Игра Лазаря - Максим Марух

– И ничего этого вы не делаете! – вскричал доктор. – А потом приходите сюда и начинаете говорить о каких-то улучшениях…

– И всё же, я бы хотела, чтобы вы её осмотрели, – настаивала Катерина Андреевна. – Мне же не привиделось! Она всё осознавала, следила за мной взглядом… вот, как сейчас! Видите? Видите? Взгляните в её глаза!

Доктор без особого энтузиазма посмотрел на Марту.

– При аутизме ребёнок может обострённо реагировать на одни явления внешнего мира, и почти не замечать другие, – сказал он. – Например, испытывать неадекватную привязанность к неодушевлённым предметам, – тут его взгляд скользнул по искалеченному телу Мартиного зайчика, а потом вернулся к Катерине Андреевне, – и чураться предметов одушевлённых. Случаи, которые вы упоминаете, всего лишь временные вспышки…

Доктор продолжал внушать что-то Катерине Андреевне, но Марта больше его не слушала. В неподвластной ей голове кто-то устроил фейерверк. Нет, какой там фейерверк – настоящую войну! Гремели пушки, скрипели гусеницы танков, кричали раненые… Это просто не могло быть правдой! И всё же было. Всё объяснялось так легко, так просто… и так убийственно непостижимо.

«Весь мой мир», – думала Марта, – «моя семья, моя любимая мама, мой братик, мой папа, Стив – всё это лишь плод воображения тяжело больной девочки. Совершенный мир бесконечного счастья. Мир иллюзий».

Теперь она вспомнила всё. Настоящую маму – Марту. Они так похожи друг на друга, как под копирку срисованные. Мама ушла из жизни, когда Марте едва исполнилось три. Она вспомнила Виктора, родного отца. Он подбрасывал дочку в воздух и улыбался: «Куколка моя! Красавица ненаглядная! Вся в мать «. Тогда он был другим: красивым, сильным, живым. А потом, после смерти мамы, запил, женился на Катерине Андреевне, у которой уже был сын.

Марта вспомнила тётю. Она – само жизнелюбие, фонтан энергии. Даже когда потеряла сестру, фонтан не заглох, хоть и изрядно обмелел. А потом её сбила машина, и у неё стала подтекать крыша.

Марта вспомнила слова брата: «Мы будем любить тебя всегда, потому что только в любви заключён тот смысл жизни, благодаря которому все мы продолжаем существовать». Они не могли не любить Марту, потому что были созданы ею, придуманы, предназначены с одной единственной целью: любить её. Наконец, все части мозаики встали на свои места, образовав картину реальности. Жестокой и беспощадной. Дверь на задний двор ведёт в реальный мир.

Марта почувствовала, как по щеке течёт слеза. Доктор всё говорил, говорил, говорил. Потом чей-то незнакомый голос зашелестел в ушах. Он что-то нашёптывал. Марта прислушалась…

– Ты можешь выйти отсюда, – сказал голос. – Навсегда покинуть мир иллюзий. Просто переступи порог, вступи в реальный мир. Переступи порог двери, ведущей на задний двор. Переступи... переступи... переступи…

Голос показался Марте отталкивающим. И лживым. Конечно, её мгновенное избавление от страшного неизлечимого недуга наверняка стало бы медицинской сенсацией. Может быть, её даже показали бы на весь мир по телевизору. Но Марту совсем не прельщало стать знаменитостью этого мира. Мира, где дети вышибают себе мозги из отцовского ружья и записывают всё на видеокамеру. Мира, где братья пойдут на всё, ради наркотиков. Мира, где отцы забывают о родных детях. Мира, где дети прячут подаренные тётей деньги в утробе друга. Марте этого не нужно. Может быть, так неправильно, может, так нельзя. Но иногда между тем, что правильно, и тем, что нет, стоит выбрать второе.

И сейчас она выбирает второе. Неожиданно Марта поняла, как невыносимо сильно хочет вернуться домой. Вернуться навсегда. Она хочет домой. Хочет домой!

Похоже, своё желание она произнесла вслух: лица доктора и Катерины Андреевны вытянулись и побледнели.

– Я хочу домой! – повторила Марта, привставая в кресле. – Хочу сейчас же!

4

Она смотрела на их ошарашенные лица, но уже через дверной проём. Катерина Андреевна вытаращилась на падчерицу так, словно та только что доказала теорему Пифагора девятью разными способами, а не попросилась домой. Лицо доктора выглядело озадаченным... и слегка смеющимся.

Света улыбнулась ему в ответ и захлопнула дверь. У ног кружился Стив, а через минуту в кухню вошёл папа.

– Всё в порядке, Светик? – спросил он. – Я слышал какой-то шум.

– Всё в порядке, – бодро откликнулась Света. – Всё в полном порядке! А шум – это так, пустяки. Дверь сквозняком захлопнуло.

Папа улыбнулся и поцеловал дочь в лоб.

– Рад, что ты решила свои проблемы, – шепнул он.

– Я тоже, – сказала Света. – Очень рада.

5

Лазарь перелез на южный скат крыши – тот, что был обращён на двор и улицу. Он остановился на самом краю, держась рукой за петлю на конце верёвки, привязанной к одной из печных труб. Вечерело. На тёмно-голубом небе проявился молодой месяц. Ещё по-зимнему холодный февральский ветер пронимал до самых костей. Лазарь перегнулся через край крыши и глянул вниз. Отсюда высота трёхэтажного коттеджа казалось просто головокружительной – с земли дом выглядел куда ниже. Установившаяся в последние две недели аномальная оттепель растопила почти весь снег. В самых труднодоступных для солнца местах ещё поблёскивали подтаявшие скопления размытых грязно-белых дюн, но их осталось совсем немного. Под Лазарем же чернел почти голый асфальт. Упадёшь – костей не соберёшь.

Лазарь сместился чуть левее, так что теперь при падении пролетал мимо балкона, заменяющего крышу крыльцу. Оттуда, кстати, уже начали выбегать люди.

Яника, Айма, Дарения и Марс поочерёдно присоединилась к Сенсу. Тот стоял посреди двора, задрав кверху голову и прикрывая глаза козырьком ладони. Верхушка солнца над коньком крыши раскрасила его голову и грудь оранжевой полосой света.

– Что происходит? – послышался перепуганный голос Дарении.

Она поравнялась с Сенсом и, следуя его примеру, приставила ладонь ко лбу.

– Не знаю, – потерянным голосом ответил Сенс. – Обкурился какой-то дряни и залез на крышу. Эй, верхолаз, спускайся! Хватит фигнёй страдать!

Лазарь с удовольствием отметил панические нотки в голосе друга – похоже, тот по-настоящему перепугался. Да что греха таить, у него самого сердце в пятках.

– Не шути так! – ополчилась на Сенса Дара. – Может, у него жар! Бред! Лазарь, ты понимаешь, что происходит?

Как никогда ясно, солнышко, подумал Лазарь.

– Все собрались? – спросил он. – Не хватает врага народа Матвея. Ему должно понравиться!

– Э-э, он в доме… – неуверенно протянул Марс. – Позвать?

– Он не простит, если не позовёшь, – хохотнул Лазарь. Слегка безумно, на его взгляд.