Божий суд - Санин Евгений

Объединить разъединенных нас,

Хоть это тоже невозможно...

Мой мир — это не золотой кумир,

Тельцом стоящий предо мною.

Мне нужен мир... мир...мир...мир...мир!

Любым путем! Любой ценою!

Мономах смотрит на дверь, на окно, словно опасаясь, что кто-то может

услышать самые потаенные его мысли.

Мономах

(понизив голос)

Я больше обрету, чем потеряю,

И в этот час, когда все видят сны,

Я, Мономах, монахом повторяю:

Мне нужен мир...

(после долгой паузы)

для будущей войны!

Мономах снова начинает ходить и останавливается неподалеку от быстро пишущего летописца.

Мономах

Я просто виду не давал...

Конечно, раб тот что-то ведал:

Быть может, яства подавал,

А хан сказал, когда обедал...

Или молва по той стране

Прошла тайком, а он решился

Один — один! — прийти ко мне

Сказать, чтоб я посторожился...

И, если раб тот не солгал,

Мне мир сулить те ханы станут,

Которого я так желал!

А после... все равно обманут!

Уж голова идет кругом.

Пора пойти вздремнуть бы, что ли?

Работы много нынче днем,

А завтра и того поболе!

По совести и правде суд

Вершить я людям своим буду!

Л е т о п и с е ц

(вставая и подходя к князю)

Ты звал меня?

Мономах

(оглядываясь)

Я? Нет! Кто тут?

А-а... это ты...

Л е т о п и с е ц

Да, как и всюду!

Мономах

Все пишешь, отче?

Л е т о п и с е ц

Все пишу!

Мономах

И до всего тебе есть дело —

Как я хожу, дышу, грешу?..

Признайся честно: надоело?

Л е т о п и с е ц

Да нет! Отвечу, без похвал,

Чтоб не отнять венцов небесных,

Всегда я с радостью писал

О всех делах твоих полезных!

Мономах

И что же, скажем, сделал я,

Иль сделать не успел, сегодня?

Мономах направляется к столику, но летописец преграждает ему путь.

Л е т о п и с е ц

Нельзя. То тайна не твоя.

Мономах

Как, не моя? А чья?!

Л е т о п и с е ц

Господня!

Мономах

С ума сошел! Ведь я же — князь!

Л е т о п и с е ц

(невозмутимо)

Я знаю.

Мономах

Но тогда — как смеешь?

Л е т о п и с е ц

Дана мне власть! И буквиц вязь

Моих прочесть ты не сумеешь!

Мономах

Ну, хорошо... Я не терплю

Коварства, трусости и фальши.

Но тех, кто помнит долг, — люблю!

Даю добро творить им дальше.

Ты только вот что мне скажи

Да честно, как у аналоя...

Л е т о п и с е ц

Уста мои не терпят лжи,

Глаголь, себя не беспокоя!

Мономах

Допустим, в чем-то я не прав,

Так что же, все про то пусть знают?

И в хартии твоей, средь слав

Моих былых, о том читают?

Л е т о п и с е ц

Н-не думаю... Пока что ты

Все делал право и достойно.

И, эти исписав листы,

Я чувствовал себя спокойно...

Мономах

А коль что сделаю не так,

Переписать потом ты сможешь?

Л е т о п и с е ц

Нет.

Мономах

А велю?

Л е т о п и с е ц

Нельзя никак!

Мономах

Так значит, просто уничтожишь?

Л е т о п и с е ц

Нет, княже, нет — я не могу!

Да и что сделал ты худого,

Ты — милость даже ко врагу

Оказывавший, право слово?

Мономах

Ну, скажем, людям не помог,

Иль злом за зло воздал сторицей...

Л е т о п и с е ц

(качая головой)

То может вычеркнуть лишь Бог,

По милости Своей велицей!

Мономах

Ни изменить, ни даже сжечь,

Что в жизни сделал я беспечно...

Ну, хорошо — дела. А речь?

Мои слова?

Л е т о п и с е ц

(жестко, отрезая)

И то навечно!

Дверь, скрипнув, приотворяется.

Мономах

(с сожалением, разводя руками)

Потом продолжим разговор!

Видать, пора для дел настала —

Пришел с докладом Ратибор...

Дверь открывается, входит Гита.

Мономах

Ты? Почему не спишь?

Г и т а

(с заметным акцентом)

Уж встала!

Летописец возвращается за столик и, перебирая листы, отыскивает нужное место.

Л е т о п и с е ц

Гита — английская принцесса,

Дочь Гаральда, что пал в бою,

Когда кровавая завеса

Закрыла всё в ее краю.

Жена и друг незаменимый,

Мать сыновей и дочерей,

Пряма, умна, и муж любимый,

Бывало, всем делился с ней...

Г и т а

Всю ночь я плохо провела,

И мысли были неспокойны.

Мне снилось, я тебя ждала,

И всюду — войны, войны, войны...

А после — крики наяву... Или во сне?

Скажи на милость!

Мономах

Скажу-скажу... Иди ко мне!

 (обнимая жену)

Тебе — пригрезилось, приснилось!

Видать, болела голова,

Вот и попритчилось усталой...

Г и т а

Какие трудные слова!

Но я запомню их, пожалуй...

Летописец продолжает, пользуясь тем, что супруги замолчали. — Мономах, думая о своем, а Гита, запоминая незнакомые слова, шевеля губами.

Л е т о п и с е ц

Приятных первых отношений

Им не испортили года,

И радости, и скорбь лишений

Здесь были общими всегда.

Союз с такой женой прекрасен,

И это — ясного ясней!

С одним лишь князь был не согласен —

Что был во всем согласен с ней!

Мономах

Что дети?

Г и т а

(потягиваясь и зевая)

Спят! Так сладко-сладко...

Мономах

И ты еще поспи пойди!

Г и т а

Утро! Не будет же порядка...

Мономах

Тогда скорее их буди!

Г и т а

Да пусть поспят... Совсем немножко!

Наш Святослав вчера упал —

Я это видела в окошко.

Как бы теперь не захромал!

Мономах

Не захромает, иль забыла

То, что его, как и меня,

Судьба впервые посадила

Уже в три года на коня!

Г и т а

(жалобно)

Да ведь ему одиннадцати нет!

Да и Мстислава не жалел ты тоже...

Мономах

Я князем стал в двенадцать лет!

А дед мой — и того моложе!

Г и т а

Да-да, я помню, кто твой дед!

Ты — царский внук и, Боже правый,

Наследник всех его побед,

В тебе — частица римской славы!

Мономах

Я русич! И сказал тебе сейчас

О князе — Ярославе Мудром!

Ну, чем твои ромеи лучше нас?

Г и т а

(пытаясь остановить мужа)

К чему такие речи утром?

Мономах

Что грамотны они, так что ж?

И мы читать-писать умеем.

Их град красив? И наш на их похож.

Они храбры. Мы тоже не бледнеем!

У них история? Немало лет и нам!

И если перейти к победам, —

Мы щит прибили к их вратам,

Чтоб вечно помнили об этом!

А наши русские купцы?

Они так честно всё считают,

Что с ними всей земли концы

Иметь дела предпочитают!

Г и т а

В моей далекой стороне

Я слышала про вашу честность.

Но Рим Второй, доверься мне,

Имеет большую известность!

Мономах

Я лишь отчасти согласиться рад.

Да, Рим столицей мира был, не спорю,

Но заменивший его золотой Царьград

Нас лучше разве тем, что ближе к морю!

Стоит, гордясь собою, сотни лет.

И тут, я подхожу к итогу:

Где есть гордыня — места Богу нет.

А на Руси всегда есть место Богу!

Друг друга травят ядом, жен сквернят,

Их клятвам верить невозможно,

И ведь святыми себя мнят,

Живя напыщенно и ложно!

Без жалости лишают глаз

Своих врагов, не видя сами,

Что сами-то они как раз

Слепые — с целыми глазами!

У нас же и законов нет

Против насилий, отравлений.

И знаешь почему? Ответ:

У нас нет этих преступлений!

По правде и по совести живем,

Который век, Отчизну поднимая,

Причем, не чьим-то, а — своим трудом!

Г и т а

Да-да, я разумею, понимая!

Лишь одного я не могу понять,

Хотя об этом говорить без толку...

Как без борьбы ты мог отдать

Великий стол князь-Святополку?!

Мономах

Чтоб не было меж братьями войны,

Я сделал всё, как надо, по закону,

И целовал на этом крест, икону —

Для блага и спокойствия страны!

(подбирая слова)

Как бы сказать, чтоб ты понять смогла...

Г и т а

(перебивая)

Мне говорил Олег, я не забыла:

Теперь ты — с силой без великого стола,

А у него — великий стол без силы!

Мономах

Пусть это так! Но Русь моя

Жива, хоть и полна слезами,

И больше жизни жажду я:

Пойти на половца с князьями!

(с жаром)

Покуда русский род не вымер,

Нам бы вернуть былую честь...

Г и т а

(прижимаясь к мужу)

Ох, и мечтатель ты, Владимир,

Мономах

(слегка обижаясь)

Не обессудь — каков уж есть!

Г и т а

(покрывая его лицо поцелуями)

И я люблю тебя за то,

Что, по Руси не правя тризну,

Ты любишь, как другой никто —

Ох, слово трудное — Отчизну!

Мономах

Она и для тебя теперь

Своей отныне стала тоже!

И для меня она, поверь,

С тобой роднее и дороже!

Г и т а

(качая головой)

О, сколько пролила я слез,

К ней привыкая через слезы...

Летом — жара, зимой — мороз,

И — эти странные березы...

Потом гляжу — здесь знают в моде толк,

И в книгах смыслят, буквы разбирая.

И Русь за дверью — не медведь и волк,

А красота — от края и до края!

Сначала полюбила я весну,

Потом уже скучать стала о лете,