Война и честь (Война Хонор) - Дэвид Вебер

Белая Гавань вытаращился на собеседника, на мгновение лишившись дара речи.

— Вы хотите сказать, что адмирал Бахфиш сфабриковал эти сведения в силу какого-то необъяснимого коварства? — спросил он.

— Я лишь хочу сказать, что на данный момент мы ничего не знаем наверняка, — парировал Яначек. — Да, ни одной причины, по которой Бахфиш мог бы сфальсифицировать подобные сведения, мне в голову не приходит, но из этого не следует, что такую вероятность и вовсе можно отбросить. Этот человек не носит мантикорский мундир уже сорок лет, и со службы он ушел не совсем добровольно, не так ли? Когда он служил её величеству, он обделался по полной программе — заметьте, при удивительно сходных обстоятельствах, — и я не вижу причины, почему бы и сейчас ему не сделать нечто подобное. А даже если нет, он, несомненно, затаил злобу из-за загубленной карьеры. Что делает из него идеальный источник, если кто-то хотел преднамеренно слить нам дезинформацию.

— Что за вздор! — фыркнул Белая Гавань. — Даже если бы Бахфиш сделал нечто подобное — и при этом позволил отстрелить себе обе ноги, лишь бы придать достоверности задуманной дезинформации, — герцогиня Харрингтон и её штаб подвергли проверке все записи и независимо опросили уцелевших членов экипажа.

— Да, и выделили оперативную группу для проверки системы, где должен был базироваться гипотетический “Второй флот”, — хмыкнул Яначек. — Только, насколько я помню, там ничего не нашли. Верно?

— Что абсолютно ничего не доказывает, — указал Белая Гавань. — Есть много причин, по которым флот, получивший приказ сохранять свое месторасположение в тайне, мог сменить дислокацию.

— Разумеется. Именно к такому выводу и подталкивает нас Тейсман.

— Тейсман? Теперь вы хотите сказать, что военный министр Республики пожертвовал эсминцем и всем его экипажем, чтобы убедить нас в своих воинственных намерениях?

— Разумеется нет! — отрезал Яначек. — Он не собирался ничем жертвовать. Он рассчитывал лишь на то, что его эсминец засекут и станут за ним следить. На кой еще черт он мог приказать двум военным кораблям открыто торчать на орбите единственной планеты сектора, на которой находится дипломатическая миссия Хевена? В звездной системе, регулярно посещаемой нашими патрулями! — Первый Лорд ехидно усмехнулся. — Ничего себе способ сохранить “тайну”. Вам не кажется, что для этой цели можно было бы светиться поменьше?

— Ну а зачем ему потребовалось, чтобы его эсминец в чем-то заподозрили и начали за ним следить? — вопреки собственному желанию и вопреки клокотавшему гневу, зачарованно спросил Белая Гавань.

— Да затем, чтобы мы поверили в то, во что поверила адмирал Харрингтон, — ответил Яначек терпеливым тоном человека, разговаривающего с маленьким ребенком. — Наши отношения с Республикой — вам это известно не хуже, чем мне, — неуклонно ухудшаются, а Тейсман, несмотря на все их публичные заявления, вовсе не уверен в их способности помериться с нами силами. Вот он и послал в Силезию два эсминца с заданием создать у нас впечатление, будто Новый Париж направляет туда экспедиционный корпус, который создаст угрозу Сайдмору. И в надежде, что это заставит нас перебросить в Силезию подкрепления, а результатом станет ослабление наших сил в решающий момент, когда перемирие прекратится.

— Понятно. — Несколько секунд Белая Гавань молча разглядывал Первого Лорда, потом покачал головой. — И каким же образом Тейсман собирался создать у нас такое впечатление с помощью своих эсминцев?

Тем самым, каким и создал. Без сомнения, предполагалось, что один из эсминцев — как это и произошло с “Гекатой” — будет замечен и сделается объектом слежки со стороны нашего военного корабля. Эсминец должен был взять курс на заранее намеченную звездную систему, а потом, якобы “внезапно” обнаружив, что его преследуют, резко уклониться в сторону от звезды, к которой так старательно привлекал наше внимание, а затем оторваться и вернуться в систему Гора “за новыми указаниями”. В любом случае, об инциденте должны были доложить на Сайдмор, и адмирал Харрингтон с её штабом наверняка сделала бы нужные выводы. Но вышло так, что за “Гекатой” увязался корабль, похожий на обычное силезское торговое судно, и республиканцы решили, что это даже лучший способ подсунуть нам дезинформацию. Надо думать, они собирались послать на борт “Смерти” команду, произвести досмотр, походя бросив пару намеков, и отпустить судно восвояси, со строгим приказом не приближаться к системе Марш. Естественно, любой силезский торговец тут же поспешил бы продать нам эти ценные сведения и попал бы прямо к адмиралу Харрингтон!

— А как быть с содержимым их компьютеров? — осведомился Белая Гавань.

— Это подстраховка, — уверенно заявил Яначек. — Разумеется, никто не строил расчета на то, что “Геката” будет захвачена или уничтожена, однако они учли возможность того, что их корабль может, на свою беду, привлечь внимание тяжелого или даже линейного крейсера. С учетом преимущества наших компенсаторов “Геката” не могла быть уверена, что сумеет скрыться, и на случай задержания эсминец снабдили легендой. Экипаж проинструктировали, а в компьютеры внесли неясные ссылки на “Второй флот”. Причем обрывочные, чтобы создалось впечатление, будто экипаж произвел попытку уничтожения баз данных, но не успел довести дело до конца. Они просчитались, приняв корабль Бахфиша за обычного торговца, но кто-то успел перед смертью осуществить страховочный вариант.

— Вы и вправду в это верите? — задушевно спросил Белая Гавань.

Яначек вскипел.

— Конечно верю! Разумеется, в каких-то деталях я могу и ошибаться, но никак, никоим образом нельзя представить себе, чтобы Тейсман мог хотя бы задуматься над идеей отослать так далеко от возможного театра боевых действий настолько мощную группировку, какой, по мнению Харрингтон, является этот “Второй флот”! Не сомневаюсь, что это ошибка оперативного планирования. И, разумеется, я не думаю, что Тейсман намеренно пожертвовал экипажем целого эсминца ради убедительности дезинформации, — операция наверняка задумывалась как тонкий отвлекающий маневр.

— На который вы не поддадитесь, не правда ли?

— Нет, милорд, не поддамся, — невозмутимо ответил Яначек, твердо глядя графу Белой Гавани в глаза.

— Милорд, — тихо произнес граф, — а вам не приходило в голову рассмотреть некоторые следствия того, что вы назвали отвлекающим маневром?

— Какие еще “следствия”?

— Если предположение герцогини Харрингтон об отправке в Силезию внушительных сил хевов все же верно, они могли оказаться там только с одной целью: для нападения на базу “Сайдмор” и уничтожения сайдморской группировки. Это очевидный акт возобновления военных действий, и наша реакция должна быть повсеместной. Не только в Силезии. Иными словами, если они готовы произвести атаку в столь далеком от наших стратегических центров регионе, как Силезия, то готовы и к возобновлению войны и в других местах, гораздо ближе к дому. Даже если предположить, что это была всего лишь попытка заставить нас распылить силы, это наводит на мысль о том, что где-то они планируют напасть. С помощью дезинформации можно добиться лишь временного эффекта: если за несколько недель — пусть даже месяцев — безрезультатных поисков “Второго флота” мы не найдем никаких его следов, высланные подкрепления мы начнем отзывать домой. После этого баланс сил вернется к изначальному, и Тейсман понимает это не хуже нас. Поверьте мне, он прекрасный стратег. Таким образом, я спрашиваю себя: если Тейсман добивается разделения наших сил, сознавая, что оно будет лишь временным, зачем оно ему понадобилось? Ответ напрашивается один: он планирует воспользоваться этим временным интервалом для нанесения удара здесь.

— Вам бы, милорд, не помешало сначала самому разобраться в своих гипотезах, — усмехнулся Яначек. — Вы явились сюда потребовать отправки подкреплений на Сайдмор, а теперь говорите, что, поступив так, мы сыграем на руку Тейсману.

— Я говорю вовсе не это, — огрызнулся Белая Гавань. — Я говорю, что, если вы в своих предположениях правы — во что я не верю, — это лишь подчеркивает реальность угрозы нападения. Если же правы не вы, а герцогиня Харрингтон, это уже не подчеркивает опасность, это её прямое подтверждение!

— Напряженность действительно велика, — сказал Яначек, произнося каждое слово так, словно откусывал кусок железного прута. — Опасность возобновления военных действий сейчас наиболее высока. Если вы хотите, чтобы я признал ошибочность решения о сокращении расходов на флот, то — не для протокола — я это признаю. Однако никакие материалы, предоставленные разведкой, не убеждают меня, что Флот Республики способен успешно вести против нас боевые действия.

— А если Флот Республики не согласен с вашим анализом?

— Тем хуже для них. Самоуверенность и глупость им дорого обойдутся.