Дело Магнитского. Зачем начали новую холодную войну с Россией? - Андрей Львович Некрасов

Неправда то, что он обвинил милиционеров в краже денег из казны до того, как был арестован. Неправда потому, что слово «обвинил» в рассказе Браудера используется и воспринимается в том смысле, что это обвинение было снабжено доказательствами, было объективно обосновано и таким образом представляло реальную угрозу для милиционеров. Обвинения в каком-то другом смысле не считаются, потому что они - из другой истории. Сознательно подменять одно понятие другим - значит говорить неправду.

Неправда то, что для смены собственников компаний - в том числе и тех, что принадлежали Браудеру (ООО П.М.Р.), - необходимо иметь при себе физический оригинал какого-либо корпоративного документа наподобие векселя или паспорта. Такие документы у компаний существуют - это устав, свидетельство о регистрации и т. д., - но ни по закону, ни по сложившейся практике их физическое предъявление не является условием внесения изменений в реестр (перерегистрации).

О’кей - вот такой у нас Браудер. Другого, что называется, у нас для вас нет. Что дальше? Деньги же кто-то украл. Если не менты - то, значит, он сам?

Сказать это было бы на тот момент проще всего. Но что это мне давало? Я сидел в монтажной в Западной Европе, где все верят Браудеру - в том числе и большинство моих работодателей, государственных телеканалов и кинофондов. Конечно, Европа все-таки достаточно демократичное место, так что и по букве, и по духу законов кинопроизводства у меня довольно много свободы. Но я должен доказывать. В отличие от Браудера, да. Ему достаточно рассказывать. Но такая уж у меня планида. Фора у него, не у меня. Я на его территории. Даже в России. Жаловаться будем в следующей жизни.

Доказывать... Доказать я мог, скорее, что чего-то не было - а не то, как было на самом деле.

Я чувствовал, что должен перестать доказывать себе и другим, что Магнитский не тот, за кого его выдает Браудер. В этом был какой-то полуосознанный политический гонор, от которого надо было уйти ради трезвого анализа. Политика никуда не убежит. Итак, в чем заключался главный аналитический вывод на тот момент? В том, что нет доказательств, что компании Браудера были у него украдены. То есть он их контролировал. Но как? Это было трудно себе представить - чисто психологически.

В рассказах Браудера, с первой же нашей встречи в 2010-м, личность и характер российских зиц-председателей, на которых были перерегистрированы фирмы, всегда имели большое значение. Билл подчеркивал, что все они были уголовниками, пьяницами и совершенно опустившимися людьми. Теперь же я подумал, что подобная характеристика весьма способствует общей правдоподобности его истории. Этих людей должны были курировать другие, такие же русские, но дисциплинированней; и уж абсолютно невозможно представить, будто цивилизованный иностранец мог иметь к тем алкашам и уголовникам какое-либо отношение.

Но отнимите из этой формулы образ грязного люмпенизированного русского, и чистая логика вам подскажет, что ситуация, при которой эти зиц-председатели могли быть частью операции, контролируемой со стороны цивилизованного Запада, совсем даже не исключена.

Когда я окончательно убедился, что предъявление оригинала устава, который был в распоряжении Карпова, не является необходимым условием смены номинального собственника, я спросил себя: а что, собственно, для этого нужно? Мы с монтажером еще раз порылись в законодательстве и нашли небольшой список - не включавший, как я и был уверен, никаких оригиналов. Но, глядя на список, я понял, что не уделял достаточного внимания одному пункту в причинно-следственной связке всей истории. Доверенности! Чтобы что-то делать в этом мире зиц-председателей, юристов и регистраторов, постоянно используются доверенности. Сменить собственника может, по сути, только собственник. Продать то, что ему принадлежит, например. Логично. На практике в мире каскадных офшоров и фирм-пустышек смена собственников часто носит совершенно искусственный характер, но логика всегда одна. Собственник более высокого, так сказать, ранга -головной компании - говорит, что делать с фирмами-дочками. И осуществляется все это посредством доверенностей.

Магнитский на допросе 7 октября 2008 года говорил как раз о таких доверенностях. Выданных - внимание! - головными кипрскими фирмами, владевшими П.М.Р., некоему Октаю Гасанову. А Гасанов -этот тот, кто организовал перерегистрацию П.М.Р. От имени кипрских хозяев он оформил П.М.Р. в собственность профессионального номинала Виктора Маркелова. Магнитский, правда, утверждает, что эти доверенности Гасанову на Кипре не выдавали, они - фальшивые. Еще бы! Признать, что они не фальшивые, - значит согласиться, что перерегистрация была сделана с ведома Браудера, Магнитского и даже самого крупного в Европе банка - всемирно известного (своей коррупцией, кстати) HSBC.

Фальшивые, значит... Хорошо, но почему Браудер ни разу не упоминает эти доверенности, будь они хоть трижды фальшивые? Ведь все выглядело бы логично: какой-то Гасанов подделал доверенности, украл с их помощью компании, ну а потом и 230 миллионов. Конечно же, он действовал не один, ему содействовали коррумпированные налоговики и прочие. Но почему не рассказать об этом? Ведь правда заключается в том, что именно доверенности Гасанову, фальшивые или нет, как раз и были ключевыми документами в схеме кражи налоговых денег.

Вот это уже был прорыв. Скромный, вроде бы незаметный логический прорыв. Или, другими словами, - настоящее освобождение от магии Браудера. Потому что, конечно же, не его лысый череп, хоть он и правильной формы, меня столько лет гипнотизировал - а логика его вымысла.

Распираемый этой новой логикой, я должен был с кем-то говорить. Кроме монтажера, который стал моим вторым я, теперь нужен был свидетель, на котором я бы мог закрепить свой свежий взгляд на вещи. Андрей Павлов - профессионал высокого класса, с легкостью, хоть и с небольшим акцентом, говорящий по-английски, лишенный какой-либо адвокатской сухости или скованности, компанейский и веселый, но, когда надо - это видно, - действующий жестко и молниеносно. Слова он выбирает не осторожничая, но как бы не желая опускаться до разговорной расхлябанности непосвященных. При том что Браудер практически обвинил его в убийстве (об этом позже) и с самого начала называл при всех преступником, Павлов ни разу не сказал, что Браудер, которого в то время не было в России, замешан в хищении 230 миллионов долларов. Но о том, что Магнитский, Хайретдинов и другие участники московских операций Hermitage и Firestone Duncan не могли не знать о происходящих тяжбах с их компаниями, он говорит четко.

Адвоката Павлова Браудер считает серым кардиналом в российской группировке своих противников. Кто такой Павлов? Именно он представлял компании Браудера - печально известные П.М.Р., которые, по устоявшейся версии, были к тому моменту украдены и через которые