Провидица - Юлия Григорьева

Она прихватила накидку и направилась к дверям.

— И мы едем, — сказала девушка, покидая свои покои.

— Эх, — снова вздохнула Ведиса, следуя за своей госпожой.

Улицы оказались забиты до отказа. Народ желал увидеть нового государя, забрасывая его путь цветами. Отряд воинов, одетых в синие туники с волчьими головами в круге, сопровождавший князя, проехал по улицам раньше, и теперь богатые повозки, в которых сидели благородные лаиссы, и лассы на лошадях ехали по дороге из цветов. Воины же удерживали проход, по которому знать двигалась к главному храму королевства, открытым, не позволяя зевакам сомкнуть ряды.

Катиль не глядела ни на служанку, ехавшую напротив, ни на улицу сквозь окошечко в деревянной стенке повозки. Она вообще старалась ни на что не обращать внимания, и даже не думать, отгородившись от того множества чувств и сомнений, круживших голову еще с ночи, изо всех сил мешая свершить задуманное.

— Приехали, госпожа, — окликнула ее Ведиса, когда повозка остановилась.

Лаисса Альвран кивнула и выбралась наружу. Здесь ее ждал сайер Гудваль. Он изумленно вздернул брови, глядя на повседневное облачение Катиль.

— Рано мне еще в королевские одежды рядиться, — пояснила девушка на его вопросительный взгляд и вошла в Дом Святых Защитников.

Путь для нее был приготовлен, и лаисса смогла пробраться ближе к алтарю, где уже стаял Верховный отец-служитель. Гален то и дело оборачивался назад, не давая начать коронацию. Но вот его взгляд остановился на рыжей шевелюре сайера Гудваля, скользнул ниже, и брови князя сошлись у переносицы.

Катиль поклонилась и застыла, сложив на животе руки. Корвель еще мгновение смотрел на лаиссу, неожиданно тяжело вздохнул и повернулся к Верховному отцу, кивнув ему. Тот воздел руки и над собравшимися понеслась молитва во славу Святых Защитников, восхвалявшая их мудрость и доброту. Молитва, с которой начиналась любая служба, будь то коронация, свадьба или похороны.

Благородные лассы, лаиссы и простые воины, присутствующие в Доме Святых, шепотом повторяли за Верховным служителем, устремив взгляды к изваянию, изображавшей трех святых, стоявших спиной друг к другу. Кати тоже смотрела на них, невольно вспоминая писание, где рассказывалось, как три воина встали против Нечистого, вознамерившегося поглотить землю и ее обитателей, наполнив мир стонами и плачем. Втроем противостояли воины войску Нечистого, а когда разверзлась земля от шагов многих тысяч ног и копыт, Святые защитники повергли в разлом Нечистого Властелина и всю его поганую рать. А после поклялись всегда быть защитой людям и вознеслись на Небеса, откуда теперь следят, чтобы на земле царили мир и процветание.

Катиль заглянула в безжизненно лицо одной из статуй, удивляясь, неужто она, правда, так похожа на нее? Отчего ей столько раз говорили об этом? Спокойна, да, умеет сдерживать свои порывы, но ведь она живая! Ее, как и всех остальных, терзают сомнения, и даже дар провидения не может их развеять. Девушка вновь взглянула на изваяние и вздохнула, Святые хранили молчание и на ее вопросы не спешили ответить, словно давая Катиль возможность самой решить свою судьбу.

— Гален Корвель, сын Эдрига Корвеля, сына Орфрада Корвеля, осознаешь ли ты тяготы, которые лягут на твои плечи? — услышала Катиль и устремила взор на князя.

Теперь она не сводила с него взгляда, с жадностью впитывая в себя широкий разворот могучих плеч, затянутых в белоснежный камзол. Черные волосы, закрывавшие основание шеи, голос. На мгновение прикрыла глаза и вспомнила каждую черточку дорого ей лица. На губах Кати мелькнула улыбка, но ее никто не увидел под густой вуалью, как не увидел слезы, катившиеся по щекам. Уже скоро…

— Готов ли ты нести бремя власти с честью и доблестью, подобающей настоящему правителю?

— Готов, — ответил Гален.

— Клянешься ли ты быть отцом своим детям, ибо подданные твои отныне и есть дети твои, пока Святые Защитники не призовут тебя?

— Клянусь.

— Принимаешь ли ты венец короля Валимарского с открытой душой и без злокозненных помыслов?

— Моя душа чиста и открыта.

— Да свершится промысел покровителей наших, Святых Защитников и Хранителей.

Венец из белого золота, с алой каплей рубина опустился на склоненную голову Галена Корвеля. Кати подавила всхлип и отступила назад.

— Я сохраню твой образ в своем сердце, мой король, — произнесла девушка одними губами, делая еще шажок назад.

Ее место тут же заняли, и маленькая лаисса поспешила покинуть Первый Дом Святых. Она выскользнула из приоткрытых створ, сбежала по ступеням и юркнула за угол, где ее ждала простая повозка. В повозке сидела Ведиса, прижимая к груди узелок с вещами. На козлах расположился Рагнаф, давший согласие на свою помощь в пути. Он склонил голову, приветствуя лаиссу Альвран, тронул вожжи, и повозка покатилась в сторону городских ворот…

Глава 44

Гален Корвель, проснувшийся рано, ощутил неожиданно сильное волнение. И это чувство возникло вовсе не из-за коронации, князь разволновался, как юнец, которому везут невесту. Усмехнувшись, мужчина привел себя в порядок, позавтракал и даже успел принять Гудваля, находившегося в приподнятом настроение. Сайер принес новому правителю все, что нашел по последним посольствам, и зачитал вслух, пока Гален одевался.

— Лис, — вдруг позвал его князь. Ростан оторвался от бумаг и увидел открытую мальчишескую улыбку. — Заткнись.

— Хм… — изломил бровь Гудваль. — Как угодно моему господину.

Гален рассмеялся и подозвал к себе слугу. Он быстро написал записку и отправил пожилого мужчину к лаиссе Альвран, велев не возвращаться без ответа. И когда слуга передал ему ответ, взлохматил себе волосы, открыл послание и расхохотался, глядя на ответ лаиссы.

— Моя Кати умеет удивить, — сказал он и выдохнул. — Лис, я схожу с ума.

— Лекаря или палача? — деловито осведомился сайер.

— Ростан, ты мне друг, потому, ежели будет на то надобность, я тебя убью лично, — осчастливил Гудваля Гален.

Сайер поперхнулся и возмущенно посмотрел на князя.

— Велик мой господин, и до-обр, — ядовито протянул он и удостоился очередной шальной улыбки.

Прислуга суетилась вокруг господина, поправляя короткий плащ, Гудваль надел на шею Корвеля золотую цепь с волчьей головой в круге, отлитую к этому дню, лассы, допущенные до сборов будущего короля, почтительно подали меч и кинжалы, которые не полагались на церемонию, но это не означало, что господин собирался отказываться от своих привычек. К назначенному часу Гален был собран и готов к выезду. Но лаисса Альвран, которую он ожидал, желая отправиться в Дом Святых со своей невестой, так и не появилась.