Aztechs - Люциус Шепард

Лупе, опустившаяся на колени, спросила: «ИИ?»

Чилдерс не обратил на нее внимания. «Ол райт», сказал он мне. «Я хочу, чтобы ты выслушал.»

Мой сержант — мой враг. Пока он говорил, я изучал грубую карту его лица, пытаясь прочесть его микровыражения, и заключил, что несмотря на свою браваду Чилдерс боится.

«Мы идем туда», сказал он. «Устроите мне любое затруднение и я убью вас обоих. Бац! и готово. Просто и без размышления. Слышишь, что я сказал?»

Я кивнул.

Он поднял винтовку и взглянул на меня холодным, твердым взглядом. «Что бы ты обо мне не думал, хороший парень здесь — я.» Он жестом показал на деревню. «У той штуки для нас имеется план. Для всех нас. Он хочет, чтобы мы сдохли. Так он намерен гарантировать свою безопасность. Карбонеллы думали правильно. Монтесума хочет завладеть нашей силой. Он хочет остаться один, чтобы делать, что пожелает, без вмешательства человека. Самый легкий способ избавиться от нас, это превратить нас всех в заумных уродов, вроде Зи. Ты этого хочешь? Мне так не кажется. Ты хочешь иметь право крутить собственной жизнью по своему усмотрению. Тебе не нужна проклятая машина, которая все это делает за тебя. Поэтому, если ты хочешь сохранить это право, если ты хочешь вернуться в Эль Райо и снова быть Эдди По, то тебе лучше помнить — хороший парень здесь это я. Я герой. У тебя два выбора. Ты можешь умереть, или можешь тоже быть героем. Лично мне без разницы, который выбор ты сделаешь. У меня работа — это все, о чем я забочусь. Но тебе есть о чем задуматься.»

На севере несколько всадников двигались по гребню, и Чилдерс следил за ними секунду-другую. «Перемать», сказал он отстраненно, словно говоря сам с собой. «Если я не отошью его, весь мир станет похож на это.»

Я подумал об этом, о мире, в котором живешь на берегу озера машин в свете Розы Ацтека и скачешь на стальной лошади, преследуя темных тварей с хлыстоподобными хвостами. Это не выглядело так уж плохо, и все-таки слова Чилдерса о самоопределении расшевелили мою кровь. У меня не было истинной веры в данную концепцию — насколько я мог судить, свободная воля так же иллюзорна, как и пятно черного тумана, что недавно затемняла мне зрение. Стараешься выжать лучшее из того, что представляет жизнь, и все-таки никогда по-настоящему не понимаешь, что же тебе представили. Однако в данный момент мне хотелось в это верить.

«Надо было забомбить сучью сволочь», сказал Чилдерс. «Ну и что, если экономика рухнет? Это единственно надежный способ.»

Он провел прикладом по песку и посмотрел на сделанную отметину. Фрэнки подбежал ближе, чтобы взглянуть под углом на его лицо, и я понял, как много людей, должно быть, следят за нашими действиями. Верят ли они, что мы актеры в пародии на конец мира? Или сидят на краешках стульев, понимая, что решается их судьба? Большинство, вероятно, просто запутались в сценарии, или подумывают, не переключиться ли на футбол, или надеются, что мы с Лупе еще успеем устроить славное непотребство до того, как им идти на работу.

Чилдерс швырнул винтовку в воздух и схватил ее за приклад сильной правой рукой. Он так широко заулыбался, что сержантские полоски почти скрылись в кожистых складках. «А, к черту! Пойдем-ка, повеселимся!», сказал он.

Никто не обратил внимания, когда Чилдерс вошел в деревню. Он принялся исследовать место, и индейцы в белых робах натыкались бы прямо на него, если б он не уступал дорогу. Но Лупе и меня они увидели, когда мы приблизились, и вышли, чтобы встретить нас на краю моря машин. Они все улыбались наподобие Зи, речи их полнились общими местами и блаженной уклончивостью. Они и были блаженны, решил я. Они сменили иллюзию свободной воли на иллюзию мира. Они относились к нам, словно мы были давно потерянными членами племени, осторожно притрагиваясь, предлагая еду и питье, дали нам искупаться, и, наконец, проводили в отдельное бунгало, построенное не из глины, а из красновато-коричневого камня, вырубленного орудиями, не оставившими следов, внутри было прохладное темное пространство с белой постелью, кухней и мягкими стульями. Потом они оставили нас одних. Измученная Лупе повалилась на постель. Фрэнки простроился рядом с ней и начал показывать на стене съемки нашего путешествия. Я уселся на один из стульев, размышляя, является ли деревня демонстрационной моделью машинного благословения Монтесумы, тем, что он сделает для человечества, или это просто обычная, импровизированная штука, ИИ-способ обращаться с какими-то муравьями, что он обнаружил на заднем дворе. Голова полнилась образами старых фильмов о злых компьютерах, пытающихся поработить человечество, однако замечание Чилдерса, что ИИ хочет остаться в одиночестве, казалось гораздо более разумным представлением того, чего могла бы желать разумная машина. Если Монтесума играет в геополитические и корпоративные шахматные игры, чтобы утвердить самого себя, чтобы он мог затем обратить мир в древнюю религию с новеньким с иголочки сюжетом… что ж, это тоже имело смысл. Религия всегда была наиболее мощным оружием в человеческом арсенале, ее эффективность проверена тысячелетиями, и версия ИИ, подкрепленная микроскопическими апостолами, была бы устойчивой и к ошибкам, и к еретикам. Раз оказавшись в пастве, человек оставался бы в ней навсегда. Может, Чилдерс действительно хороший парень, подумал я. Может, мне стоит помочь ему, вместо того, чтобы замышлять его убийство?

Чуть позже Лупе села в постели и сказала: «Черт! Эдди, поди сюда!» Потом обратилась к Фрэнки: «Прокрути последний эпизод заново.»

Образы на стене задергались в обратную сторону, остановились, потом пошли вперед. Съемка Фрэнки показывала, как Чилдерс шагает прочь от камеры в теснину между желтоватых скал — ландшафт был близок к тому большому валуну, рядом с которым умер Зи. Чилдерс прошел по дефиле пару сотен ярдов, потом остановился и начал снимать одежду. Он оглянулся в сторону камеры, и Фрэнки нырнул в укрытие, камера показала крупный план камня. Когда Фрэнки снова выглянул, нагой Чилдерс занимался упражнениями тай-чи. Я не замечал ничего такого, что так возбудило Лупе. Но когда его движения стали более экстремальными, я понял, на что она отреагировала — тело Чилдерса во время занятий менялось, растягиваясь и сжимаясь с текучестью змеиного. Камера дала крупный план его лица. В глазах был явно различимый блеск, который не являлся результатом отражения света.

«Увеличь один глаз и задержи», сказала Лупе. А когда Фрэнки сделал, что сказано, она приказала показывать дальше на малой скорости.

При большом увеличении глаз оказался доказательством технологии Чилдерса. Блеск в глазах Зи обладал тем же неорганическим глянцем и накапливался с той же скоростью.