Оzеро - Евгений Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мам, я так тебя люблю, – сказала Люба, глядя на мать. – Но… я его ещё совсем плохо знаю, может и разговор этот совсем лишний.
– Это другое дело, – согласилась мать. – Торопиться тут не стоит. Но и растягивать на несколько лет тоже не нужно, если поймёшь, что хочешь с ним быть. А понять, того ты встретила, или не того, много ведь время не надо? Мы с отцом год повстречались и под венец. И живём уже, дай бог каждому… Кстати, дочь, давай-ка закругляться: отец ужина заждался, наверное. Ещё влетит нам, что долго мылись, – шутливо улыбнулась она.
Глава 7
Две недели, что минули с окончания курсов, тянулись медленнее медленного. Казалось бы – ну что изменилось в жизни? Оба так же ходили на работу, приходили домой, занимались привычными делами, встречались с давно знакомыми людьми: жизненный уклад не поменялся ни на градус… Однако, у всего есть две стороны, тут как ни крути – внешне их жизнь, может, и не поменялась, но внутренние ощущения, взгляды, желания, мечты, да и многие другие чувства, получив давно желаемую встряску, зажили по-новому, с новой силой, страстью и другим, уже бешеным ритмом.
Проблемы, которых у них, как и у всех одиноких, да и семейных тоже – людей, было с лихвой, несколько затушевались, поблекли, обнажив другую, ещё более насущную проблему. Им безумно хотелось встретиться. На новой волне, с новым взглядом друг на друга. Им нужно было увидеться, чтобы понять – не вымысел ли их странный телефонный роман, не игра ли их воображения, не очередная ли шутка судьбы… Время для свидания было только у Егора, Люба была занята от и до.
Когда она уехала снова к родителям праздновать день рождения отца и на сутки с ней отключилась мобильная связь, Субботин сходил с ума. Он имел одну особенность, которая была и приятна, но и приносила ему много страданий, – он умел влюбляться. Сразу, безоглядно, разрывая все путы и сметая все сомнения. Пока это чувство не проникло, подобно вирусу, в его сердце, – душа его была спокойна, жизнь текла размеренно, без потрясений. Но как только он понимал, что всё вокруг становилось более ярким, насыщенным от нахлынувших, как цунами в первый день отпуска, чувств – всё, жди скорых страданий и чёрных тяжёлых дум.
В тот день он снова достал свою трубку. Прошло лишь несколько часов, как он получил от Любы сообщение: «Егор, мы с братом уже выезжаем за город. Не теряй меня, я буду очень скучать…, и точно не усну без твоего поцелуя…». Егор, привыкнув за эти недели, что целыми днями они с Любой не теряли связь более, чем на час, оказавшись разорванным с ней, – страдал. Была суббота, но у него руки не поднимались даже баню затопить. Он сидел в кресле, курил трубку и снова и снова перечитывал свою переписку с Любой.
«Просто наваждение какое-то, – думал Егор, затягиваясь дымом. – Почти месяц ходили вокруг да около, и не могли понять – кто мы и что мы друг для друга! Вот слепошарый, а! – ругал он себя. – …Как дожить до завтра? Может, всё-таки баню протопить, да Григория с Галкой позвать? Или напиться, да уснуть поскорее: глядишь и – завтра уже…»
Зазвонил дверной звонок. Егор машинально посмотрел на часы – половина седьмого. Накинув куртку и обув сланцы, он вышел на улицу, подошёл к высоким, окрашенным зелёной краской, глухим деревянным воротам.
– Кто там?
– Гоша, привет! Это я, Татьяна! Ты совсем забыл меня, а я-то помню! В гости пустишь, или мне кричать на всю улицу?
Егор поморщился, как от зубной боли, открыл.
– Привет, – сказал негромко. – Охота было такую даль ехать? Даже не позвонила… А если б я на работе был?
Татьяна вошла в ограду, обняла его и поцеловала в щёку.
– Привет, Гоша. Да я твой график работы наизусть выучила, – ответила она, улыбаясь. – Ты же вчера с суток?
– Проходи в дом, – не ответил Егор, – замёрзла, поди, – сказал он, зябко передёрнувшись. Он выглянул за ворота: на улице никого не было видно, только сосед напротив ходил ещё по ограде. Егор перешёл улицу, стараясь не наступить в подмёрзшие лужицы, подошёл к соседнему забору.
– Привет, сосед! Суббота сегодня, а ты всё чего-то делаешь.
– Здорово, Петрович, – поздоровался сосед, протягивая ему руку. – Да хоть суббота, хоть понедельник – когда все дела переделаешь? Одни делаешь, а чёрт новые подкидывает. Тебе хорошо – ни хозяйства, ни скотинки: одни девки, смотрю, да и то по субботам, – улыбнулся сосед.
– Могу поделиться, – с улыбкой ответил Егор. – Она мне нужна, как козе разряд по боксу. Так ведь просто так не выпроводишь.
– Да уж, их только впусти, потом не знаешь, как сплавить.
– Семёныч, у тебя ещё есть домашняя наливка, – тогда, помнишь, угощал, на Новый год?
– Да есть ещё, а что – надо?
– Да у меня водка в холодильнике, а даму надо бы угостить, – глинтвейн ей сделать, а то простудится. В магазин идти не охота – одеваться надо…
Семёныч сказал:
– Ну, после вина особого глитвейна не сделаешь, а вот водочки добавишь, тогда глитвейни её хоть до утра, – засмеялся он своему каламбуру, не поняв, что же хотел сделать Егор. – Сейчас, принесу.
Через несколько минут он вышел из дома с литровой банкой вина.
– Держи вот. Хватит?
– Да, конечно, сосед, – ответил замёрзший уже Егор, принимая сосуд. – Завтра рассчитаюсь с тобой, спасибо!
– Да, успеешь, – отмахнулся Семёныч.
Когда Егор вошёл в дом, в кухне работа кипела: плита на печи раскраснелась; на сковороде жарились котлеты, а на столе стояла полная пластмассовая чашка салата, банки с соленьями. Татьяна, скинув джинсы и надев фартук Егора, чувствовала себя хозяйкой, хотя была здесь всего несколько раз. Егор повесил куртку, прошёл к столу; банку поставил около стола.
– По какому случаю праздник? – спросил он, оглядывая закуски.
– По случаю свидания, – кокетливо ответила Татьяна.
Невысокая, стройная молодая женщина, несколько лет жившая одна, полгода назад рассказывала Егору про палатки, когда он зашёл по случаю в магазин для туристов; он поддержал разговор и между делом, сказал, что у него есть двухэтажная «палатка» за городом.
