Безликий - Мирон Варламов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поезд монотонно отбивал характерный ему ритм. За окнами стало совсем ничего не видно, и было неразумно смотреть в темноту, поэтому попутчики занялись своими делами. Олег хотел отвлечься от тягостного присутствия ехавшего с ним мужчины, доставлявшего ему внутренний дискомфорт, а другой попутчик размышлял над тем, что ему делать дальше с его странной и неудавшейся жизнью. Он совершенно не замечал педантичного мужчину, одетого в белую рубашку, черный галстук и выглаженные брюки, сидевшего напротив него с мягкими чертами лица, в которых можно было заметить сияющий лоск отвращения и налета презрения, который он пытался из вежливости скрыть. Первое впечатление не вызвало в мужчине известного интереса, чтобы проявить инициативу для знакомства.
Первым молчание нарушил Олег:
– До какой станции едете? – Спросил он в надежде, что утром попутчик покинет его в каком-нибудь провинциальном городе, оставив его одного в желанном одиночестве.
– Я не знаю. – Прозвучал сухой ответ. – В данный момент я принимаю решение.
– Могу я вам помочь в выборе вашего решения? – Интонация в голосе Олега была раздраженной и едко ироничной. – Для начала как вас зовут?
– Александр. Мне не помешал бы ваш совет. – Искренне ответил он, хотя от него не скрылось настроение Олега. – А вас как зовут?
– Олег. Приятно познакомиться.
– Взаимно.
Александр не хотел рассказывать Олегу ничего из своей жизни. Он знал подобный тип людей и не испытывал к ним ни отвращения, ни презрения, ни глубокого интереса либо же предельной внимательности. Александр по первому взгляду понял, что перед ним человек, окруженный комфортом, изобилием и достатком, человек, которому давно не нужно стремления к чему-либо новому и неизвестному. Он догадался, что Олег зарабатывает приличные деньги, работая на престижной работе, которая составляет основу и опору всей его однообразной и рутинной жизни. Такие как Олег были не способны ни на отвратительную подлость, ни на подвиг: все, что они делали, находилось в усредненном положении и не доходило до крайностей. Такие люди неспособны любить до безумия, но и не способны ненавидеть всем своим существом; они не знают, что такое зло, но и добро для них неизвестно; им не суждено узнать, что такое истинное страдание, но и что есть настоящее счастье им никогда не будет доступно. Подобный тип людей являются прекрасными слушателями: от них можно было не ожидать ни глубокой, осмысленной критики или порицания, ни искренней похвалы или сочувствия; все, на что они были способны это выслушать и выдавить из неподвижных губ собственное неказистое мнение, заведомо «подогнанное» под характер собеседника. Именно так думал Александр об Олеге и понимал, что именно ему он сможет рассказать свою во многом необычную и странную историю.
– Понимаете, Олег, – начал Александр, – за последние семь лет я накопил ничтожно малую сумму денег, часть которой ушло на билет, а оставшихся хватит ненадолго. Поэтому многое зависит от того, в каком месте я выйду и останусь жить.
Олег задумался. Ему было совершенно непонятно, как человек, решивший накопить деньги в течение целых семи лет, не смог этого сделать. Та примерная сумма, о которой говорил Александр, была смехотворна по меркам Олега. Он еще раз с облегчением и удовольствием подумал о том, насколько жалкий и ничтожный перед ним человек, и насколько его жизнь течет в правильном русле.
– Что же, могу сказать вам, как человек, который всю свою сознательную жизнь провел, усердно и старательно работая с финансами, денежными средствами и многим другим, с чем они связаны – вы не умеете накапливать деньги, то есть не знакомы с наипростейшими законами экономики. – Олег говорил напыщенно и высокомерно, почувствовав свое превосходство над Александром.
– Не думаю, что законы экономики помогли бы вам накопить изрядную сумму денег, если бы вы находились в течение семи лет за колючей проволокой. – Спокойно ответил Александр.
– Я вас, видимо, не правильно понимаю…
– Разве что-то непонятно? В течение последних семи лет я находился в тюрьме, в колонии строго режима. – Спокойно сказал Александр. – Вчера меня выпустили на свободу и теперь мне необходимо решить, что делать со своей жизнью. Поэтому для начала мне стоит понять, где я ее начну, то есть с какого места на карте нашей страны.
Олег сразу не осознал смысл сказанных слов. Сначала он удивился насколько речь Александра, его поведение, жестикуляция и эмоции не соответствовали его первоначальному суждению о нем, как о человеке. Далее Олег с ужасом понял, что перед ним сидит заключенный, совершивший какое-то преступление, человек, который должен быть огражден от нормального общества, но который едет с ним в одном купе. Он ощутил еще большее отторжение от него, еще большее презрение и отвращение.
– Олег, если вам страшно ехать в одном купе с бывшим заключенным, и вы испытываете негативные чувства по отношению ко мне, то мы можем подойти к кондуктору и попросить ее переместить меня или вас в другое купе.
– Нет… – Олег запнулся, почувствовав укор совести за то, что этот человек так быстро прочитал его мысли. – Не нужно переселяться. Вы неправы. Я отношусь к вам, как к обычному человеку, как… как к попутчику в поезде. Лучше, быть может, если вам, конечно, нетрудно, то вы бы рассказали, почему вас посадили в тюрьму? – Спросил Олег, чтобы перевести разговор на другую тему, но в тоже время проявить интерес, тем самым приглушить зов своей уязвленной совести.
На протяжении семи лет Александр старался молчать о том случае, который привел его в тюрьму; поначалу его аскетизм доставлял ему в колонии множество неудобств и косых взглядов со стороны обитателей тех мест. Вскоре окружавшие люди привыкли к лаконичности и замкнутости Александра, что даже вызывало у них некоторое уважение и симпатию. Они, конечно, узнали какое преступление он совершил, и оно не вызвало у них никаких необычных чувств, ведь в колонии строго режима сидели и за более ужасные деяния. И теперь, выйдя из тюрьмы, он остро ощутил, что хочет поделиться с кем-нибудь своей историей, не надеясь на понимание или поддержку. Главное
