Провидица - Юлия Григорьева

— Так всему виной ревность? — спросил он, наконец. — Ты страдаешь от того, что во дворце есть женщины? Их не будет, коли тебе это угодно.

Катиль мотнула головой, показывая, что она не это хотела сказать.

— Посмотрите на меня, лаисса Альвран, — потребовал князь. — Взгляни на меня, Кати. Я вовсе некрасив, часть женщин, которые смотрят на меня, видят возможную выгоду, а часть трясется от ужаса. Первых я презираю, мимо вторых прохожу, не оглядываясь, дабы не пугать их. Сам же я вижу лишь одну женщину, и она сейчас на моих коленях и говорит несусветную чушь. Где моя разумная маленькая Кати? — голос мужчины смягчился.

Катиль все же взглянула на него. Ладошка девушки коснулась щеки князя, ласково погладила, и Гален замер, боясь спугнуть этот невинный порыв. Кати теперь не старалась спрятаться, она провела кончиком пальца от высокого лба Корвеля, по переносице, мягко скользнула по небольшой горбинке, сдвинула пальчик вниз и осторожно обвела контур мужских губ.

— Вы красивый, Гален, — тихо сказала она, заканчивая свое путешествие на ямочке, венчавшей тяжелый квадратный подбородок. — Красивей вас я не видала мужчины. Вы мужественный, у вас открытый честный взгляд, а ваши глаза… Я каждый раз теряю себя, когда заглядываю в них. — Вдруг отдернула руку и спрятала ее за спиной, после опустила голову и вздохнула.

— Почему ты остановилась, Кати? — спросил Гален. — Твои руки так нежны, касания приятны.

— Они слишком уродливы, чтобы касаться вас, — с досадой произнесла лаисса и попыталась встать.

Гален шумно выдохнул и укоризненно покачал головой.

— Глупый воробей, — сказал князь и поймал руки девушки, аккуратно сжимая оба запястья одной ладонью. — А впрочем, пусть пока побудут там.

Мужчина улыбнулся, не пряча коварства, поймал второй рукой Кати за подбородок и поднял ее лицо вверх, заставляя смотреть себе в глаза.

— Прекраснейшая, — прошептал он и коснулся своими губами уголка губ лаиссы.

После поцеловал кончик носа, висок, скулу. Он целовал ее везде, где не было ожогов, боясь причинить боль. Затем коснулся щеки, и Катиль дернулась, испуганно пролепетав:

— Не надо, Гален, не касайтесь этих ужасных рубцов.

— Маленьких рубчиков, которые заживают быстрей, чем ночь сменяет день? — с добродушной насмешкой спросил Гален. — Ледяная Катиль Альвран позволила себе быть женщиной и теперь придумывает всякие глупости, не так ли, воробышек?

Кати промолчала. Ей так хотелось признаться в своих страхах и сомнениях, но она опять не решилась, опасаясь выглядеть еще глупей. Корвель несколько мгновение смотрел в чистые синие глаза, наполненные непонятными ему сейчас чувствами, снова склонился к благородной лаиссе и шепнул:

— Моя любимая Кати.

— Ах, Гален, — выдохнула девушка, и ее уста оказались в плену мужских требовательных, но таких нежных губ.

Князь оторвался от Катиль, пересадил ее ложе и пропустил между пальцами шелковистую прядь длинных волос.

— Завтра коронация, — сказал он. — Ты ведь будешь рядом со мной в этот день?

— Я не спущу с вас глаз, Гален, — ответила Катиль. — Я хочу увидеть, как венец украсит ваше чело.

— После коронации я объявлю тебя своей невестой и назначу день свадьбы, — закончил мужчина, пытливо заглядывая в глаза лаиссе. — Я больше не потеряю тебя, юркая птичка, больше никогда и ни за то не потеряю.

И вновь Катиль промолчала, только прижалась головой к могучему плечу князя.

— Ты ведь будешь со мной? — спросил он.

Девушка кивнула, и Гален удовлетворенно вздохнул.

— Тогда до завтра, Кати. Я буду тосковать и думать о тебе, — князь коснулся губами ее макушки и встал. — Добрых снов, воробышек.

— Добрых снов, мой князь, — ответила Катиль и проследила взглядом, как за Корвелем закроется дверь. После поднялась с постели и позвала. — Ведиса! — Ей было, что велеть служанке, благородная лаисса приняла окончательное решение…

Утро следующего дня выдалось суетным. Князь не зашел к Катиль, но передал пожелание милости Святых и доброго утра. К устному пожеланию прилагалась короткая записка. Лаисса Альвран открыла ее и прочла: «Не могу дождаться мгновения, когда ты встанешь рядом со мной. Твой тоскующий волк».

— Волку нужно думать о коронации, а не о том, чего он хочет, — прошептала Кати.

— Господин ждет ответа, — склонил голову слуга.

Лаисса вздохнула, закусила губу и ответила: «Чирик-чирик». Легкий смешок все же прорвался наружу, но Кати натянула на лицо привычную маску непроницаемости, запечатала короткое послание и передала слуге. Лишь когда за ним закрылась дверь, девушка позволила себе улыбнуться, но тут же всхлипнула и закусила костяшку пальца, чтобы не расплакаться.

Хмурая Ведиса принесла госпоже завтрак, слуги наполнили купель, и Катиль занялась приготовлениями. Она коротко взглянула на белоснежное платье, пошитое для нее всего за один день и одну ночь, так повелел князь. Белый — королевский цвет, и Гален, словно спеша привязать к себе лаиссу, опутывал ее символизмом скорой свадьбы и коронации, как паук паутиной.

Катиль не удержалась и подошла к платью. Несмотря на скорость, платье вышло красивым необычайно. Полюбовавшись на работу нескольких лучших портных, она решительно отвернулась и направилась к приготовленному Ведисой простому темно-синему платью.

— Господин будет недоволен, — заметила служанка, помогая лаиссе одеться.

— Он уедет раньше, — возразила Катиль.

— Никуда он без вас не уедет, госпожа, — покачала головой женщина. — Наш господин на вас наглядеться не может.

— Было бы на что глядеть, — поморщилась девушка.

Служанка промолчала, но взгляд ее выражал сомнения и укоризну. Катиль подождала, пока Ведиса соберет ей в волосы, окинула быстрым взглядом свое отражение в зеркале и накрылась вуалью. Теперь оставалось дождаться, когда князь отбудет в Первый Дом Святых…

— Господин со свитой уехал, — сообщила Ведиса, быстро входя в покои. — Я же говорила, что он будет недоволен, уезжал мрачней тучи. И это в такой-то день, эх, — покачала головой женщина.

Катиль нервно потерла руки. Портить день коронации ей вовсе не хотелось, и она очень надеялась, что… Впрочем, даже если он разгневается, то будет вынужден держать себя в рука, потому что к тому мгновению, когда Кати собиралась покинуть Первый Дом Святых, князь должен был стать уже королем. И увидеть, как на его чело возложат венец Валимара, лаисса Альвран хотела до зубовного скрежета.

Она прихватила накидку и направилась к дверям.

— И мы едем, — сказала девушка, покидая свои покои.

— Эх, — снова вздохнула Ведиса, следуя за своей госпожой.

Улицы оказались забиты до отказа. Народ желал увидеть нового государя, забрасывая его путь цветами. Отряд воинов, одетых в синие туники с волчьими головами в круге, сопровождавший князя, проехал по улицам раньше, и теперь богатые повозки, в которых сидели благородные лаиссы, и лассы на лошадях ехали по дороге из цветов. Воины же удерживали проход, по которому знать двигалась к главному храму королевства, открытым, не позволяя зевакам сомкнуть ряды.