Земля и море - Вилис Лацис

— Разгорячившись, вредно пить холодную воду, — сказал он и поставил стакан на скамью. — Я однажды такую хворь подхватил… Врачи уже думали, конец пришел, а домашние собирались за пастором посылать.

— Я принесу молока.

— Только не это, хозяюшка. — Дейнис смущенно улыбнулся. — У меня как-то странно устроен желудок: как напьюсь молока, так баста. Вот если бы у вас что-нибудь кисленькое, вроде кваску, нашлось…

Наконец-то Аустра поняла, какого рода жажда мучит Дейниса. Она принесла полную кружку пива. Вид пенящегося напитка обрадовал усталого путника.

— Благодарю вас, хозяюшка, благодарю. Интересно знать, какой же это искусный мастер сварил такой приятный напиток? Я сам знаю несколько рецептов, как варить пиво из кормовой свеклы. Да, я ведь не досказал вам, как у меня в тот раз с хворью получилось. Стал было уже кровью харкать, сам — кожа да кости. Ни один врач не верил в мое выздоровление. И не выздоровел бы, если бы слушался их. Но я сделал вот что: пошел в лес, отыскал муравейник, расстелил на нем носовой платок и дождался, пока муравьи его намочили. Тогда я взял влажный платок и стал дышать через него. И вот, хотите — верьте, хотите — нет, через месяц на мне брюки не стали сходиться. Да, да, с водой шутки плохи… А где же Алексис?

— На молотьбе. Они скоро закончат. Если хотите, могу его позвать сейчас.

— Ничего, я сам схожу, — хлебнув еще глоток освежающего пива, он вернул кружку Аустре и направился к молотилке. — Да, чуть не забыл, — вспомнил он. — Вам всем привет. От Томаса, Рудите и Лауриса…

— Ну, Бог вам в помощь, — приветствовал он толочан, почувствовав себя среди них как дома.

Кое-кто ответил ему, а другие даже и не обратили внимания, в том числе и занятый работой Алексис. Дейнис пощекотал ему палкой бок. Зандав было досадливо обернулся на озорника, но его нахмуренный лоб моментально разгладился и на лице засияла мальчишески-веселая улыбка.

— Дейнис! Смотри-ка, явился-таки!

Он так энергично принялся трясти руку мастера, что маленький человечек болезненно поморщился.

— А как же иначе — раз начальство вызывает, посреди ночи вскочишь и побежишь. Неужели это все твое зерно, Алексис?

— Это зерно Эзериешей, — отвернулся Алексис. — Мне тут пока ничего не принадлежит… Как это положено примаку.

— Значит, хозяин дает тебе жару? Наверно, не разгибая спины трудишься?

— Работа есть работа… — проговорил Алексис.

Передав вилы соседу, он отошел с Дейнисом подальше от молотилки, чтобы спокойно поговорить.

— Ты прав, работа есть работа, — согласился Дейнис. — Тебе она не страшна. Грудь — что губернаторский шкаф… Что у вас в той посуде?

— Попробуй, узнаешь.

И хотя Дейнис великолепно знал, что именно находится в посуде, он все же счел не лишним убедиться — подобными вещами никогда нельзя пресытиться. В этот момент молотилка остановилась, и вокруг них собрался народ. Теперь Дейнис почувствовал себя в родной стихии.

— В то время когда я работал в пивоварне… у меня была отличная специальность — дегустатор. Мне приходилось ежедневно выпивать сорок бутылок — по одной от каждого сорта. Сам директор мне полностью доверял. Стоило мне сказать: «Это не годится…», как всю бочку выливали в сточную канаву. После этого меня приглашали на ликерно-водочный завод старшим дегустатором, обещали вдвое больше жалованья и бесплатную квартиру, да только я не пошел, потому что у директора сварливая жена.

— Ты пешком шел? — прервал его Алексис.

— А как же иначе?

— Значит, ты не привез доски для каркаса?

— Как не привезти! Я их оставил на станции вместе с тисками. Надо послать за ними лошадь. Да, так, значит, с этим заводчиком…

— Как дела на побережье? — вновь перебил его Алексис.

— Известно как — бьют лососей да коптят камбалу. Алуп вытащил неводом большущего осетра, а в сеть Тимрота попала какая-то странная рыба, какой никто отроду не видывал.

Дейниса уже со всех сторон окружила обширная аудитория, затаив дыхание они прислушивались к каждому его слову. Алексис понял, что сегодня нечего и помышлять о деловом разговоре. А так о многом хотелось расспросить: о всяких домашних делах, о лове, о соседях. Но что ни говори — уже само появление Дейниса было радостным событием. Алексису казалось, что к нему приехал милый, родной человек, посланец его родины, еще не далее как вчера видевший своими глазами поселок Песчаный, вдыхавший соленый морской воздух, — от него исходил запах копченой рыбы, а на одежде кое-где тускло поблескивала присохшая рыбья чешуя. Славный старина Дейнис, если бы ты знал, сколько хорошего ты привез с собой!

Алексис с улыбкой выслушал удивительную историю о невиданной рыбе.

— Длиной она примерно около фута, а похожа на человека — голова, нос, ноги и руки, только голос совсем другой, ведь рыба дышит жабрами. Тимрот отвез ее в Ригу и показал знающим господам. Те сказали, что это дитя фараона. Помните из священного писания тот случай, когда Моисей вел израильтян через Чермное море и оно расступилось перед ними? А погнавшиеся за ними египтяне все потонули. Вот отсюда-то и пошли эти фараоновы дети. Может быть, оно и не совсем так, кто его знает — я при этом не был.

— Это верно, что рассказывает хромой? — спросил кто-то из мужчин у Алексиса.

— Он много чего знает, — ответил Алексис уклончиво.

Хорошо, что весь хлеб был уже обмолочен — теперь настала очередь Дейниса молоть всякий вздор. Обретя, наконец, неискушенных слушателей, незнакомых с его репертуаром, он болтал без умолку. За ужином Дейнис пустился в повествования о невероятных событиях, происходивших в его жизни и в мире вообще. Во время разговора он совершенно забывал о еде. Пользуясь этим, какой-то шутник переложил еду с тарелки Дейниса на свою и съел. Наговорившись наконец, Дейнис взглянул на тарелку и, заметив, что на ней ничего уже нет, спокойно положил обратно на стол вилку с ножом. Изобразив что-то вроде отрыжки после сытного ужина, он проговорил:

— Вот это я понимаю — наелся.

Все расхохотались, а Дейнис, хитро подмигнув женщинам, улыбнулся:

— Разве не правда?

Появление Дейниса внесло оживление в жизнь обитателей усадьбы. Всюду, где бы он ни появлялся, возникал смех. Поздно вечером, когда все разошлись, он даже пытался поухаживать за работницей Зете, за что был шлепнут мокрой тряпкой. Ничего. Женщины иногда капризничают — настоящий мужчина не обращает на это внимание.

6

Наутро со станции привезли инструмент Дейниса и материал для каркаса лодки. Ян и Зете ушли к соседям отрабатывать толоку. Теперь Зандав был свободен и помогал Дейнису делать лодку. Старый Эзериетис сам повез на мельницу зерно свежего обмолота.

В первый день никакой работы не получилось. Дейнис отличался медлительностью и привык делать все с большой осмотрительностью. Прежде всего он выбрал место — солнечное, защищенное от ветра и чтобы никто не мешал.

Забив в землю колья, он устроил грубый рабочий верстак, еще раз пересмотрел отобранные Алексисом доски и поделочный материал, а потом, приняв глубокомысленный вид, что-то измерял, вычислял и записывал; при этом очень мало говорил. Он только спросил у Алексиса, какой длины и ширины должна быть лодка.

— Остальное я знаю сам.

В этих занятиях прошел день. Вечером Алексис не позволил Дейнису идти в людскую и плести небылицы.

— Рассказывай, как у вас дома. Все по порядку.

И Дейнису ничего не оставалось делать, как только рассказывать. Оказывается, в его памяти сохранилась каждая мелочь. Он помнил даже число и какая в тот день была погода, когда у Пауны порвало сети, и когда поймали первого лосося, и сколько Тимрот получил за большой улов рыбца.

— Алуп соорудил новую донную сеть для бельдюги и камбалы и приделал к мотору лебедку, я ему изготовил барабан… После троицы разбило партию плотов на сплаве, и весь берег забило бревнами. Грикис утащил два бревна на лесопилку, да не тут-то было! Хозяин пронюхал и велел бревна возвратить. Томас? Что ему делается — нашел себе половинщика и полощется в море. Как-то испортился у него мотор, пришлось на парусах домой добираться. Теперь море разбили на участки и указали, где ловить неводами, а где сетями. Так лучше, а то каждый раз получается скандал.

Рассказав подробно о соседях, он перешел к своему семейству и похвастался пасынком.

— Замечательный мальчонка. Как из школы приходит, сразу ко мне. Присматривается, наблюдает, учится. «Папа, а для чего это, зачем ты вбиваешь туда деревянную втулку?» Он мне много помогает, особенно когда варишь смолу. Ходит с рыбаками в море на ночной лов. Подрабатывает понемногу. Научу его своему ремеслу, а там, если пожелает, пусть учится дальше.

Зандав с жадностью ловил каждое слово Дейниса. Всякий пустяк говорил ему о чем-то дорогом, близком сердцу; слушая Дейниса, он уходил в иной мир, и ему казалось, что до него доносится шум моря, его соленое дыхание, а перед глазами расстилались раскаленные солнцем прибрежные пески.