Ибсен. Путь художника - Бьёрн Хеммер

Напряжение, возникающее между комедийным действом и серьезной драмой, обеспечивает целостность пьесы и ее идейного содержания. Это касается как языка, так и структуры конфликта. В «Комедии любви» мы видим явное противоречие между тем, что в глазах добропорядочных людей считается «нормальным» (то есть сообразным и не противоречащим общественным условностям, всеобщему мнению), и, с другой стороны, тем, что представлено автором как естественное и подлинное.

Карикатурный образ возникает в том случае, когда подлинное в человеке искажается и заглушается тупостью, забывчивостью, трусостью или материальными соображениями. И тому, кто подвергается такому искажению, карикатура уже будет казаться вполне приемлемой и «нормальной» картиной. Связь с естественным, неискаженным теряется — так, например, происходит со студентом Линном. Счастье влюбленности ненадолго вырывает его из конформистского отупения, но довольно скоро он опять опускается до той жизни, которая соответствует общественным стереотипам: «Зато вполне нормальным я проснулся» (1: 629).

Тот, кто отказывается становиться «нормальным», рано или поздно вступает в конфликт с силами, довлеющими в обществе. Но до того, как конфликт разразится, до того как герой решит объявить войну окружающим, он вынужден скрываться за компромиссным решением. Так поступают Фальк и Сванхильд в начале драмы: они избегают открытого разрыва с обитателями пансионата фру Хальм. Вместо этого они предпочитают выражать свою «вторую натуру» эзоповым языком. Слова героев приобретают двойное звучание. Например, Фальк говорит:

Что мне избрать? Как ослик Буридана,Я связан по рукам и по ногам;О чем заботиться — не знаю сам,За дух иль тело взяться?

Гульстад отвечает ему:

За стаканы!За чашей пунша не страшна беда —И жажду он, и горе утоляет.

Реплика Фалька сама по себе комична, и контекст лишь усиливает комизм. Но слова эти имеют и другой — более серьезный смысл. Только что Фальк беседовал со Сванхильд. Разговаривали они о том, как соотносится жизнь с поэзией, и потому высказывание героя серьезнее и глубже, чем кажется. Конфликт духа и плоти, духовного и материального вполне реален на «серьезном» уровне драмы. Хочется повторить слова Фалька, говорящего о прошлом пастора Стромана, и спросить, не идет ли речь о «поэме иль пьесе на божественную тему» (1: 567).

Судя по всему, «Комедия любви» — несмотря на все ее комические элементы — при более глубоком анализе оказывается драмой идей, в которой отражается романтическое, вдохновленное христианством мировосприятие и присутствует соответствующая символика. В этом плане психологическая драма, происходящая между Сванхильд и Фальком, является центральной в пьесе. В том, что это действительно драма идей, отсылающая нас к христианским ценностям, мы можем убедиться, исследуя язык понятий и аллюзий, которыми пользуются Сванхильд и Фальк. Преобладают же у них библейские аллюзии. Это вовсе не означает, что «Комедия любви» — религиозная драма. Позже мы увидим, какую важную роль играют эти аллюзии. Ибсен предпочел использовать тот язык, который был понятен буржуазной публике.

Все действие драмы происходит в пределах пансионатского сада — это своего рода обывательский рай. В круг самоуверенных обывателей молодой поэт совершенно не вписывается. Его душа беспокойна и неутомима, он не может обрести то равнодушное довольство, которое царит среди насельников пансионата фру Хальм. Сванхильд, одна из дочерей хозяйки, тоже, как представляется, решительно не приемлет конформизма, который держит общество в своих цепких объятиях.

Фальк в списке действующих лиц назван «поэтом», но сам он недоволен своими достижениями на этом поприще. Он хотел бы внутренне созреть и полагает, что именно здесь — в мире банальностей — сможет развить свои способности. Эта мысль озаряет его, когда он обнаруживает поблизости человека, способного ему помочь, человека, выделяющегося из толпы. Этот человек — Сванхильд. Фальк желает, чтобы она стала его музой. Он довольно цинично смотрит на роль, которую Сванхильд должна для него сыграть: в тот день, когда она больше не сможет его вдохновить, они попросту расстанутся. И Фальк полагает, что так, конечно, и будет. Он отвел Сванхильд роль вдохновительницы на ограниченный период времени. Это вполне соответствует его принципу «carpe diem»[23] — см. песню Фалька в начале пьесы. «Помни: скоро лист желтеет», — таков небезупречный с точки зрения морали лозунг Фалька (1: 554), который убежден, что каждое мгновение нужно использовать для наслаждения жизнью:

Залит солнцем день весенний,Вместе с ним ликуй и пой, —Пусть не сдержит дар осенний,Что обещано весной!

Уже в этой первой сцене выясняется, что Сванхильд не разделяет легкомысленных взглядов Фалька на жизнь. В ремарках сказано, что Сванхильд сидит одна в глубине сада, в то время как Фальк поет. И хотя она хлопочет больше всех, чтобы его послушать, — как только он начал, она уходит, разочарованная сомнительным содержанием песенки. И фру Хальм вздыхает, не в силах совладать с этим «ребенком». Сванхильд первой отделяется от общества в пансионате. Фальк вскоре последует ее примеру.

В первом действии он развивает тему своей песни — хотя сам находит, что «смысла в ней немного» (1: 555). Ему очень хочется вычеркнуть из языка слово «будущее». Стювер спрашивает, почему он настроен против этого слова, которое подает «надежды весть», и Фальк отвечает:

Нет, божий свет оно нам застилает!Кто полн забот о «будущем» своем —Что будет есть, да женится на ком,Да как они устроятся вдвоем, —Тому всю радость жизни отравляетПредусмотрительность! И он не знаетПокоя — вечно направляет самСвою ладью к ближайшим берегам.Вот их достиг, но, рук не покладая,Пуститься должен сразу в новый путь, —И он гребет, не смеет отдохнуть,Ведь новый берег перед ним сияет.И так всю жизнь. Да и за ней-то естьКонечный пункт иль нет его — бог весть.

Таковы в основном взгляды Фалька в самом начале пьесы. Их необходимо знать для того, чтобы проследить, как они изменились за весьма короткий период времени — где-то около суток, в течение которых продолжались его тесные и доверительные отношения с девушкой. Многие исследователи находили в мировоззрении Фалька то, что у Кьеркегора соответствует «эстетической» стадии жизненного пути, и такая параллель вполне допустима. Кут пишет, что ни одно другое произведение Ибсена не отмечено таким заметным влиянием датского философа, как «Комедия любви», и параллели, которые он проводит между этой драмой и «Повторением», кажутся весьма убедительными. Многие другие ибсеноведы поддержали эту точку зрения, среди них недавно — и Вигдис Юстад[24].