Плаха да колокола - Вячеслав Павлович Белоусов

— Кусается?

— Когда поздравлял, он так сжал, я едва не вскрикнул. И идеями своими поделился. У него свой кумир, французский сыщик в мозгу застрял, новый метод изобрёл бороться с преступниками их же силой. Вербовал на свою сторону, зачислял в агенты и с их помощью шайки и банды отлавливал. Париж очистил от преступного мира! Не слыхал про такие чудеса?

— Я ворьём не интересуюсь, — брезгливо морщился Задов. — У меня музы.

— А мы договорились встретиться по этому поводу. Я ещё послушаю его предложения. Идея того стоит.

— Смотри, заведёт он тебя в подвалы нашего города. Что с урками станешь делать? Растерял ты спортивную форму со своими докладами да совещаниями, — хохотал артист. — Кстати, скоро бега. Не забыл? Я подыскал тебе каурую.

— А сам, значит, опять на Мираже? Снова обскакать собираешься?

Поговорили и забыли… Следующий раз секретарь поздравлял Турина на полугодовом совещании: показатели губрозыска украшали работу всего управления.

Потом Странникова пригласили в милицию на торжество по случаю вручения первой машины. Автомобиль был американский, кажется, «форд», повидавший многое, прежде чем привезли его по железной дороге из столицы. Опущенников советовался, кому передать, секретарь, не задумываясь, крикнул в трубку аппарата:

— Конечно, Турину! Губрозыск на высоте, недавно отмечали. Я сам приду поздравлять. Это же событие!

Вот тогда он и познакомил заслуженного артиста Григория Задова с лучшим сыщиком Поволжья. Он представил их друг другу полушутя-полусерьёзно и имел на это полное право. В том, что Задову в своё время присвоили звание, его хлопоты были определяющими, а в том, чтобы Турин стал вхож в их тесную компанию, имелась у Странникова своя нужда. Когда однажды зашла речь об интригах Арестова, Задов с присущей ему наглой непосредственностью, не моргнув глазом, подметил:

— У тебя готовый человек в руках, а ты мучаешься, как свернуть шею зарвавшемуся казачку Арестову.

— Кого ты имеешь в виду? — удивился Странников.

— Сталь в глазах, проницателен, как Шерлок Холмс, и кроток на язык.

— Турин?

— Вот тебе готовый начальник милиции. Опущенников вял и инертен, всеми потрохами подчинён Мине Львовичу. Отправь его куда-нибудь на повышение. В Калугу, Кострому, Казань… Подальше. Своё он заслужил, подавил бунт. Надеюсь, больше его услуги не понадобятся.

— А что, это мысль! — оживился Странников. — Надо отдать должное, в таких делах ты незаменим. Чем отблагодарить? Ещё раз проиграть тебе на бегах?

— Меня не обогнать! — заржал Задов. — Мой Мираж — птица!

И поднял большой палец вверх.

— Тогда, может быть, подарить тебе мою Венокурову?

— Слишком идейна, — скривил губы артист. — И тяжела на подъём, чтобы завести, надо споить ей бутылки три шампанского. Но вместо постели она взапрётся на стол танцевать. Помнишь, что вытворяла в прошлый раз?

Они расхохотались. Вспомнить было чего.

— У неё сестрёнка есть, — заговорщицки сощурил глаза Странников. — Венокурова никак не подыщет ей уютное местечко.

— Для работы? Смешно. На диване греть?

— Ну… Сам понимаешь. Девица на выданье, а свет её не знает.

— Давай её ко мне в театр.

— Погоди с театром, — посерьёзнел Странников. — Мы вот решили с тобой за Турина. Ему девица нужна необыкновенная. И чтоб не была замечена в легкомыслии. Понимаешь?

— Он что же, не мужик? Сам не найдет?

— Не мерь каждого на свой аршин.

— Остроумно, — обиделся Задов. — Женат твой Турин?

— Не знаю.

— Вот давай с этого и начнём. Я устрою в театре небольшой сабантуйчик по случаю какой-нибудь премьеры. И пригласим всех. Турина и обеих сестёр в том числе.

— Я бы не хотел видеть старшую, — возразил Странников. — Испортились отношения. Надоедлива. И распустилась.

— Но младшую без старшей не заманить. Ты же сам только что лекцию мне прочитал.

— Хорошо, хорошо, — замахал руками тот. — Решай сам. Только не увлекайся. Чем меньше публики в таких случаях, тем лучше.

Так было достигнуто соглашение, но его сорвал Турин. Пообещав, он не явился. Накануне ночью на одной из рыбацких тоней было убито пять человек, среди которых оказались женщина и девочка. Турин без предупреждений умчался туда. С тех пор они не виделись.

С тех пор они не виделись. А теперь Турин сидел у Странникова в приёмной и дожидался вызова.

V

Странников сам распахнул дверь, сам вышел в приёмную, раскрыл объятия:

— Что же ты здесь штаны протираешь?

Турин вскочил со стула, взял под козырёк, браво щёлкнул каблуками; тонкий, поджарый, он вытянулся стрункой. «Красавец, чертяка!» — впервые подметил и позавидовал секретарь, обнял как родного:

— Сколько не виделись? Проходи.

Он подтолкнул замешкавшегося Турина вперёд в кабинет, бросил секретарше:

— Чаю! И ко мне никого!

А Турина как долгожданного гостя довёл до кожаного дивана, на котором позволял сиживать не каждому, развернул лицом к себе, ещё раз заглянул в глаза, положив руки на плечи, и чуть не силком усадил:

— Отдыхай, сыщик. Набегался? Что в Икряном-то случилось?

Турин расслабился, бухнулся без всякой опаски на диван и утонул, провалившись чуть ли не по уши.

— Моего предшественника наследство, — съехидствовал секретарь. — Специально мебель не трогаю с места до очередного съезда. Диван только из другой комнаты перетащить велел. Кабинет великоват, а диван две задачи решает. Москвичи были, чертыхались, когда на нём прыгали, а мне чего? Пусть стоит. История. Я его держу под особ исключительных. Вот вроде тебя…

— А я чем отличился? — Турин, потеряв надежду выбраться, смирился, сорвал фуражку, непокорный чуб упал на глаза.

— Начальников губрозыска у меня ещё не бывало… Так что там в Икряном?

— Бандиты матёрые, — Турин потряхивал головой, забрасывая волосы назад с глаз, они не слушались, — пятерых уложили.

— А ты нам такой вечер испортил, — мягко и почти миролюбиво перебил его секретарь. — Гриша сварганил чудную премьерку. Лучших актрис труппы выставил…

Он потёр ладони, окинув кабинет взглядом, будто отыскивая ещё какую редкость, которой явно не хватало.

— Бандиты, говоришь?

— За кассиром следом шли. Он зарплату в рыбацкую артель вёз. Большие деньги.

— Как же прозевали?

— Был наган у него.

— Что наган?.. Сколько нападавших?

— Двое.

— Вот она, наша беспечность! А вы куда глядели? Учить надо банковских работников.

— Мы?.. — невольно вырвалось у Турина.

— Я чаю просил! — зло крикнул в дверь Странников.

— Банк нас не предупредил. Тут ещё разбираться надо, — выдавил из себя Турин, чувствуя, как влажнеет лоб.

— Сколько, говоришь, денег?

— Две тысячи.

— О-го-го! Знаешь, сколько я получаю? — Странников поймал на себе удивлённые глаза Турина, махнул рукой. — Сколько корова стоит?

— Корова?

— Удивил? Впрочем, откуда тебе знать.

— Максимум — тридцать рублей.

— Вот! Две тысячи — это же несколько отличных