Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Венн аккуратно убрал газету в предназначенную для этого папку, несколько долей посидел в углу у маленького столика с бокалом вина, размышляя о вероятных, маловероятных и невероятных последствиях, и, оставив бокал нетронутым, перешёл к обычной текучке.
Храм
Его Огненное Великолепие Воистину Сверкающий Глава Храма и Хранитель Священного Огня задумчиво перечитал аккуратно выделенную карандашной рамочкой статью. Вот даже как. Однако, хватка чувствуется весьма серьёзная. И позволил себе усмехнуться — волчья хватка, родовая. Родовая? Да, ненависть к генералу Юрденалу, создателю этой «фабрики» прочитывается — для знающих — вполне родственная, кровная ненависть, кровная месть. И если это совместить с недавними событиями в Орртене, то цепочка получается действенной. У него самого личных чувств к Яржангу Юрденалу нет. Когда он уходил в Храм, Яржанга ещё не было, а порог Храма режет все узы и связи даже лучше — новая усмешка — кожаного ошейника. Но стоит иметь в виду, что автор вполне возможно — родич. И генералу, и ему самому. Такие способности по сбору информации и возможности по её обнародованию — тоже ресурс и весьма ценный. А теперь…
— Мерзость. Искажение воли Огня. Нарушившие ответят перед Огнём.
Понимающий кивок секретаря: Храм осуждает, но не вмешивается.
Офицерский Клуб
После… инцидента, назовём это так, с Гарвингжайглом каждое посещение Офицерского Клуба давалось Яржангу Юрденалу нелегко. Нет, разумеется, никто ни словом, ни взглядом не позволил себе ни малейшего намёка, но само сознание, что они все — да гореть им в Тарктаре — знают, возможно, не всё, но главное… знают и… молча, а за спиной, конечно, и вслух насмехаются, и обсуждают. Да одно то, что ни один, ни разу даже для приличия, с формальной вежливостью не осведомился о здоровье единственного сына и наследника… это даже не свидетельство, а доказательство их осведомлённости!
И именно поэтому — Юрденалы не отступают — он не позволяет себе пропускать традиционные встречи в «генеральском кружке», и в положенный день, период, долю и мгновение входит в зал Офицерского Клуба, проходит к своему креслу и садится, обмениваясь с остальными вежливым общим приветствием и принимая столь же вежливые кивки.
И сегодня всё было, как всегда. Правда, улыбки… какие-то … странные. И на выдвижном столике-подлокотнике его кресла лежит… газета?! Ну-ну.
Не меняя ни шага, ни выражения лица, Юрденал невозмутимо опустился в кресло и взял газету. «Эхо. Свободная газета свободных людей». Надо же, эти либералишки добрались до Офицерского Клуба. Давно надо было передавить их, нет, выжечь. И что именно он — по мнению соратников, ибо больше некому — должен прочитать в этой пачкотне? Так, маленькая, но многозначная пометка, значок стратегической важности в левом верхнем углу. «Фабрика маньяков»? Автор… Никто и он же Некто. Трусливы штафирки, собственного имени боятся. Но — надо отдать должное — правдивы: они все никто, никем и останутся. Ну, и что тут такого, что соратники решили его познакомить с этой писаниной?
Продолжая негромко болтать о всяких пустяках, остальные ненавязчиво наблюдали, как бледнеет от страха и злобы лицо отставного генерала спецвойск Яржанга Юрденала. Некоторые с сочувствием, кое-кто с равнодушным интересом, но были и те, кто со злорадством, а генерал артиллерии Раргонтайг с почти нескрываемым удовольствием. Вот она — справедливость Огня! Ведь всё — правда, постыдная, уничтожающая не род, а честь рода, что страшнее и сильнее простого убийства, оно уничтожает людей человека, но остаются имя, слава и честь, а тут… жив, но живи обесчещенным, обесчестив свой род во веки веков на семь колен и восемь сторон!
Юрденал заставил себя положить газету обратно на подлокотник и молча встать. Не глядя, нет, не видя никого и ничего вокруг, сохраняя безупречную, но заметную только очень опытному глазу напряжённую выправку, он покинул Офицерский Клуб. Генеральский кружок обменялся понимающими взглядами и продолжил свои разговоры, будто ничего, не только чем-то примечательного или значимого, а просто ничего не произошло. Раргонтайг кивком указал дежурному вестовому на оставленную газету, и тот, никак не выражая никаких эмоций, убрал её, вернув в клубную библиотеку.
Холодный осенний ветер ударом по лицу привёл Яржанга Юрденала в обычное состояние. Он уже жалел, что сорвался, проявив свои эмоции, вернее, сердился на себя, и потому пошёл домой пешком. И успокоиться, и обдумать по пути.
Нет, он этого так не оставит. Надо связаться… с кем? Не с этим же мальчишкой, рохлей и хлюпиком, которого поставили на его место, а с тем, в Доме-на-Холме, который и курировал его, нет, не лично, насчёт этого он и тогда не заблуждался, что он сам для этих, да, точное дали им прозвище, серых крыс или просто серых, не более, чем даже не фигура, а разменная фишка в их играх, и тогда они его от Игровой Компании не прикрыли, оставили один-на-один, но тогда он сам был виноват, да, признание своей ошибки — основа анализа и последующего плана, не отследил, кто там сидит за спинами официальных владельцев, вот и проиграл, но сейчас речь не о нём, а обо всём, даже не подразделении, а роде войск, специфическом, но доказавшем свою необходимость. Но это только один из возможных вариантов. Нужны, как минимум, ещё два. И времени в обрез. Потому что этот пасквиль засыплют другими, столь же крикливыми и лживыми, и уже будет непонятно, за что. А надо наглядно, чтобы поняли и усвоили… И даже неофициальный вариант лучше.
К Орртену он подошёл, уже успокоившись, с принятым решением и почти составленным планом действий. Разумеется, появление такой… мерзости не обошлось без чьей-то, и весьма высокой санкции. Значит, официальная операция невозможна, а вот стихийный гнев и месть оскорблённых рядовых — это уже совсем другое. Не предписано, но допустимо. Как драка в борделе. Наказанием перевод из Аргата в провинцию, ну, от силы не более трёх суток карцера, а понижение в звании рядовым не грозит. Так и сделаем.
