Оzеро - Евгений Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встретив Любу, Егор больше не встречался с Татьяной, надеясь, что она сама поймёт: он не хочет продолжения отношений. Однако, Татьяна всё списывала на занятость Егора, а потому долгий перерыв её никак не напрягал.
– А что ты баню не топишь? – спросила она. – Сегодня ж суббота: я надеялась, что ты меня попаришь…
– Тогда надо было в сауну ехать, а не ко мне, – не очень дружелюбно ответил Егор. – Я сейчас, – сказал он, вставая из-за стола.
Егор поднялся в спальню, переоделся, спустился вниз. Татьяна сидела за столом – курила.
– Тань, ты же знаешь, что я не курю, села бы хоть к печке, что ли…
– Да я вижу, что не куришь, – показала она глазами на потухшую трубку, лежавшую на столе. – Или это не твоя?
Егор не ответил: взял трубку, положил её в коробку, стоявшую тут же, убрал в шкаф.
– Ну что, ужин готов? – спросил он.
«Поужинаем – отвезу её домой, пожалуй, – думал он тем временем. – Видно, надо ей говорить откровенно, иначе не поймёт, так и будет дёргать». Она встала, тоже молча достала из шкафа фужеры, тарелки и вилки, стала накрывать на стол. Егор безучастно наблюдал.
Татьяна была в одной длинной футболке и колготках – фартук уже висел на прежнем месте. Когда она тянулась на противоположный край стола, жёлтая футболка скользила по её телу вверх, обнажая соблазнительные округлые бёдра, а её тугие груди, не затянутые в бюстгальтер, едва не касались стола, оттягивая футболку вниз. Егор нервно сглотнул слюну, понимая, что удержаться сегодня вряд ли получится. «Ладно, прощальную встречу проведём сегодня и поставим точку. А о здоровье тоже надо заботиться», – подумал он, взяв её за талию, когда она встала спиной к нему, накладывая на тарелки еду.
– Давай, сначала поужинаем, – негромко попросила она. – Я есть хочу, ваще!
Егор выпустил её, повернулся к столу.
– Давай.
Он достал из-под стола банку с вином, налил ей фужер и, закрыв банку, снова поставил её под стол.
– А себе? – удивилась Татьяна.
– Я за рулём, – ответил Егор, продолжая сохранять негостеприимный тон.
– Ты куда-то ехать ещё собрался? – обиженно спросила Татьяна.
Егор замялся, не зная, как и что сказать.
– Тань, да я обещал другу, что приеду сегодня вечером, он меня звал зачем-то, – соврал он.
– А-а…, ну, тогда ладно, буду пить одна, – сказала она и выпила полный фужер до дна.
Они молча стали есть. Тишина давила. Егор встал, пошёл, включил телевизор. Когда он вернулся к столу, Татьяна поднялась и обняла его, прижалась. Пахнуло вином, никотином, и он ощутил прикосновение её грудей. Руки его, будто сами собой, обняли её. Она тихо, но уверенно подтолкнула его к двери зала и он подчинился, пошёл назад, к дивану.
– Тань, может, не надо? – спросил он просто так.
– Тихо, тихо, Гоша, молчи, я всё сама сделаю, – ответила она, подтолкнув его к дивану. Егор сел и закрыл глаза.
Уже темнело, когда он встал, оделся; Татьяна лежала, накрывшись махровой простынёй.
– Тань, мне действительно надо ехать, – сказал он, чувствуя раздражение и волнение от предстоящего разговора. – И вообще…, я должен сказать тебе…
Она открыла глаза, приподнялась на локоть.
– Не надо ничего говорить, Гоша. Я и так всё понимаю прекрасно: я тебе надоела, и ты хочешь от меня избавиться. Так? – Егор молчал. Она откинула простынь, встала, начала одеваться. – Чего молчишь?
Он подошёл к окну, глядя вдаль, выдавил:
– Почти что так. Ты не обижайся, Тань, ты сама видишь – ничего путного у нас не получается. Со мной ты только время теряешь.
– Коне-ечно, – в растяжку сказала она, – на меня тебе уже и время жалко.
– Не в этом дело, – сказал он, сморщившись. – Мы оба теряем время… В общем, Тань, ты всё правильно поняла. Прости.
Она, не говоря больше ни слова, собралась, села на стул около двери.
– Ты меня подвезёшь, или мне такси вызывать?
– Не надо такси, сейчас я соберусь и поедем, – ответил он.
Дорогой они оба молчали, и только когда он остановился у подъезда её старого пятиэтажного дома, она спросила:
– Гоша, ты хорошо подумал?
Он посмотрел на неё несколько виноватым взглядом, и утвердительно кивнул головой. Лишь захлопнулась дверь машины, он включил передачу и тронулся с места.
Егор поехал не домой. Чувство вины перед обеими женщинами вдруг наполнило его душу. Ему было обидно и за Любу, что получилось так; и было неудобно, неловко перед Татьяной: надо было давно просто объяснить ей, что с ним произошло.
Он подъехал к речному вокзалу, вышел. Небольшой, почти заброшенный на зиму, вокзал ещё находился в зимней спячке, но со стороны реки, над входом, горела лампочка. Егор, осторожно ступая в полумраке по крупной гальке, пошёл в сторону реки – услышал шум и треск: начался ледоход. Прибрежная часть реки едва освещалась от лампочки, но дальше не было видно ничего – ночь пришла. Слышалось только уханье, всплески и хрустящий на разные тона монотонный, нескончаемый шум двигающихся льдин, наползавших друг на друга, сталкивающихся и разламывающихся под могучим напором с верхнего течения.
Егор постоял, вглядываясь в темноту, послушал. Ветерок, дующий с реки, был прохладным, но не холодным: не морозил. «Вот и пережили, – подумал он об ушедшей зиме. – Весна-весна, как ты прекрасна… Любовь-любовь, как ты опасна…», – вдруг сложились в его голове строки. Он вернулся к вокзалу, сел на лавку у входа, задумался. Из темноты вдруг вышел человек. Егор пригляделся: пожилой мужчина, скорее – дед, в полушубке, но без шапки. Голова седая, как кусок грязного, плывущего по реке, льда – такое сравнение пришло Егору в голову. Дед подошёл ближе, остановился. Егор посмотрел на него, предложил:
– Садитесь, в ногах правды нет.
Дед подошёл ещё ближе, коротко ответил:
– А правды, сынок, её нигде нет.
– Почему же…, – не то спросил, не то опровергнул Егор.
– Почему? – переспросил дед, обрадовавшись неожиданному ночному собеседнику. – Мне бы тоже хотелось узнать, – почему. Тебе, вот, сколько лет?
– Сорок пять…будет, – ответил Егор.
– Так, тогда скажи мне: кто ты… для пацанов, к примеру, которые завтра здесь будут камешки в реку бросать? – Он говорил негромко, но чётко, проговаривая каждое слово.
Егор не понял, куда клонит старик, ответил:
– Взрослый дядька, наверно.
– Вот. А мне
