Божий суд - Санин Евгений

            Князь Илья стоял рядом с Гориславой, которая заботливо набросив на него брошенный на снег тулуп, тесно прижималась к его плечу.

            - Ты хоть подумала, на что жить мы будем? – посмотрел на нее князь Илья, и тут увидел купца, который красноречиво очерчивал руками круг, словно показывая этим большой кошель и говоря: мол, и на это хватит!

            - А как же твой батюшка? – с сомнением в голосе уточнил князь Илья.

            - А это уже оставь решать мне! - вместо Гориславы ответил ему Мстислав Храбрый и показал на въезжавшую в ворота дружину.

            Впереди нее ехал немолодой князь с благородным лицом.

            - Батюшка!.. – ахнула Горислава и испуганно юркнула за спину князя Ильи.

            - Вот тебе и вся любовь! – засмеялся Мстислав Мстиславович, но молодая княгиня строго посмотрела на него:

            - Не пустоши! Посмотрим, что дальше будет!

            А дальше было вот что.

            Звон молота в кузнице становился все тоньше и тоньше…

            Князь Владимир, крепко обнявшись с князем Мстиславом, сказал, что у них нет времени даже для разговора. Дорог каждый миг. И выступать надо немедленно.

            - Наши дружины уже готовы, - кивая на сына, отозвался Мстислав Храбрый и, скрывая улыбку, сказал: - Осталось решить одно только маленькое, но очень большое дело!

            - Какое еще дело? – нахмурился князь Владимир.

            Мстислав подошел к князю Илье и вывел из-за его спины Гориславу.

            Князь Владимир одновременно с радостью и гневом взглянул на нее. А Мстислав взял руку Гориславы, вложил ее в чудом спасенную ладонь князя Ильи и вопросительно посмотрел на князя Владимира:

            - Что ты на это скажешь?

            - Да я… да она… он… - с возмущением начал было князь, но Мстислав, опережая его возражения, предупредил:

            - Ты же сам сказал, что нужно торопиться! По дороге все узнаешь. А пока поверь на слово своему старому другу и союзнику – что они ни в чем не повинны!

            - Да я что… - проворчал князь Владимир. - Мне лишь бы она была счастлива! Но разве с таким будешь? – кивнул он на князя Илью.

            - Теперь будет! – ответил ему Мстислав, подозвал игумена и что-то сказал ему… Тот, покосившись на отца Гориславы, спросил:

            - А родительское благословение?

            - Будет! – успокоил его князь Мстислав.

            - А… кольца?

            - И кольца тоже принесем, иди, готовь им венцы!

            Игумен отправился в церковь, а князь Мстислав поглядел на князя Илью и одному лишь ему сказал:

            - После венчания поедете вместе с нами. На такое войско, как три наши дружины, как ни зол, не осмелится напасть князь Борис, И твои бывшие дружки тоже не рискнут подъехать, чтобы поговорить с тобою. Ну, а как только доедем до безопасного места, на время вам придется уехать. Может, в Царьград, может, к Галицию. Там переждете, пока все здесь уляжется и забудется. А потом… Да что загадывать – а там – как Бог подаст!

            Звон в кузнице стал совсем тонким и, наконец, совсем прекратился. Во двор терема еще более быстрым шагом вернулся кузнец. Он подбежал к князю Мстиславу и протянул два обручальных кольца.

            - Вот, княже, готовы! Только они еще горячие!

            - Ну, князю Илье к этому не привыкать! - усмехнулся Мстислав. - А Горислава – пусть привыкает!

            Князь Илья посмотрел на счастливую Гориславу, на глядевшего на него сурово, но уже без гнева, князя Владимира, на князя Мстислава, на кольца в его руке…

            И тут все вдруг впервые увидели, какая красивая у него улыбка.

            Последний раз он так улыбался за минуту до того, как пришла весть, после которой долгие годы ему казалось, что счастливая жизнь закончилась для него навсегда.

            А оказывается – все еще только начиналось!

ДАНЬ МОНОМАХА

роман в стихах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Владимир Мономах, Переяславльский князь.

Гита, его жена.

Святослав, княжич, (10 лет) сын Мономаха.

Изяслав, княжич, (15 лет) сын Мономаха.

Ратибор, воевода.

Летописец.

Архиепископ.

Беглец из Степи.

Кидан, Итларь – половецкие ханы

Олбег, сын Ратибора.

Сын хана Итларя.

Старшие дружинники.

Младшие дружинники, гридни, охрана князя.

Охранник-певец.

Тиун.

Истцы и ответчики на суде.

Гонцы.

Народ.

Конец XI века. Тронный зал княжеского терема, по которому из угла в угол задумчиво ходит переяславльский князь Мономах. Ночь. Горящие свечи. Слева в полутьме — пустой трон. Справа, в освещенном углу, — сидящий за столиком летописец.

Л е т о п и с е ц

(Пишет, словно бы сам диктуя себе)

Шаги... безмолвные шаги...

Не спится князю Мономаху.

Враги... кругом одни враги...

И трон отца похож на плаху!

Князья — отныне не друзья

И, более того, не братья.

Вчера друзья, теперь князья,

Забывшие тепло объятья.

По вотчинным своим углам

Сидят, медведями в берлогах.

Но те хоть спят. А эти — срам! —

Как тати на больших дорогах!

Всё б им — мехов, шелков, монет,

Да чтоб казна не оскудела.

И никому заботы нет

До общего, святого дела!..

Того гляди, покатит с плеч

Глава Руси, закрывши веки,

И преломится русский меч

Под саблей половца навеки.

Огонь свечи рванулся ввысь

От ледяного дуновенья...

Мономах

Кто здесь: друг?.. недруг?.. отзовись!

(Голос воеводы Ратибора)

Я, Ратибор...

Мономах

Входи без промедленья!

Ратибор входит, молча снимает с себя шлем, крестится на большую, в золоченом окладе, икону, кладет на лавку ножны с мечом и выпивает полный ковш воды.

Мономах

Ну, что молчишь — опять набег?

Ратибор

Да нет, покуда без набега.

Но скоро будет — выпал снег.

Мономах

(с горькой усмешкой)

Так и живем: от снега и до снега!

Л е т о п и с е ц

(поднимая голову)

То было время двух невзгод:

Междоусобиц беспрестанных

И, как итог, за годом год -

Набегов половцев поганых.

Князь Всеволод, внушавший страх,

Устав от жизненной дороги,

У Мономаха на руках

Ушел в небесные чертоги.

Просили люди сына: «Стань

Великим князем нам без права!»

Но он послушно отдал дань

И честь закону Ярослава.

А тот гласил, что главный стол

По старшинству да переходит

К тем, кто летами обошел

Того, кто их да не обходит!

И старшим стал — брат Святополк.

Но правил он так неумело,

Что всюду рыскал, аки волк,

Степняк, ища добычу смело.

Горели села и поля,

Плыл дым... И покрывалась прахом

Святая русская земля,

Объятая огнем и страхом.

Плач уводимых жен в полон

Сменил былые песнопенья.

Над Русью встал великий стон —

И где... откуда ждать спасенья?..

Мономах неожиданно с силой ударяет кулаком по скамье так, что летописец роняет перо, а воевода смотрит на него с удивлением.

Мономах

Доколе это будем мы терпеть!

А, Ратибор?

Ратибор

И я о том, доколе?

Мономах

(словно не слыша его)

Того нельзя, и этого не сметь,

Русь — словно градом выбитое поле!

Ратибор

Да, только вместо града, княже, смерть!

Но все, как говорится, в Божьей воле!

Мономах

Ты Бога всуе не зови!

И страха из меня не выжать.

Когда в слезах всё и в крови,

Нам поначалу нужно выжить.

А уж потом...

Ратибор

(вопросительно, поторапливая князя)

Потом?..

Мономах

(глядя в темное, покрытое слюдой окно, мечтательно)

Потом —

Собрать всю Русь, да и всей силой

Пойти на Степь!

Р а т и б о р

Пойму с трудом...

В Степь? Сами?! Господи, помилуй...

Мономах

Дивлюсь тебе я, Ратибор:

Как бой — с тобою не сравняться:

Смел, быстр; а только разговор —

Так сразу начинаешь мяться...

Р а т и б о р

(нехотя, оправдываясь)

Да я не против, но туда

Не хаживала Русь лет двести!

Мономах

(хлопая его по плечу)

Ну, значит, будет нам тогда

Тем более с тобою чести!

Мономах подходит к иконе и с надеждой смотрит на нее.

Мономах

Но это всё, увы, пока

Мечта... И дай, Господь, нам милость,

Чтобы она не чрез века,

А... поскорей осуществилась!

Р а т и б о р

(в сторону)

Всегда невозмутим и ровен,

Вдруг лавку бьёт — и я ему дивлюсь.

Но если дело так дойдет до бревен,

Тогда за терем я не поручусь!

Но молится-то как: ни слов, ни вздоха,

А весь он там, и слышит его Бог!

И, как сейчас бы ни было нам плохо,

Не верю я, чтоб Бог нам не помог!

(Мономаху)

Да я хоть завтра, то есть нынче в бой!

В Степь — значит, в Степь, без разговоров пряных.

Я — русич и пожертвую собой,

Лишь бы скорее перебить поганых!

За дверью неожиданно слышится топот, крики: «Стой!», «Куда?!», затем шум борьбы и жалобный стон.