Разоблаченная Изида. Том II - Елена Блаватская

Этот последний аргумент и необдуман и наивно выражен. В целом мире мы не знаем другой такой книги, которая была бы менее удостоверена датой, именами авторов или традицией, чем наша христианская Библия. В силу этих обстоятельств у сиамцев столько же оснований верить в своего чудотворного Соммона-Кадом, сколько у христиан — в своего чудотворно родившегося Спасителя. Кроме того, они имеют не больше права силою навязывать свою религию сиамцам, или какому-либо другому народу, против их воли и в их собственной стране, куда они пришли непрошеные, чем так называемые язычники — «огнем и мечом принуждать Францию или Англию принять буддизм». Буддийский миссионер, даже в свободомыслящей Америке, каждый день подвергался бы риску нападений толпы, но это вовсе не мешает христианским миссионерам публично поносить религии брахманов, лам и бонз прямо им в лицо, притом последние не всегда вправе ответить им. И это называют проливанием благотворного света христианства и цивилизации на темноту язычества!

И все же мы узнаем, что эти претензии, — которые могли бы показаться смешными, если бы не стали роковыми для миллионов наших собратьев, которые просят только, чтобы их оставили в покое, — получили полную поддержку еще в семнадцатом веке. Мы находим, что этот же самый остроумный мосье Лоубэ под видом набожного сочувствия дает несколько поистине любопытных наставлений представителям церковных властей во Франции,[678] которые воплощают саму суть иезуитизма.

«Из того, что я сказал о мнениях восточников», — замечает он, — «легко понять, какой трудной задачей является обращение их в христианскую веру; а также, как важно, чтобы миссионеры, проповедующие Евангелие на Востоке, знали в совершенстве поведение и веру тех народов. Ибо так же как апостолы и первые христиане, когда Бог подкреплял их проповедь столь многими чудесами, не сразу же раскрывали язычникам все таинства, перед которыми мы преклоняемся, но долгое время скрывали от них и от самих новообращенных те знания, которые могли бы вызвать в них возмущение, — так и тут мне кажется целесообразным, чтобы миссионеры, которые не обладают даром творить чудеса, не раскрывали бы сразу перед восточниками все таинства и обряды христианства.

Было бы удобнее, например, если я не ошибаюсь, не проповедовать им без великой предосторожности о поклонении святым; что же касается осведомленности о Иисусе Христе, то я думаю, что следовало бы дать им это, но не говорить им о таинстве Воплощения до тех пор, пока они не будут убеждены в существовании Бога-Творца. Ибо, во-первых, какова возможность убедить сиамцев удалить со своих алтарей Соммона-Кадом, Пра-Магла, и Пра-Скарибута и вместо их посадить Иисуса Христа, Св. Петра и Св. Павла? Было бы, пожалуй, более разумно не проповедовать им распятого Иисуса Христа до тех пор, пока они не поймут, что можно быть несчастливым и невинным; и что потому закону, который принят даже среди них, а именно, что невинный может нагрузить на себя преступления виновных, — было необходимо, чтобы бог стал человеком, для того, чтобы этот человек-бог путем трудной жизни и позорной, но добровольней смерти мог искупить все грехи людей, но прежде всего необходимо дать им истинное представление о Боге-Творце, справедливо рассердившемся на людей. Евхаристия после этого не вызовет возмущения у сиамцев, как оно прежде вызывало возмущение у язычников Европы, ввиду того, что сиамцы не поверят, что Соммона-Кадом мог отдать свою жену и детей на съедение талапоинам.

Наоборот, так как китайцы очень уважают своих родителей, даже до щепетильности, то я не сомневаюсь, что если сразу дать им в руки Евангелие, то они будут возмущены тем местом в Евангелии, где некоторые сказали Иисусу Христу, что его мать и братья справлялись о нем, и он ответил в таком духе, что казалось, что он так мало их уважает, что делает вид, точно не знает их. Они не менее возмутились бы при тех таинственных словах нашего божественного Спасителя, сказанных молодому человеку, которому нужно было время, чтобы пойти похоронить своих родителей: «Пусть мертвые хоронят мертвых». Все знают о встревоженности японцев, которую они выразили Сен Франсису Ксавье по поводу вечности адских мучений; не будучи в состоянии поверить, что их умершие родители должны подвергнуться такой ужасной участи за то, что не восприняли христианства, о котором они никогда ничего не слыхали… Поэтому кажется необходимым предупредить и смягчить эту мысль, прибегая к способу, которым пользовался этот великий апостол стран Востока, который сперва насаждал идею о всемогущем, всезнающем и наиболее справедливом Боге, источнике всякого добра, кому мы все должны, и волею которого мы обязаны оказывать царям, епископам, должностным лицам и своим родителям то почтение, которое им причитается.

Этих примеров будет достаточно, чтобы показать, с какими предосторожностями нужно подготавливать умы восточников, чтобы они мыслили подобно нам и не возмущались большей частью догматов христианской веры».[679]

Но что тогда, мы спросим, осталось для проповеди? Без Спасителя, без искупления, без распинания на кресте за грехи людские, без Евангелия, без осуждения на вечное мучение, о чем им рассказывать, и без чудес, что им показывать, — что же осталось у иезуитов для распространения среди сиамцев, кроме пыли языческих святилищ, которою ослеплять их глаза? Сарказм тут, действительно, едкий. Основы морали, привитые этим бедным язычникам верою их прадедов, настолько чисты, что с христианства приходится срывать все его отличительные знаки, прежде чем его жрецы смогут отважиться предложить его на их рассмотрение. Религии, которую нельзя доверить тщательному рассмотрению бесхитростного народа, являющегося образцом сыновней почтительности, честного делопроизводства, глубокого уважения к Богу и инстинктивного ужаса перед профанацией Его величия, — такая религия, действительно, должна быть основана на заблуждениях. Что это так — наш век мало-помалу раскрывает.

Во всестороннем ограблении буддизма с целью создания новой христианской религии нельзя было ожидать, что такая безупречная личность, как Гаутама Будда, останется неприсвоенной. Это только естественно, что после заимствования его легендарной истории с целью заполнения ею пустых мест в выдуманном повествовании об Иисусе, уже использовав все возможное из повествования о Кришне, — подделыватели взяли за человека Шакьямуни и поместили его в своем календаре под вымышленным именем. Это они действительно сделали, и индусский Спаситель в должное время появился в списке святых как Иосафат, чтобы составить компанию таким мученикам религии, как святые Аура и Плацида, Лонгин и Амфибол.

В Палермо даже имеется церковь, посвященная Divo Josaphat. Среди напрасных попыток последующих церковных писателей установить генеалогию этого таинственного святого, наиболее оригинальной была та, которая делала из него Исуса, сына Навина. Но так как эти пустяковые трудности, наконец, были преодолены, то мы обнаруживаем историю Гаутамы списанной слово в слово из буддийских священных книг в «Золотой Легенде». Имена людей заменены; место действия, Индия, осталось то же самое — как в христианской, так и в буддийской легенде. Ее также можно найти в «Speculum Historiale» Винцента Бове, которая была написана в тринадцатом веке. Первым это обнаружил историк де Куто, хотя профессор Мюллер приписывает первое опознание этих двух повествований Лабулэ в 1859 г. Полковник Гул говорит нам,[680] что эти повествования о Варлааме и Иосафате признаны Баронием и что их можно найти на с. 348 «Римской мартирологии», составленной по велению папы Григория XIII и пересмотренной при папе Урбане VIII; переведенной с латинского на английский язык Дж. К. из ордена иезуитов [324, т. II, с. 304, 306].

Повторить даже малую часть этой церковной чепухи было бы утомительно и бессмысленно. Пусть те, кто сомневаются и кто хотели бы узнать эту историю, прочтут ее так, как она изложена полковником Гулом. Некоторые из христианских и церковных спекуляций, кажется, озадачили даже пастора Валентина.

«Есть такие, которые считают этого Будхум беглым сирийским евреем», — пишет он; — «другие же считают его учеником апостола Фомы, но как он в таком случае мог родиться за 622 года до Христа, это пусть они сами объясняют. Диего де Куто отстаивает мнение что он был несомненно Иисус, что еще более абсурдно!».

«Религиозная выдумка под названием «История Варлаама и Иосафата» в течение нескольких веков являлась одним из наиболее популярных трудов в христианском мире», — говорит полковник Гул. — «Она была переведена на все главные европейские языки включая скандинавские и славянские… Впервые это повествование появляется в трудах Св. Иоанна Дамасского, богослова первой половины восьмого века» [324, т. II, с. 304, 306].