Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Торр вздохнул, поёрзал затылком по металлу внутренней обшивки «серого коршуна». Сволочи, конечно, ведь летом жарко, а зимой холодно, могли бы… Ладно, что будет, то и будет. Пока у него всё обходилось. Даже — он невольно усмехнулся — родня нашлась…
…Он уже продышался, осмотрелся и, признавая правоту старинного изречения, что в каком полку служишь, так по тому Уставу и живёшь, старательно, потому как жить хочется, а нравы здесь тоже… простые и строгие, и цацкаться с тобой никто не будет, приучал себя к здешним порядкам. Тем более, что уж слишком особо от привычных они не отличались. Ну, прописку ему ни в первую ночь, ни в последующие не устроили. Думал, что пока приглядываются и принюхиваются, но, не выдержав ожидания, где-то на третий или четвёртый день вечером после ужина подкатился к Рыжему с вопросом, дескать, когда, а то которую ночь вполглаза спит, а тот сначала хохотнул, а потом объяснил, что здесь этим не балуются, потому что люди, а не лягвы голозадые, и не спрашивай больше, а то обидишь подозрением, получишь по полной… Эти ругательства он уже знал и понимал. Ну и… решил, что всё, что уже можно и себя ставить, чтоб не на самом низу. И вроде бы ни в чём его не обделяли, и работа оказалась по нему — генераторы обслуживать — и по силам, и по знаниям, и не обидно, вот и стал по сторонам да на девок поглядывать, ну, и увидел. Ту самую, с которой у него всё и началось, чернявую девчонку. И рослого белобрысого парня, который её сзади обхватил и не выпускает. И ржёт ещё, сволочь белёсая. А она пищит и выкрутиться не может. Ну, и рванул на выручку. В последний миг удержал удар, чтобы не убить, а только вырубить и отбросить. Ну и… тот лежит и не кричит, а скулит и встать не может, девчонка в рёв от страха, а он… ну, тут сразу со всех сторон набежали, зажали в кольцо, но — не сразу, но всё же понял — не для битья, а загораживая, вот и стоял почти смирно, даже глаза опустил. И стали разбираться… Нет, по шее он справедливо получил. И что полез, не разбираясь, в чужую игру, и что удара не соразмерил.
— И чего полез?
Он молча мотнул головой, отказываясь отвечать.
Но Рыжий — как раз перед обедом дело было, и гаражные уже пришли — догадался:
— Это с неё у тебя и началось?
Пришлось, признаться. А как шагнул, так и иди. И на следующий добродушно-насмешливый вопрос он ответил, по-прежнему глядя в землю, но честно:
— И чем она так тебе приглянулась?
— Она на Тийрну похожа, — и, не дожидаясь новых вопросов, нехотя стал объяснять: — Ну, в той семье, где доращивали меня, девчонка, на два года младше, она одна жалела меня.
Наступила почему-то тишина, а потом заговорили сразу в несколько голосов. Он по-прежнему смотрел в землю и потому не видел говорящих, а только слышал. От некоторых слов начинала дёргаться в глубине головы боль, но не сильно, а коротко и терпимо.
— Вон оно как…
— Сестрёнка значит…
— Ну, за сестрёнку это можно…
…Торр снова усмехнулся. Вот так и появилась у него родня: младшая сестра и её, а, значит, и его дядя — Бусинка и Уручник. Родня по местным понятиям неплохая. Уручник не абы кто, а толковый плотник, а Бусинка — про себя он называл её по-ургорски, перевели ему прозвище — девка разумная. С голоса Уручника заучил имена и степени родства, удивляясь, конечно, что «у ейной матки и мово вотчима сеструха общая» считается роднёй. Ведь если перевести, то приёмная мать Бусинки и приёмный, опять же, отец Уручника имеют общую сестру, то есть они-то родня, но у Уручника и Бусинки общей ни крови, ни утробы нет, это ж с ума сойти. А он сам им теперь принятой…
Машина резко затормозила, так что сидящих в кузове побросало бы друг на друга и борта, если бы не прикреплённые к скобам наручники. Кто-то охнул от боли, кто-то шёпотом выругался. Шёпотом, потому что открылась задняя дверца и сержант с зелёными петлицами отцепил двух сидящих у самого входа.
— Пошли вон, обалдуи, — и кому-то невидимому: — Принимайте своих.
Хлынувший в открытую дверцу солнечный свет заставил всех зажмуриться, а, когда дверца захлопнулась и машина сорвалась с места, снова побив их слегка друг о друга, шёпот стал общим.
— Так чо? И впрямь…
— Не обманули, выходит…
— Это ж…
— Заткнись, пока не сглазил…
Светлобородый сосед — Торр всё-таки вспомнил: Беляк из третьей общей бригады — вполголоса выдохнул:
— Ну, Судьба-сестра, если впрямь по своим посёлкам отправляют…
Торр понимающе кивнул, безмолвно всхлипнув: «А меня-то куда?»
* * *
Дамхар
Ведомство Учёта Несамостоятельного Контингента
573 год
Лето
10 декада
4 день
Глава дамхарского филиала Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента с брезгливым интересом рассматривал стоящего перед ним голого поджарого, но не тощего парня с синим кружком клейма над переносицей и топорщащимися жгуче-чёрными короткими волосами. Чистокровный ургор… рядовой спецвойск… да, такого в его многолетней практике ещё не попадалось. То-то почти весь состав сбежался посмотреть на эту сортировку. Формально — ничего особенного, обычная рутина, а фактически… Ну и… указания были даны точные и тем ведомством, с которым не то что спорить, а даже мысленно сомневаться в его правоте весьма и весьма опасно. Тем более, что проконсультироваться с коллегами, проводившими перерегистрацию в Королевской Долине было и разумно, и выполнимо. Так и сделали. Заодно узнали кое-что интересное и позволяющее оглядеться и оценить намечающиеся перспективы и тенденции. Сказано заполнять со слов, значит и заполним, а то, что карточка учёта из части и постановление о смене статуса индивидуума из Ведомства Юстиции так и не поступили, проигнорируем.
Трое суток в общей камере прошли, по мнению Торра, вполне нормально. «Галчонком» его признали сразу, ладони смотреть не стали, порядков и правил, писаных и
