Два билета в Индию - Кир Булычев

— Их целая компания была! — закричал черный кот.

— У нее пушка была! — закаркал ворон.

— Ой, моя бедная избушечка! — причитала Баба-яга. — Ой, мое сокровище! Мои славные предки положили все силы и средства, чтобы соорудить это чудо архитектуры, эту вавилонскую башню, эту египетскую пирамиду… Она вознеслась своими шпилями выше облаков и доставала золотой крышей до самого солнца. О, славные тени деды-яги, прабабки-яги, прапрабабки-яги — где вы! Обрушьте на голову этой негодяйки все свои страшные проклятия!

Тут Баба-яга устала кричать и бегать по полянке и уселась на сундук.

— Рассказывай, — приказала она хрипло коту, — как дело было?

— Она ей велела — повернись, велела, к лесу задом, а ко мне передом.

— Хулиганка! — крикнул ворон.

— А изба?

— А изба стала было поворачиваться, а я ей приказал: «Не смей вертеться, когда хозяйки нет дома!»

— Молодец. А она?

— А она сверху повернулась, а снизу не повернулась. Вот и рассыпалась.

— Значит, это ты виноват, что под руку избушке говорил!

— Он! — закричал ворон. — Он самый.

Баба-яга кинулась было за котом, да, видно, возраст не тот, и резвости не хватило. Кот вскарабкался на сосну, по дороге наподдал лапой ворону, который хотел его схватить, и закричал сверху:

— Твою избушку давно ремонтировать пора! Если бы ветер посильнее подул, она бы и без Красной Шапочки рассыпалась.

Эти невежливые слова настолько разозлили Бабу-ягу, что она ударила костяной ногой ближайший к ней предмет, а ближайшим предметом оказался сундук. Сундук опрокинулся, из него вывалились рога и копыта серого быка, и Серый волк, который до того смотрел на этот скандал спокойно, страшно рассердился и тоже начал кричать.

— Ты зачем раскидываешь улики по всему лесу! — кричал он.

— Это не улики, а рога! — кричал кот, который не знал, что значит слово «улика». — Мы одного быка съели, вот от него и остались только рожки да ножки.

— Это кто же быка съел? — спросила сорока, сидевшая на верхней ветке сосны — подальше от сражения.

— Я сам съел, лично! — заявил кот. — Догнал, растерзал и съел.

Сорока захохотала, все думали, что Баба-яга рассердится, а Баба-яга вместо этого сказала:

— Молодец, мой котик, сильный, умненький, быков кушает. Он у меня часто быков кушает. А иногда и медведя задерет!

— Ой! — испугался ворон.

— А на днях, говорят, ездил в Африку и там слона скушал, правда, котик?

— Скушал, скушал! — Кот пошел по поляне, высоко подняв облезлый хвост. — А кто такой слон?

— Это крыса, только с длинным носом, — сказал тонкий голосок изнутри волка.

Красная Шапочка, которая следила за всей этой сценой из кустов, заметила, что ни кот, ни ворон совсем не боятся Серого волка. Значит, они отлично знают, что этот волк ненастоящий. И у нее уже не оставалось никаких сомнений, что вся эта компания зарезала быка, а из его шкуры сшила чучело волка, засунула в чучело неизвестного Лидочке негодяя… Но зачем, зачем? И где же бабушка? Загадка оставалась неразгаданной.

Поэтому Красная Шапочка не стала ждать, пока злодеи выяснят отношения, а побежала скорее домой, чтобы предупредить маму и позвать на помощь.

Но не тут-то было! Черный ворон увидел ее и полетел низко, норовя ее клюнуть, кот догнал и прыгал вокруг, чтобы исцарапать, — хорошо еще, ступа Бабы-яги была в неисправности и не могла лететь как следует. Иногда она взмывала над вершинами деревьев, и тогда до Лидочки доносился вопль:

— Догоню! Я вижу тебя, разрушительница домов! Хулиганка!

Недалеко от развилки, за которой начиналась широкая дорога к городу, стояла цветущая яблоня. Именно к ней и подбежала Лидочка.

— Яблонька, а яблонька! — взмолилась она. — Спрячь меня от погони!

— Видишь ли, — ответила яблонька, — ветви мои гнутся от тяжелого груза яблок, и некому сорвать их. Вот сорвешь с меня яблоки, укрою тебя от погони.

— Яблонька-яблонька, — сказала тогда Красная Шапочка. — Но ведь сейчас всего-навсего май месяц, и яблок на тебе нет, а есть только цветы, которые рвать нельзя, потому что именно из них и получаются яблоки.

— Если нет яблок, то тогда тебе нечего рвать, — сказала яблоня, — а бесплатно я никого не укрываю. А то укроешь, а они за это все ветки обломают.

Больше Лидочке некогда было спорить с яблонькой, которая совсем не умела думать, но неподалеку она увидела между корней гигантской сосны дверь в подземное жилище гномов.

— Простите! — закричала она, стучась в дверь. — Вы не спрячете меня от погони?

В двери приоткрылся «глазок», и оттуда выглянула добрая гномиха, которая много раз бывала у Лидочки в гостях, да и сама любила угостить Красную Шапочку.

— Прости, Красная Шапочка, — сказала она. — Но, как всем известно, за тобой гонятся очень страшные звери. Серый волк и злая Баба-яга со своей бандой.

— Но если ты меня спрячешь, они же не будут об этом знать.

— Если такие сильные хулиганы гонятся за тобой, значит, ты виновата. Не надо было разрушать избушку Бабы-яги, не надо было хулиганить!

— Ты только подумай, ну как я могла разрушить чужой дом?!

Но гномиха не стала слушать. Она только добавила:

— И бабушку твою, наверное, скушали за дело. Серый волк зря никого кушать не будет.

— Да это не Серый волк, а только бычья шкура с приделанными зубами!

Но гномиха уже не слушала Лидочку, а погоня между тем настигла ее.

Красная Шапочка подумала, что ей пришел конец, но тут она увидела, что по дороге, поднимая пыль, скачет ее дальний родственник герцог Синяя Борода. Разумеется, отношения у нее с этим родственником были не очень хорошие, потому что он когда-то задушил мачеху Золушки. Но говорят, что мачеха была сама виновата, что полезла в комнату, где лежали трупы других семи задушенных жен Синей Бороды. Герцог Синяя Борода всегда считал, что сделал для Красной Шапочки доброе дело. Вот и сейчас, увидев ее, он закричал, перекрывая басом стук копыт своего тяжелого коня:

— Кого я вижу! Красная Шапочка! Ты помнишь, что я отомстил за беды и унижения твоей бабушки?

— Дядя Синяя Борода, — взмолилась Красная Шапочка, которая задыхалась от быстрого бега. — Спасите меня!

— Разумеется! — откликнулся небольшого роста чернобородый герцог. — Сейчас мы с тобой разгоним негодяев, которые осмелились поднять руку на правнучку моей покойной супруги, так трагически погибшей от моих собственных рук.

Серый волк и Баба-яга остановились, не смея приблизиться к герцогу. Но Бабе-яге, видно, очень жалко было расставаться с добычей, и поэтому она заговорила сладким голосом: