Разоблаченная Изида. Том II - Елена Блаватская

«Как же так получается, что в вас так много языческого, несмотря на то, что вы так долго уже числитесь христианами?»

Ответ был таков:

«Что бы вы сделали, отец, если бы в вашу страну вторглись враги вашей веры? Разве вы не забрали бы все свои книги и облачения и знаки религии и не удалились бы в самые потаенные пещеры и горные глуши? Это как раз то, что наши жрецы, пророки, предсказатели и нагуалисты делали до сих пор и по прежнему делают».

Такой ответ от римского католика, допрашиваемого миссионером православной или протестантской церкви, заработал бы для него венец святого в папской мученико-логии. Лучше такая «языческая» религия, которая может выманить из Франсиса Ксавье хвалу, возданную им японцам, говоря, что «по добродетелям и честности они превзошли все народы, какие ему когда-либо пришлось видеть», — чем такое христианство, продвижение которого по лицу земли сметает с нее туземные народы подобно огненному урагану.[674] Болезни, пьянство и деморализация — вот непосредственные результаты отступления от веры своих отцов и обращения в религию пустых форм.

Для того, чтобы узнать, что христианство сделало для Британской Индии, нет надобности обращаться к враждебным источникам. Капитан О'Трейди, бывший британский офицер, говорит:

«Британское правительство совершает позорное дело, превращая туземцев Индии из расы трезвенников в нацию пьяниц. И из-за чистой жадности. Пьянство запрещено религиями как индусов, так и мусульман. Но… пьянство с каждым днем все больше и больше усиливается… То, чем проклятая торговля опиумом, силою навязанная Китаю британской алчностью, стала для этой несчастной страны, тем теперь становится для Индии правительственная торговля напитками. Ибо это правительственная монополия, построенная точно по той же самой модели, как правительственная монополия на табак в Испании… Дворовые слуги европейских семейств обычно становятся страшными пьяницами… Комнатные слуги обычно не любят выпивок и в этом отношении гораздо более респектабельны, чем их хозяева и хозяйки… все пьют… епископы, капелланы, выпускницы интернатов, и все».

Да, это вот те «блага», которые современная христианская религия вместе с ее Библиями и «Катехизисами» приносит «бедным язычникам». Ром и внебрачные дети — Индустану; опиум — Китаю; ром и безобразные беспорядки — Таити; а хуже всего — пример лицемерия в религии, и практический скептицизм и атеизм, который, поскольку он кажется достаточно хорошим для цивилизованных людей, со временем может оказаться вполне пригодным для тех, кого теология слишком часто держит под тяжелым гнетом. С другой стороны, все благородное, духовное и возвышающее в древних религиях — отрицается и даже умышленно фальсифицируется.

Возьмите Павла, прочтите то малое подлинное, что осталось от него в писаниях, приписываемых этому смелому, честному и искреннему человеку, и вы увидите, может ли кто-либо обнаружить в них хотя бы одно слово, которое означало бы, что Павел подразумевал под словом Христос что-либо большее, нежели абстрактный идеал личной божественности, обитающей в человеке. Для Павла Христос не есть личность, но воплощенная идея. «Если кто-нибудь пребывает в Христе, он есть новое творение», он возродился, как после посвящения, ибо Господь есть дух — дух человека. Павел был единственным из апостолов, кто понял сокровенные идеи, лежащие в основе учений Иисуса, хотя он никогда не встречался с ним. Но Павел сам был посвященным; и в своем стремлении к осуществлению новой и широкой реформы, охватывающей все человечество, он искренне ставил свои собственные доктрины значительно выше мудрости веков, выше древних мистерий и заключительных откровений эпоптам. Как профессор Уайлдер отлично доказывает в ряде талантливых статей, то был не Иисус, но Павел, кто являлся настоящим основателем христианства. «Ученики в Антиохии в первый раз стали называться Христианами», — говорится в «Деяниях Апостолов». [XI, 26]

«Такие люди как Ириней, Епифаний и Евсевий оставили потомству репутацию о такой бесчестной и полной лжи деятельности, что тошнит при повествованиях о преступлениях того периода», — пишет этот автор в недавно появившейся статье.[675] — «Не следует забывать», — добавляет он, — «что когда мусульмане в первый раз покорили Сирию и Малую Азию, то христиане тех областей их приветствовали как избавителей от невыносимого угнетения со стороны правящих властей церкви».

Магомета никогда не считали, и теперь не считают, богом; все же, побуждаемые его именем, миллионы мусульман служили своему Богу с пылом, равного которому не найдешь в христианском сектантстве. Что они печально дегенерировали со дней своего пророка, это не меняет сути дела, но только тем более доказывает преобладание материи над духом по всему миру. Кроме того, они никогда не отходили от первоначальной веры больше, чем сами христиане. Почему же тогда Иисуса из Назарета, который в тысячу раз выше, благороднее и нравственно величественнее Магомета, христиане не чтут также и не следуют ему на практике, вместо того, чтобы слепо его обожать в бесплодной вере, как бога, и в то же время поклоняться ему в манере некоторых буддистов, которые вертят свои молитвенные колеса. Что эта вера стала бесплодной и не более достойна названия христианства, чем фетишизм калмыков — названия философии, проповедовавшейся Буддой, — в этом никто не сомневается.

«Не следует предполагать, что мы допускаем мнение», — говорит д-р Уайлдер, — «что современное христианство в какой-либо степени идентично с религией, проповедовавшейся Павлом. В нем не хватает его широты взгляда, его искренности, его острого духовного восприятия. Нося на себе отпечатки тех народов, которые его исповедуют, оно являет столько же форм, сколько рас его исповедуют. В Италии и Испании оно одно; но значительно отличается во Франции, Германии, Голландии, Швеции, Великобритании, России, Армении, Курдистане и в Абиссинии. По сравнению с предшествовавшими культами, изменение, кажется, коснулось больше названия, чем духа. Люди легли спать язычниками и проснулись христианами. Что же касается „Нагорной Проповеди“, ее выдающиеся доктрины более или менее отвергаются каждой христианской общиной сколько-нибудь значительных размеров. Варварство, угнетение, жестокие наказания теперь так же обычны, как в дни язычества.

Христианства Петра больше не существует; христианство Павла вытеснило его, и в свою очередь слилось с другими мировыми религиями. Когда человечество станет просвещенным или когда варварские расы и семейства будут вытеснены расами более благородной натуры и инстинктов, — эти идеальные совершенства могут стать реальностями.

«Христос Павла» явил загадку, которая вызвала напряженнейшие усилия к ее разрешению. Он был чем-то большим, чем Иисус Евангелий. Павел совершенно отбросил их «бесконечные генеалогии». Автор четвертого Евангелия, будучи сам александрийским гностиком, описывает Иисуса как то, что теперь назвали бы «материализованным» божественным духом. Он был Логос или Первая Эманация — Метатрон… «Мать Иисуса», подобно принцессе Майе, Данае или, возможно, Периктионес, дала жизнь не ребенку от любовного союза, но божественному отпрыску. Никакой еврей, какой бы то ни было секты, никакой апостол, никто из первоначальных верующих не провозглашал такой идеи. Павел трактует о Христе скорее как о персонаже, чем личности. На священных уроках тайных собраний божественная доброта и божественная истина часто персонифицировались в человеческой форме, осаждаемой страстями и человеческими вожделениями, но стоящей выше их; и эта доктрина, появившись на свет из подземных святилищ, была воспринята церковниками и глубокомыслящими людьми, как доктрина о беспорочном зачатии и божественном воплощении».

В одной старой книге, изданной в 1693 г. и написанной Сьером де ла Лоубэ, французским послом при Сиамском короле, сообщаются многие интересные факты о сиамской религии. Замечания сатирического француза настолько заострены, что мы дословно приведем его слова о Сиамском Спасителе — Соммона-Кадом.

«Каким бы чудесным они не представляли рождение своего Спасителя, они не перестают наделять его отцом и матерью.[676] Его мать, чье имя можно найти в некоторых из их Бали (Пали?) книг, называлась, как они говорят. Маха МАРИЯ, что, по-видимому, означает великая Мария, так как Маха значит великий. Как бы то ни было, это постоянно привлекает внимание миссионеров, и вероятно, дало повод сиамцам верить, что Иисус, будучи сыном Марии, был братом Соммона-Кадом, и поскольку был распят на кресте, то явился тем испорченным братом, которым они наделили Соммона-Кадом, под именем Тхеветат, и о котором они говорят, что он подвергался наказанию в Аду, причем наказание это было сопряжено с чем-то похожим на крест… Сиамцы ожидают другого Соммона-Кадом, я хочу сказать, другого чудотворца ему подобного, по имени Пронарот, приход которого, по их словам, был предсказан Соммоном. Он совершал различные чудеса… У него было два ученика, которые стоят по обе стороны его идола; один по правую сторону, другой по левую… первого зовут — Пра-Магла; второго — Пра-Скарибут… По данным этих же Бали книг, отцом Соммона-Кадом был царь Теве-Ланка, т. е. царь Цейлона. Но так как в Бали книгах отсутствует дата и имя автора, то они не более достоверны, нежели все такие предания, происхождение которых неизвестно».[677]