Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только в самом начале московская жизнь Палашова набирала обороты потихоньку, как автомобиль после непродолжительной остановки. А дальше понеслась на всех парах. Как только он сдал экзамен и торжественно поклялся честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, он начал работу в конторе на проспекте Будённого, где его с радостью приняли, потому что, во-первых, он собирался специализироваться на уголовных делах, во-вторых, он не брезговал бывать адвокатом по назначению. Ещё до адвокатской практики началась для него практика консультационная. Несколько раз его вызывали на съёмки фильма, где ему пришлось помогать ставить сцены драк. Там платили наличными и сразу. Пару раз ему довелось и возить знакомых Сашки Григорьева. Редкое свободное время он посвящал изучению особенностей новорождённых и маленьких детей. Предаваться переживаниям личной жизни ему по счастью стало некогда. В общем, за что боролся, на то и напоролся.
В феврале Палашов организовал себе два выходных и отправился на свадьбу Кирилла и Любови. Если всегда он не любил слова, то в данном конкретном случае он их возненавидел. Кто его тянул за язык? Когда он прощался с Любушкой, то сказал ей в утешение, в глупом ежесекундном порыве, чтобы позвала его на свадьбу. Сказал, не думая о последствиях, не гадая, что женихом будет его друг, не зная, что пожалеет. А она поняла буквально. И она, и Кирилл хотели поделиться радостью с ним, о чём и сообщили ему по телефону. И вот он нёсся по скользкой зимней дороге в Венёв, в предрассветной мгле ранним субботним утром. Получив приглашение от будущих молодожёнов, он подумал: «А ведь это хороший повод передать через Кирилла детские вещички для Марьи Антоновны. Пусть побудут у него до весны, а там выберет подходящий день и завезёт их адресату». Так появились две увесистых коробки для одинокой беременной женщины. Кроме этого в багажник отправились новенький пылесос, подарок жениху и невесте, да его неизменный спутник в дальних поездках — кожаный чемоданчик. Душевное состояние ощущалось таким же скользким, как лёд на дороге. Смятение и неуверенность, жажда свидеться с дорогими друзьями и навязчивые, время от времени тарабанящие нотки радости. Оказывается, можно приносить счастье, отходя в сторону.
Шестнадцатого февраля в десять часов утра он, уставший с дороги и небритый, должен быть у Кирилла. Оттуда жених, он, Варя, Юля, Дымов и даже Вадик Семёнов должны пойти за Любашкой, у которой их будут поджидать её сестра Ася и Асин муж, Светка и другие подруги детства, и сотрудники из пекарни. Этим табором отправятся в скромный венёвский ЗАГС, находящийся тут же, неподалёку, в Южном микрорайоне, откуда Палашов ещё совсем недавно съехал. Потом сядут, кто уместится, в машины и поедут на запорошенную снегом Поляну невест у Двенадцати ключей, зимой звенящих так же резво, как летом, с такими же пёстро прибранными цветными лентами деревьями над собой. Порезвившись там на славу и запечатлев для истории занятные беззаботные мгновенья, вернутся в городишко с плохо почищенными мокрыми улицами и клыкастыми от сосулек домами. Родители будут ждать их за длиннющим накрытым столом в большом, снятом на два дня доме. И потом пойдёт «эх, развернись, душа», при развороте которой многие вовсе забывают, для чего собрались.
Через три часа так оно всё и пошло. Вот только с радостью у Евгения Фёдоровича возникали трудности. Нет, сердце всё же блаженно залилось, когда Палашов толкнулся, как у них было заведено, плечом с Бургасовым. За время разлуки Кир как-то округлился, похорошел. На скулах его брезжил румянец радостного возбуждения. И он был до неприличия хорош в тёмно-синем свадебном костюме. Варя с Юлей, облобызав владельца, бросились украшать ещё тёплую с дороги усталую «девятку». Палашов тем временем, спокойно поглядывая на общую суету, прихлёбывал на кухне кофе. Выглядел он непритязательно в чёрных джинсах и простом джемпере цвета какао.
— Здорóво, Москва! — хлопнул его по плечу Витька Дымов так, что он чуть не захлебнулся.
— Приветствую, Венёв! — отставив чашку, не остался в долгу Евгений.
Вскоре молодежь дружной развесёлой гурьбой высыпала на улицу и подалась по Советской в сторону родительского Любаниного дома. На пороге цербером охранял невесту Асин муж, которого было не пронять ни пылкими заверениями, ни даже кругленькой суммой денег. Пришлось его попросту «подвинуть». И когда разудалые мужички и хохочущие девицы ввалились в дом, Палашов ошалел, завидев встречающую их Любу. Он был ослеплён её белоснежным нарядом — длинным узким платьем, плавно ниспадающим вокруг ног, коротенькой кокетливой шубкой, нежно обнявшей её плечи, шляпкой, отороченной узкой полоской меха. Слишком мало прошло времени с минуты их расставания. Он не к месту вспомнил, как эти длинные, сейчас целомудренно укутанные ноги, совсем нескромно охватывали его поясницу, потирая шёлком кожи. Мысленно его губы пронеслись по всем укромным уголкам её тела.
Но самое невообразимое было то, что на глазах стоящего подле него Кирилла, она вдруг кинулась с всхлипом ему на шею. «Как на покойника», — только и подумал он. И хотя она была тепла, даже горяча, он не только не испытал радость, а, напротив, ощутил холод. Наверное, подспудно она почувствовала его настроение, а может, вспомнила о приличиях, так как быстро отступила от него к Кириллу. А Палашов, хоть и продолжал улыбаться, старался промёрзнуть ещё основательнее, только чтобы не чувствовать тоску и зависть.
«Позор. Дуэль. Неминуемая смерть».
Но Кирилл, чёрт его дери, ответил на всеобщее изумление дружеской понимающей улыбкой.
«Проницательность. Дружба. Снисхождение».
Бургасов, пожалуй, терпел бы до сих пор, страдая молча, если бы понадобилось.
«В самые лучшие руки девка попала. Вот только работа… Всё-таки надо порадоваться за ребят», — думал Евгений, глядя на их фигуры, маячившие из-за спин гостей.
Он стоял в дальнем углу строго официального зала, когда полноватая, но тщательно прибранная женщина произносила: «Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту». Любушка чуть ли не выше Кирилла ростом, но всё равно они отлично смотрятся и очень красивые, просто какие-то освещённые любовью.
Когда рассаживались по машинам, на заднее сиденье «девятки» нырнули Юленька и Дымов. По тому, как девушка льнула к суровому оперу, было понятно, что они тоже времени зря не теряли. Вперёд уселась одна из Любиных школьных подруг, которой не хватило места
