Что вдруг - Роман Тименчик

Пусть русские писатели за границей поднимут свой голос в защиту их товарищей, оставшихся в России.

Г. Лозинский

Председатель Правления “Petropolis'а”»

(Голос России (Берлин). 1921. 19 октября).

Покойная Н.Я. Мандельштам с чьих-то слов говорила пишущему эти строки, что у Ахматовой был роман с Г.Л.Лозинским («хромым Лозинским»).

В ноябре 1913 г. жена Федора Сологуба Анастасия Николаевна Чеботаревская (1876–1921), покончившая с собой в сентябре 1921 г., устраивала в зале Калашниковской биржи «Беседу о современном театре», в которой принимал участие К.Вогак (Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 425).

Объявления о спектакле печатались в хельсинкской русской газете «Новая русская жизнь» 1, 5 и 8 февраля: «Выборгский Городской театр. В 1-ый раз “Плутни Бригелла”. Комедия-пантомима в 3-х действиях. Соч. № 5 с прологом, интермедией, музыкой, танцами и пением. Сценарий и постановка по принципам итальянской комедии масок XVII века (Comedia Gell´arte) (sic! – Р.Т.). Главный режиссер К. Вогак. Художник Вл. Щепанский. Балетмейстер А. Сакселин. У рояля проф. А.Д. Руднев». (Александр Сакселин до эмиграции служил в Мариинском театре.)

Живописец Владимир Петрович Щепанский (1895–1985) жил в Финляндии с 1918 по 1944 г., затем в Швеции, с 1951 г. – в Канаде. См. справку о нем: «Сын польского мещанина; крещен матерью в православие. В 1916 окончил реальное училище Александра II в Петрограде и поступил вольнослушателем на архитектурное отделение Академии художеств. Был мобилизован, воевал, служил в артиллерии. В марте 1918 демобилизовался и продолжил занятия в АХ. Эмигрировал в Финляндию, поселился в Хельсинки. В 1933 стал членом-учредителем Общества русских художников в Финляндии, участвовал в его ежегодных выставках. Был председателем общества. Во время II мировой войны жена (художница Мария Щепанская), дочь и сын погибли при бомбардировке Хельсинки» (Лейкинд О.Л., Махров К.В., Северюхин Д.Я. Художники русского зарубежья: Биографический словарь (1917–1939). СПб., 1999. С. 638).

Упомянуты композиторы: Кунау (Kuhnau) Йохан (1667–1722), Скарлатти (Scarlatti) Джузеппе Доменико (1685–1757), Перголези (Pergolesi, Pergolese) Джованни Баттиста (1710–1736), Люлли (Lulli, Lully) Жан Батист (1632–1687), Рамо (Rameau) Жан Филипп (1683–1764), Пуньяни (Pugnani <sic!>) Гаэтано (1731–1798), Куперен (Couperin) Франсуа (1668–1733), Фишер (Fischer) Йохан (ум. в 1746 г.).

Ср. отзыв, подписанный «Мих. Р.»: «Господин К.Вогак, ставивший эту пьесу, показал себя очень талантливым режиссером и сумел дать в сотрудничестве с художником Вл. Щепанским ряд в высшей степени интересных типов. Все исполнители играли живо и увлекательно, а господин Бегичев сверх того с успехом спел две итальянские песни. Музыка была в стиле остальной постановки. На рояли играл г-н А. Руднев» (Новая русская жизнь. 1922. 16 февраля); другой отзыв был подписан «Овъ»: «Нам, приученным долгими годами к натуралистическому театру, было немного странно видеть на сцене возродившиеся фигуры Панталона, Доктора, Бригелла, Арлекина и других непременных персонажей старой итальянской комедии. В упрек автору можно поставить недостаточно ясное развитие действия. Очень хороши и красочны были костюмы, выполненные по рисункам художника Вл. Щепанского, давшего подлинный театральный гардероб той эпохи. Режиссер К.А.Вогак весьма умело поставил позы и жесты, которые хотя немного отдавали буффонадой, но все же не выходили из границ итальянской комедии. Ensemble труппы был настолько хорошо составлен, что трудно выделить кого-либо из артистов. Все старались создать наиболее точно типы старой итальянской комедии, и надо сказать, что на фоне музыки старых мастеров (Люлли, Рамо, Перголези, Скарлатти и др.), очень удачно подобранной проф. А.Д. Рудневым, создали удивительно яркий, интересный и незаурядный спектакль. Необходимо отметить поставленный балетмейстером А. Сакселин “танец шутов”, прекрасно исполненный Оцко, Леагилье, Фроловой и Федоровой. Удачны сцены Панталона (Вл. Щепанский), Доктора (Г. Кузьмин) с Капитаном (А. Ларской) и комической дуэли Капитана с Принцем (А. Сакселин), Бригеллом (Н. Бегичев) и Арлекином (В. Красовский). Хорошо исполнили роли служанок Поскуэллы и Смеральдины г-жи Ленская и Оцко. Танец Принца был поставлен и исполнен г-ном А. Сакселин. По слухам антрепренер труппы Э.Фрейман собирается дать ряд спектаклей комедии “Плутни Бригелла” в Териоках (23.02), в Котке, Вильманстранде, Фредрихсгаме и Великим постом в Гельсингфорсе» (Новая русская жизнь. 1922. 22 февраля).

Петербург в поэзии русской эмиграции

Образ Петербурга, созданный (в своей, как правило, не осознающей себя совокупности) стихами эмигрантов первой и второй волны, предстает нам сегодня в стереометрии всех чувственных измерений.

Это – фонотека городских шумов:

И весело свищет паровичок.

(Михаил Струве).

С Невы далекие свистки.Зовет куда-то жизнь. И зовыПолны пронзительной тоски.

(Вера Булич)

Визжит на блоке дверь.

(Михаил Струве)

А на дворе удары лома,Михайла-дворник колет лед.

(Вера Лурье)

Идет лейб-гвардия, идет ПреображенскийЕго Величества, в России первый полк!Турецкий барабан уж бухает как пушка,Рыкает диким львом могучий геликон.

(Сергей Шишмарев)

Мороженщик с грохотом прокатилЯщик синей лазури.

(Михаил Струве)

Как с озаренных островов,Под стук расшатанных торцов,Летишь с подругой полусонной.

(Петр Бобринский)

Лишь изредка, чем ближе, тем звончей.Сухих торцов проснется говор ломкий,Когда на франтоватом лихачеПромчится Блок с влюбленной незнакомкой.

(Д. Крачковский-Кленовский)

Это – застрявшие на ретине пятна:

А напротив казенка. СтенаКрасной оспою испещрена.

(Михаил Струве)

Вороны летят наискось над Невой,Скрываясь в морозном тумане;Вдали показался маяк биржевой,Плетутся извощичьи сани…

(Нина Гейнц)

Рвалась подняться ввысь, умчаться в вышинуЦветная гроздь шаров, надутых водородом.

(Сергей Шишмарев)

На Невском под дождем не умолкает шум…В туманах наверху горят огни Омеги.

(Нина Рудникова)

Это – реклама склада часовой фирмы «Omega», находившегося в Пассаже, воспетая Петром Потемкиным:

Хлопья первого снегазасыпают панели.Над Пассажем часы Омегадогорели, —

за что Блок и назвал его «свободный трубадур питерский, певец Шапшала, Оттомана и часов Омега»).

В Неве угрюмой ходит зыбкоВ разводах нефтяных волна.

(Вера Булич)

Краснеют столбы на воде возле дачки,На ряби – цветная спираль.

(Саша Черный. «Весна на Крестовском»)

В полдень на Невском жаркое лето,Желтых небес тяжелая ткань,Тени домов и дома-скелетыИ доцветающая герань.

(Софья Прегель)

У тебя были стройные трубы,Как колонны ваятелей мудрых.Завитками мохнатого чубаТаял по небу дым чернокудрый.

(Эмилия Кальма)

Ведь память маленьких детейУдерживает только вещи.Следы ворон на берегуИ на безлистых ветках иней,И четкость тени на снегу,И самый снег лилово-синий.А дальше море без границ,И дымный силуэт Кронштадта…

(Евгений Шах)

Но сердце помнит благодарноВиденье отроческих лет:Снег вьющийся и круг фонарный,На льду конька мгновенный след.

(Георгий Раевский)

Это – ароматы и миазмы города и окрестностей:

Уж на кухне запах ели свежийИ от праздничной готовки чад,

(Вера Лурье. «Рождество)»

Гиацинтами пахло в столовой,Ветчиной, куличом и мадерой…Пахло солнцем, оконною краскойИ лимоном от женского тела…И у памятника НиколаяПеред самой Большою Морскою,Где была из торцов мостовая,Просмоленною пахло доскою.

(Игорь Северянин. «Пасха в Петербурге»)

Солнцем полдня нагреты,Дышат смолой торцы.

(Ярослав Воинов. «С.-Петербургская пасха»)

…День и ночь МорскаяКипящим дегтем пахла из котлов,И этот запах я теперь люблю.

(Нина Берберова)

В лечебнице спокойно, тихо, пусто,Чуть пахнет ваннами и свежею капустойИ морем, и смолой.

(Анна Таль. «Сестрорецк»)

Тогда встает передо мнойМой царскосельский день.…Он пахнет морем и руномГомеровской строки,И гимназическим сукном,И мелом у доски;Филипповским (вкуснее нет!)Горячим пирожком,Девическим, в пятнадцать летПодаренным, платком…

(Д. Крачковский-Кленовский)