История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

В феврале Арнульф стал лагерем у ворот Св. Панкратия и потребовал, чтобы город сдался, но получил в ответ одни оскорбительные насмешки. Вначале германцы были в нерешительности, готовя силы к жаркому бою, но затем громкими криками стали требовать штурма города. Лестницы и положенные друг на друга седла дали возможность германцам взобраться на стены; некоторые ворота были изрублены топорами, а ворота Св. Панкратия пробиты тараном; вечером того же самого дня, в который начата была осада, германцы уже вступили в город Льва и освободили здесь папу из замка Св. Ангела, куда он был заключен своими врагами.

Свой штурм Арнульф не завершил, однако, немедленным вступлением в Рим с войском. Он решил последовать обычаю, которого держались императоры: совершить въезд в город с Неронова поля и быть торжественно принятым У Св. Петра. Духовенство, знать и цехи Рима (в числе которых германский летописец особенно отмечает греческий) вышли навстречу Арнульфу к Ponte Molle и отсюда проводили его в город Льва, где Арнульфа ожидал папа, стоя, по принятому исстари порядку, на ступенях базилики Св. Петра; затем Арнульф был отведен в базилику и провозглашен императором, а Ламберт был объявлен низвергнутым с престола. Коронование это состоялось во второй половине февраля 896 г., но, в какой именно день, неизвестно. Таким образом императором стал германец, рожденный вне брака, и это оскорбление национальных чувств не могло быть прощено Формозу. Установив порядок во многом, что касалось города и императорской власти, Арнульф затем принял в базилике Св. Павла от римского народа присягу в верности. Эта присяга была такова; «Клянусь всеми божественными тайнами, что я, не преступая моего долга, закона и моей верности государю и папе Формозу, пробуду всю мою верным императору Арнульфу и никогда не вступлю ни с кем в союз, чтобы нарушить эту верность; что я никогда и ничем не буду помогать Ламберту, сыну Агильдруды, и ей самой достигнуть императорской власти, никакими средствами не буду предавать этого города Рима ни самому Ламберту, ни его матери Агильдруде, ни их людям».

Сполетская партия не оказала победителю никакого серьезного сопротивления; о мавзолее Адриана, обращенном вскоре после того в важное укрепление, не говорится ни слова, хотя не может быть сомнения, что Агильдрудой был помещен здесь гарнизон. Вдова императора Гвидо, как только Рим был взят, немедленно покинула город вместе со своими войсками и удалилась в свои владения, а римляне, действовавшие в союзе с Агильдрудой, поспешили сложить оружие. Таким образом гнев Арнульфа мог быть смягчен тем обстоятельством, что взятие Рима, на который Арнульф не имел никаких прав, стоило ему очень немногих усилий. Нам также ничего не известно ни о каких казнях, и только знатные римляне Константин и Стефан как государственные преступники были отправлены в изгнание в Баварию. Арнульф оставался в Риме всего лишь пятнадцать дней и, назначив наместником города своего вассала Фарольда, направился к Сполето, где готовилась к защите амазонка Агильдруда. Но на пути туда Арнульф был разбит параличом. Болезнь эта была, конечно, последствием не столько того яда, который будто бы послала королю его неприятельница, сколько отравы, которой он, не переставая отдаваться крайним излишествам, упивался в обществе своих веселых подруг. За блестящей победой последовало похожее на бегство отступление, и первый поход на Рим германского короля не оставил по себе никакого действительного результата.

В то же самое время смерть самого Формоза — от болезни или от яда — избавила его от тех опасностей, которыми грозили ему удаление его германского покровителя и внезапная перемена отношений между Ламбертом и Беренгаром, заключившими между собой договор. Формоз умер 4 апреля 896 г., пробыв папой 4 года, 6 месяцев и 2 дня. Никакие памятники не напоминают нам этого замечательного папы, но город был обязан ему полной реставрацией базилики Св. Петра и ее мозаик, а также отделкой многих других церквей.

2. Беспорядки в Риме. — Бонифации VI, папа. — Стефан VI, папа. — Собор с участием покойника; посмертный суд над Формозой. — Базилика Латерана обрушивается. — Обстоятельства, вызвавшие возмутительные надругательства над телом Формоза. — Памфлет Ауксилия. — Инвектива на Рим. — Ужасная кончина папы Стефана VI

Смерть Формоза была как бы сигналом к долгим смутам в Риме. Тусцийская и сполетская партии захватили в свои руки всю власть, и престол св. Петра стал какой-то добычей для знатных людей; не успевал взойти на престол один папа, как насильственная смерть уже похищала его, и за ним следовал другой, деля ту же участь. Папство, проникнутое при Николае и Адриане и затем еще при Иоанне VIII великими замыслами, теперь глубоко пало среди общей политической разнузданности. Церковным государством завладели тысячи грабителей, и даже духовная власть папы вскоре обратилась в один пустой звук. Рим окутался глубоким мраком, и среди него едва пробивается слабый свет летописей, освещающих ту эпоху. Перед нами бурным вихрем проносятся ужасающие сцены, действующими лицами которых являются бароны, совершающие насилия и называющие себя консулами и сенаторами; то грубые, то несчастные папы, принадлежащие к той же среде баронов; красивые, необузданные и развратные женщины и призрачные императоры, вступающие в борьбу и затем бесследно исчезающие.

Бонифаций VI был возведен римлянами на престол Петра насильственно и через 15 дней умер. Тогда сполетская, или национальная, партия объявила папой Стефана VI, сына римского пресвитера Иоанна. Этот новый папа сначала из страха признал императором Арнульфа, но немедленно изменил ему, когда Арнульф покинул Италию и Ламберт снова вступил в Павию. Разжигаемый врагами Формоза, к которым он сам принадлежал и находясь во власти приверженцев Ламберта, державших в своих руках Рим, Стефан, ослепленный партийной ненавистью, приняв шей характер полного безумия, опозорил историю папства таким глубоко варварским поступком, какого еще никто никогда не видывал.

Решено было подвергнуть Формоза торжественному суду: умерший должен был явиться на суд собора лично. Это происходило в феврале или марте 897 г. Сам император Ламберт, во власти которого теперь был Рим, и мать Ламберта тогда только что прибыли в Рим. В собрание явились кардиналы, епископы и многие другие сановные лица из духовенства. Труп Формоза, вынутый из могилы, в которой он пролежал уже несколько месяцев, был облачен в папское одеяние и посажен на трон в зале собрания. Тогда поднялся адвокат папы Стефана и, обратившись к мертвецу, возле которого в качестве его защитника стоял дрожавший от страха диакон, прочел обвинение. Затем живой папа, охваченный безумной яростью, стал допрашивать мертвого: «Как смел ты поддаться своему честолюбию и завладеть апостольским престолом, тогда как раньше ты был только епископом Порто?» После этого защитник Формоза сказал свою речь, насколько, конечно, позволял ему говорить смертельный страх. В заключение покойный был изобличен и осужден; собор подписал декрет о низложении Формоза, объявил его отлученным от церкви и постановил, что посвящение должно быть снова совершено над всеми теми лицами, которые были посвящены Формозом.

Затем присутствовавшие сорвали папское одеяние с трупа, отрубили у него три пальца правой руки, которыми латиняне совершают благословение, вытащили труп из залы, поволокли его по улицам и при ликующем вопле сбежавшейся черни бросили тело в Тибр. Небесная молния, которая так часто совершала чудеса на благо папам, не поразила этого «ужасного собора», Synodus horrenda, и святые мученики не восстали в гневе из своих гробов; но случай, который иногда заступает на место провидения, сделал то, что именно в это время обрушилась ставшая уже ветхой базилика Латерана. И были люди, которые видели в этом разрушении церкви-матери предзнаменование падения самого папства.

Можно, конечно, успокаивать свое чувство, возмущенное дикой сценой этого собора с присутствующим на ней покойником, повторяя слова кардинала Барония, что церковь то же, что солнце, которое иногда также помрачается облаком, но затем светит еще ярче, но для историка, который не довольствуется сравнениями, этот собор является свидетельством нравственного состояния той эпохи. Он говорит нам, что папы, духовенство, знать и народ в Риме пребывали в таком варварстве, ужаснее которого ничего нельзя себе представить. Дикая ненависть отлученных Формозом от церкви римлян, а именно Сергия, Бенедикта и Марина (они были кардиналами-пресвитерами), Льва, Пасхалия и Иоанна (кардиналы-диаконы; они перечисляются на позднейшем соборе Иоанна IX), жажда мести, овладевшая национальной партией, когда изменивший этой партии папа короновал Арнульфа, первого германского императора, политическое положение Стефана, опасавшегося Ламберта и старавшегося задобрить его, — таковы были причины, которые привели к этому неслыханному надруганию. Участники гнусного процесса опирались на некоторые основания канонического права: они указывали на то, что Формоз был осужден уже раньше, что он нарушил клятву, хотя Марин I освободил его от нее, и, наконец, что Формоз был возведен в сан папы, будучи епископом. Постановлениями прежних соборов было воспрещено епископам переходить из одного города в другой; но другими декретами такой переход в случаях необходимости признавался дозволенным. Такое именно решение состоялось по отношению к Формозу на соборе Иоанна IX в 898 г., но вместе с тем было добавлено, что примеру этому как несогласному с каноническими правилами не должно следовать, Формоз, однако, нашел себе защитников среди некоторых мужественных людей того времени. Прежде всего стали на его сторону рукоположенные им священники протестовавшие против признания их сана недействительным. Затем Ауксидий написал сочинение, в котором воздавал хвалу злополучному папе. Далее, какое-то другое лицо духовного звания, оставшееся неизвестным, написало пламенную инвективу, в которой возлагает ответственность за преступные деяния священников на весь город и напоминает, что последнему и в старину случалось предавать смерти своих благодетелей. Ромул и Рем, основатели Рима, пишет неизвестный автор, погибли один от руки брата, другой от меча на Квиринале во время возмущения; Петр был распят, Павел обезглавлен (автор, по всей справедливости, мог бы назвать их вторыми основателями Рима, и, возможно, что, упоминая о них, он имел это в виду), и таким же образом город излил свою ярость на Формоза, человека святого, праведного католика.