Спящая - Мария Евгеньевна Некрасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лёка понятия не имел, как там учатся эти трое, ему было неинтересно, но почему-то думал, что получше него. Учился он действительно хуже всех…
– Короче! – Нельзя показывать, что боишься. Особенно если не очень-то боишься.
Юрик некстати заржал. Дурацкий Славик, почти не оборачиваясь, отвесил ему оплеуху:
– Тихо. Видишь, у человека деловой подход, не хочет напрасно лясы точить с тобой убогим, правда?
Лёка кивнул.
– А раз правда – смотри! – дурацкий Славик расстегнул куртку.
Лёка разглядеть ничего не успел, как услышал на цветочном:
– Свет! Холодно! Что?! – Неголоса включились одновременно, как будто кнопку нажали. Оказывается, у дурацкого Славика под курткой всё это время кто-то спал. Лёка не слышал их, потому что они спали. А деревья говорили «Зло!»…
Витёк, который всё это время был за спиной, обошёл Лёку и встал рядом с дурацким Славиком. Щенки. У Славика под курткой были щенки. Лёке сперва показалось, что их там целый помёт – нет, только два. Крупные, обычного дворняжьего окраса, чем-то напоминающего воробьиный: немножко чёрного, много коричневого, у одного ещё белые лапки и белый кончик хвоста. Уши-лопухи смешно болтаются при каждом движении… Улыбка у Лёки расползлась сама собой: щенки! Ничего себе!
– Откуда? – В тот год в деревне ни у кого не было щенков, уж Лёка-то знает.
– Да так, попросили утопить. – Дурацкий Славик хитро глянул на Лёку, ожидая реакции, а по глазам было видно: врёт. Нормальный человек не потащится в соседнюю деревню, или где они их там раздобыли, только затем, чтобы взять собак и утопить, даже если попросят. Значит, спектакль специально для Лёки…
– Врёшь. – Лёка старался выглядеть спокойным.
Дурацкий Славик сделал возмущённое лицо:
– Когда я тебе врал?!
– Всегда. Вы прогуляли школу, чтобы сбегать с утра пораньше за десять километров в соседнюю деревню, взять там собак и притащить сюда – якобы топить. Вы скидывались на «камень, ножницы, бумага», выясняя, кто пойдёт за мной. Для меня спектакль, да? Для меня?! – В голову ударила собачья ярость, кулаки сжались сами собой. Ну и что, что их трое. Их со щенками тоже трое, пусть только попробуют…
– А ты проверь, – это Славик не сказал, а прошептал, как будто… Да ну, нет, он не станет, чтобы только досадить Лёке… – Проверь, Малахольный. Ты же любишь зверюшек, цветочки всякие…
– Врёшь! Ты не посмеешь!
– Играть, играть, играть! – щенки возились на руках дурацкого Славика, покусывая ему пальцы. Маленькие ещё, только с виду крупные, а сами балбесы…
– Проверь-проверь! – Славик поднял одного щенка за шкирку, буквально ткнул Лёке в лицо. Лёка протянул руку, и Славик ловко отвёл щенка: – Не хочешь проверять? – Держа щенка за шкирку, дурацкий Славик демонстративно шагнул к реке. Там сильное течение. И холодно. Не выплывет!
Лёка рванулся к Славику, но эти двое вцепились в него с двух сторон.
– Спокойно! – Славик поднял за шкирку второго щенка. У него заняты руки, он открыт, если врезать с ноги, то, пожалуй, у Лёки получится столкнуть его в реку… Только со щенками, вот в чём беда, иначе Лёка бы уже давно…
– Три рубля, – осклабился дурацкий Славик. – Любишь зверюшек – спасай. Всё по-честному: каждому по рублю. Нам ведь и правда пришлось побегать, а труд должен быть оплачен.
– Идиоты! – это вырвалось само, на цветочном. Славик странно взглянул на Лёку, но улыбку свою дурацкую не убрал. Идиоты и есть. Вот где он возьмёт им столько денег?!
– Не понял? – дурацкий Славик вытянул руки со щенками над рекой. Там-то мелко, где он стоит, но ведь он может и забросить…
– Понял, понял!
Славик взял щенков на руки и чуть отступил от реки. Зато Витёк с Юриком ещё сильнее вцепились в Лёку, повиснув на плечах.
– Что ты понял?
Три рубля – баснословная сумма для школьника, вряд ли эти трое рассчитывали, что у Лёки с собой окажется столько. Да у него всего несколько монет – на конверт и марку. Можно, конечно, и поторговаться, и, может, они даже уступят, да только потом всё равно не отвяжутся. С фантазией у них не очень, и если Лёка заплатит им сейчас, то назавтра они, пожалуй, притащат третью собаку, потом четвёртую, и просить будут всё больше, и больше наглеть, и однажды кого-нибудь убьют, потому что у Лёки действительно не окажется денег. Если сейчас уступить… Лёка зажмурился и отчеканил:
– У меня нет денег! – В последний момент он сообразил, что Славик может психануть и сразу кинуть щенков в реку, и Лёка ничего не успеет сделать, не вырвется, не добежит, не догонит это течение, да ещё вплавь в тёплой одежде и в холодной воде… А назавтра они притащат третьего щенка, и Лёка как миленький заплатит им сколько скажут…
– Врёт! – Витёк. – Врёт, я его с почты притащил, он марки рассматривал. На марку-то небось есть!
– А ты поищи.
Дурацкий Славик испытующе посмотрел на Лёку:
– Ну, если ты врёшь…
Витёк перехватил Лёкину руку и полез ему в карман. Толстая пятерня Витька заелозила по куртке, треснул вывернутый карман, и на песок высыпались монетки. Следом спланировал сложенный вдвое тетрадный листок: письмо понимающему человеку Галке. Лёка ведь так и не отправил…
– Ну вот, а говорил, нет. – Витёк небольно ткнул его в бок и присел за монетками. Свободной рукой он продолжал придерживать Лёку.
– Погоди ты, – дурацкий Славик подошёл и, неуклюже прижимая к себе щенков одной рукой, потянулся к листку. – Тут что-то интересное…
И тогда Лёка ударил. Ногой, как по мячу на физре. Сильно, хотя ненавидел футбол – но при чём здесь это вообще? Дурацкий Славик взвыл, прижав к лицу письмо для Галки. В ту же секунду листок пропитался красным. На песок побежали ржавые капельки. Щенки (не попал по щенкам, точно не попал, Лёка бы услышал) тут же вывернулись из его рук и запрыгали, прихватывая Славика за штаны, приговаривая своё: «Играть! Играть!»
– Бегите! – завопил им Лёка на цветочном. – Бегите – убьют!
Щенки притормозили и вопросительно посмотрели на Лёку, почти синхронно подняв уши-лопухи.
– Играть? – маленькие ещё, дурачки.
– Бегите! Брысь! Домой!
– Где «домой»?
– …Ты труп, Малахольный! – Теперь ударил Славик.
Небо почернело, бросилось в глаза, зазвенело в ушах. Сквозь этот звон Лёка ещё слышал щенячье «Играть!».
* * *
– «…Дурацкий Славик с компанией не явились в школу. По-моему, сегодня будет прекрасный день! Я прямо чувствую: должно случиться что-то хорошее!» Вот же неблагодарный, а? Вы посмотрите на него!
Все заржали.
Голова гудела, но рукам было легко и свободно, и небо было на месте. Лёка лежал на песке, уставившись в небо, уже нормальное, голубое. Он был свободен, его никто не держал.
– Грызть, грызть,
