но и тысячелетия!

Даже если учёные, к которым обратился Наливайко, и ошиблись в своих выводах, то сама возможность исследовать живого носителя гена, уже позволившего продлить жизнь как минимум на семьдесят лет, обещала бездну ценнейших результатов.

От манящих планов захватывало дух, и Геннадию Геннадьевичу пришлось взять себя в руки, чтобы не выдать волнения.

— Да, ты молодец,— ответил он помощнику.— Мыслишь на перспективу, и уже этим ты заслуживаешь поощрения. Но ведь мало сделать одно открытие - нужно довести его до ума, вложив колоссальные средства. У нас же в стране со средствами всегда были проблемы. Так что не потеряем ли мы приоритет?

— Геннадий Геннадьевич, не потеряем! У нас же теперь есть практически неограниченные внебюджетные источники! Точнее - у вас, простите…

— Ты об этих? О швейцарских?

— Ну да. Мне кажется, их хватит на не одну сотню подобных проектов. Да и западники при подобном использовании не будут вставлять нам палки в колёса - в общих же интересах дело будет!

“И здесь меня опередил! Словно мысли читает… Умён, как дьявол, далеко пойдёт…Смотри, Фуртумов, съест он когда-нибудь тебя, смахнёт и закопает… Надо быть с ним построже да поосторожней!”

И он решил немного остудить пыл помощника, сказав, что вопрос об инвестициях в новейшие технологии - едва ли ни главнейший в уже согласованной им с банкирами повестке дня на пятницу.

— Я всегда буду благодарен вам, что вы научили меня мыслить в одном направлении с вашим, Геннадий Геннадьевич!— ловко выкрутился Наливайко.

— Не умаляй своих достоинств,— покровительственно прозвучал ответ.— Лучше подумай, что нам в изменившихся обстоятельствах делать с Партизаном?

— Я уже подготовил один план и хотел его с вами обсудить.

“Нет, это не человек… это просто феномен какой-то! После Гурилёва его вторым номером необходимо подвергнуть исследованиям…”

— Ну давай, излагай свой план.

— Я слышал, вы хотите Партизана сегодня или завтра отпустить? Пожалуйста, придумайте повод, чтобы этого не делать. Или, давайте, пустим дезинформацию.

— В смысле что Партизана отпустили, а на деле - оставили у себя?

— Не совсем у себя. Его надо как можно скорее отправить в Америку.

— Как можно скорее не получится - я через погранслужбу надолго заблокировал ему за границу выезд.

— Ничего страшного. Его можно отправить как багаж.

— Шутишь?

— Нисколько. В субботу утром из Шереметьева в Нью-Йорк летит рейс “Дельты”, на нём будет дипломатическая почта. Я договорился кое с кем, что в одном из контейнеров будет наш груз.

— Мне кажется, ты сошёл с ума, Наливайко! Собираешься везти человека багажом? Может, выкачаем из него литр крови и отправим кровь, пусть её там исследуют?

— Тонкие соединения могут разрушаться. Требуется исследование in vivo.

— А у нас?

— А у нaс в таком случае это in vitro будет называться. То есть “образец в стекле”.

— Хм, а я думал, что in vitro - это медицинская фирма, проверяющая за деньги на вензаболевания. Полезно иногда разговаривать с умными людьми! Ладно, шучу. Но идея твоя мне не нравится. Готовь другие варианты.