Война и честь (Война Хонор) - Дэвид Вебер

— Что вам нужно? — резко спросил он.

— Вижу, Эдвард, вы, как и прежде, не блещете учтивостью по отношению к своим гостям, — усмехнулся граф.

— Гости, рассчитывающие на учтивость, предварительно договариваются о визите через моего секретаря, — ответил Яначек тем же резким тоном.

— Который, без сомнения, изыскал бы бездну причин, по которым вы не смогли выделить у себя в расписании время, чтобы встретиться со мной.

— Не исключено, — проворчал Яначек. — Но если вы считаете, что я не желаю встречаться с вами, почему бы вам, черт побери, не оставить меня в покое?

На языке Хэмиша уже вертелась хлесткая отповедь, но вместо этого он сделал глубокий вдох и постарался успокоиться. Интересно, подумал он, понимает ли Яначек, что ведет сейчас себя как капризный ребенок. Впрочем, между ними всегда были такие отношения, и не стоило притворяться, что поведение Первого Лорда было неожиданным. Если честно, Яначек всегда при встрече проявлял себя с худшей стороны. Казалось, будто само присутствие извечного противника заставляло обоих немедленно лезть в драку, словно мальчишек на школьном дворе.

Но Белая Гавань, по крайней мере, отдавал себе отчет в происходящем. Это накладывало на него определенную ответственность, и он обязан был хотя бы попытаться вести себя как взрослый человек. И пусть он был уверен, что рациональной дискуссии по вопросу, который привел его сюда, не получится, но он был слишком важен, чтобы граф позволил вспыльчивому характеру Яначека спровоцировать на такую же вспыльчивость его самого.

— Послушайте, — сказал он размеренным тоном, — мы оба друг друга не любим, никогда не любили и впредь не будем. Не вижу смысла притворяться, тем более в отсутствие свидетелей. — Граф слегка улыбнулся. — Но, уверяю вас, мне бы и в голову не пришло бы явиться сюда, не будь мое дело настолько важным, чтобы это перевешивало скандал, которым обычно заканчивается каждая наша встреча.

— Ничуть не сомневаюсь в том, что человек ваших всем известных способностей и блестящего интеллекта весьма занят делами чрезвычайной важности, — саркастически ответил Яначек. — Что же могло сделать мою персону настолько важной, чтобы вы тратили свое драгоценное время в моем кабинете?

Белая Гавань едва не вспылил, но снова совладал с собой.

— Да, у меня есть дела, которыми я мог бы заняться вместо этого, — подтвердил он. — Но ни одно из них не дотягивает по важности до причины, приведшей меня сюда. Если вы уделите мне десять минут — так, чтобы мы при этом не задирались, как два забияки на детской площадке, — то нам, возможно, удастся разобраться с этой проблемой, и я избавлю вас от своего присутствия.

— Я, безусловно, приветствую всё, что приведет к данному результату, — фыркнул Яначек и качнулся в кресле, демонстративно не предлагая “гостю” сесть. — И что у вас на уме, милорд?

— Силезия, — кратко ответил Белая Гавань, внутренне кипевший оттого, что Яначек заставил его стоять, словно зеленого энсина, вызванного “на ковер”. Граф даже подумал, не сесть ли ему без приглашения — пусть Яначек взбесится! — но потом напомнил себе, что хотя бы один из них должен оставаться взрослым.

— Ах да, Силезия, — улыбнулся Яначек мерзкой улыбкой. — Где командует адмирал Харрингтон.

Намек был кристально ясен, и граф ощутил приступ раскаленной ярости. Придушить его оказалось труднее, но он справился — с огромным трудом — и несколько секунд молча буравил Первого Лорда холодным взглядом.

— Ну, — заговорил наконец Яначек раздраженным тоном, чувствуя себя неуютно под знаменитым ледяным взором Александера, — так что там с Силезией?

— Меня волнует то, что затевает там Республика, — рубанул Белая Гавань.

Лицо Яначека побагровело от гнева.

— А что, позвольте спросить, навело вас на мысль, что Республика вообще что-либо затевает в Силезии? — проскрежетал Первый Лорд.

— Личная переписка, — лаконично ответил Белая Гавань.

— С адмиралом Харрингтон, надо полагать. — Взгляд Яначека стал жестким, как кремень. — Переписка, разглашающая секретную информацию офицеру, который не только не должен её знать, но даже не состоит на действительной службе!

— При чем тут секретность! — воскликнул граф. — Информация, которой поделилась со мной герцогиня Харрингтон, никогда не была засекречена, а даже если и была, вам должно быть известно, что все мои допуски к секретной информации сохраняют силу. И что я, как член Комитета по делам Флота Палаты Лордов должен знать всё, что касается флота её величества.

— Не надо вдаваться в мелочи, милорд!

— Я и не вдаюсь. Мы оба прекрасно понимаем, что в данный момент абсолютно не важно, нарушила ли герцогиня Харрингтон режим секретности. Если вы считаете, что нарушила, вы вправе инициировать расследование. Я бы это не рекомендовал, поскольку чем оно кончится, мы оба знаем. Но решать вам. В данный момент значение имеет только то, какой ответ вы намерены ей дать.

— Это не ваше дело, милорд.

— Ошибаетесь, — невозмутимо произнес граф Белой Гавани. — Я понимаю, что вы находитесь в подчинении непосредственно у премьера, а не у королевы, но её величество также располагает этой информацией.

Глаза Яначека расширились, а граф продолжил тем же невозмутимым, почти механическим тоном:

— Я нахожусь здесь не только по своей инициативе, но и по её повелению. Если сомневаетесь, милорд, предлагаю вам связаться с королевским дворцом и спросить её величество лично.

— Да как вы смеете? — Яначек наконец поднялся упершись сжатыми кулаками в стол, и перегнулся через него. — Как вы смеете меня шантажировать?!

— И в мыслях не было, — спокойно возразил Белая Гавань. — Я лишь проинформировал вас о желании её величества узнать, каковы планы Адмиралтейства относительно ситуации в Силезии.

— Если она хочет это знать, существуют подобающие каналы, по которым она может запросить информацию, — отрезал Яначек. — И вы к их числу не относитесь!

— К сожалению, — холодно произнес Белая Гавань, — “подобающие каналы” в последнее время несколько... засорились. — Он снова улыбнулся, но глаза его остались холодными. — Представьте ситуацию как гордиев узел, а меня в качестве нового Александра.

— Мать твою! — рявкнул Яначек. — Не смей больше являться в мой кабинет и требовать от меня информации! Ты, может, и считаешь себя даром Божьим для долбанного флота, но для меня ты — всего лишь вышвырнутый за штат адмирал!

— Ваш взгляд на мою скромную персону меня совершенно не интересует, — презрительно произнес Белая Гавань. — Я жду ответа, который я мог бы передать королеве.

— Пошёл к чёрту, — рявкнул Яначек.

— Прекрасно, — резюмировал Белая Гавань с ледяной невозмутимостью, — если это ваши последние слова, они будут в точности переданы её величеству. Не сомневаюсь, что она немедленно созовет пресс-конференцию и не преминет рассказать средствам массовой информации о вежливости Первого Лорда Адмиралтейства. Мне почему-то не кажется, сэр, — улыбка графа Белой Гавани стала еще холоднее, — что премьер-министр будет вам за это благодарен.

Он повернулся к выходу. Яначек ощутил укол паники. Слишком слабый, чтобы одолеть его ярость, но достаточно острый, чтобы проникнуть сквозь неё.

— Постойте, — неохотно произнес он и, когда Белая Гавань вновь повернулся к нему, продолжил: — Вы не имеете никаких прав требовать от меня отчета, а её величество прекрасно осведомлена о конституционных каналах получения ею любых сведений. Однако в силу вашего очевидного намерения, вопреки военным и дипломатическим интересам Звездного Королевства, слить средствам массовой информации важные данные, мне, видимо, не остается ничего другого, кроме как ответить на ваши вопросы.

— Относительно последствий обращения к средствам массовой информации мы с вами расходимся, — холодно заметил граф, — но в остальном, как ни странно, наши мнения совпадают, милорд.

— Что конкретно вы хотите знать? — процедил Яначек.

— Её величество, — с нажимом произнес Белая Гавань, — хотела бы знать об официальной реакции Адмиралтейства на донесение герцогини Харрингтон о действиях хевенитов в Силезии.

— На данный момент официальная реакция Адмиралтейства такова: донесение командующей станцией “Сайдмор” содержит слишком мало фактов, чтобы на их основании можно было прийти к каким-либо выводам;

— Прошу прощения? — поднял брови граф Белой Гавани.

— Единственный известный нам — и адмиралу Харрингтон — факт, — ответил Яначек, — сводится к тому, что один республиканский эсминец завязал бой — или был втянут в бой — с вспомогательным судном Флота Конфедерации, командовал которым мантикорский офицер, по заслугам переведенный на половинное жалованье более сорока стандартных лет назад. Почти вся команда эсминца погибла, а капитан вспомогательного судна передал фрагментарные сведения, изъятые, по его утверждению, из компьютеров уничтоженного эсминца.