Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дорогой сыночек. Очень рады, что здоровье твоё в порядке, о том Богу молимся. А ещё рады тебе сообщить, что сестрица твоя двоюродная Марта сейчас там же, где и ты, и сегодня будет прогуливаться на Зивикингс-аллее, возле Хорнер Крайзель, часа в четыре пополудни. Она тебе и привет шлёт», — брат Ярослав дальше читать не стал. Дальше шли условные фразы, подтверждающие подлинность сообщения. Он взглянул на Павлова. — Кажется, эта самая пропавшая Зоя назначила нам встречу! Так… А где у нас карта города?
— Сейчас, — отвечал ему брат Валерий и, достав из вещей карту, развернул её и уложил на стол.
— Так, — великосхимный поставил локти на карту и стал её изучать. — Зивикингс-аллее… Зивикингс-аллее… А, вот она, выезд из города, и… Хорнер Крайзель… О, молодец, толковая какая Зоя, какое хорошее место выбрала. Смотри… Выезд из города, автострада, куча транспорта днём, возможны пробки, тут же лесок, вот он, застройки всякие, и Хорнер Крайзель — транспортная развязка; в общем, отличное место выбрала дева, сразу видно — толковая.
— Была бы толковая, она на аэровокзале не попалась бы, — резонно заметил брат Валерий, так же, как и руководитель, скрупулёзно изучая карту.
— Уж больно ты строг, братец; во-первых, она молода, во-вторых, дева, слишком много на неё возложили, одну на дело отправили без опытного брата, вот и погорела она.
— Так ты думаешь, что её англичане упустили? — всё-таки сомневался Павлов.
— А ты думаешь, отпустили? — поинтересовался руководитель.
— Не помню я такого, чтобы кто-то из лап «Сервиса» вырвался, — разумно рассуждал Павлов, — ты же знаешь, они первым делом пленным сухожилия режут на щиколотках и в локтях. И куда с перерезанными связками денешься? Как она от них ушла? Ведь мы знаем, что её выносили с аэровокзала, накрытую простынёй. А если даже и случилось такое, что ушла, — мало ли, может, то чудо Господне, — но почему дева тут же не покинула Гамбург? Что за причина у неё тут оставаться?
«Князь» оторвался от карты и поглядел на него.
— Молодец ты… Молодец… Вот за что люблю тебя, братец, так это за умение ставить конкретные вопросы, на которые у меня нет ответов. В общем, пока за девой не съездим, на эти вопросы ответов мы не получим.
Конечно, и в тоне, и в самом ответе великосхимного сквозила ирония, но брат Валерий от неё отмахнулся:
— Да хватит тебе ёрничать, я же серьёзно говорю, дело это опасное. Вдруг ведьмы там нам ловушку готовят, а место такое выбрали для отвода глаз, чтобы мы не волновались.
— Опасное, опасное, — соглашался «князь», снова уставившись в карту и добавляя: — А вообще, если ты заметил, у нас всё ремесло, признаться, опасное. Просто будем настороже. Брат Тимофей хорошо её знает, и город тоже, пусть он всё и организует. И мы с ним пойдём, на всякий случай. Самовар-то наш отремонтировали?
— Даймлер? Давно уже, — отвечал брат Валерий. — Просто если это ловушка, так мы всё дело с линкором под вопрос поставим.
— Верно, верно, — согласился великосхимный, — и осознавая это, нам нужно будет быть в два раза осторожнее, чем в ином случае.
Павлов только вздохнул в ответ. Он уже понял, что начальник принял решение. А от принятых решений он очень редко отказывался. И потому брат Валерий спросил:
— Так что будем делать?
— А брат Тимофей сейчас…
— Он сейчас у дома страпонессы с братом Емельяном дежурит, ждёт телеграмму от саблейтенанта.
— Ты, знаешь что…, — великосхимный задумался на секунду. — Ты, брат Валерий, смени его, а он пусть сюда приедет, тут мы с ним встречу с Зоей и обмозгуем. А перед тем дай в центр телеграмму, пусть перешлют Зое, пусть напишут, что мы будем на Зивикингс-аллее к четырём часам пополудни.
— Как пожелаешь, великосхимный, — отвечал Павлов надевая свой видавший виды котелок и направляясь к дверям.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 45
⠀⠀ ⠀⠀
— Одни говорят, что он был худощавый, другие — что его можно назвать спортивным. Рост выше среднего, — закончил описание Джон Дойл.
— Рыжие усы? Борода? — фантазировал Тейлор. Он, конечно же, шутил, но Дойл, не спавший уже вторые сутки, был не расположен к шуткам и только бурчал в ответ:
— Какие ещё усы? Он был в маске.
Поняв, что коллеге не до шуток, Тейлор взглянул наверх и указал Дойлу на дом:
— Вон те последние четыре окна от угла — это его квартира. Семья: мать, отец, две сестры. Семья обеспеченная. Вот их парадная.
— Чёрный ход из квартиры есть?
— Есть, — Эбердин уже всё выяснил. — Но выход на улицу один. Я поставил в парадной у чёрного хода одного бегуна; впрочем, мы и так увидим, если кто-нибудь выйдет. Стража и двух бегунов я оставил в экипаже в конце улицы, — он повернулся. — А вот там, за углом, — экипаж леди Рэндольф, у неё страж и пара бегунов.
— А почему она встала за углом? — интересуется Джон; он оглядывается.
— А ты видел её экипаж? — отвечает ему чуть лениво Тейлор. И поясняет: — Эта паровая махина с её золотым гербом будет тут бросаться в глаза. Она решила, что будет ждать там.
Тут, разумеется, Дойл с нею был согласен; он почему-то вспомнил тот вечер, когда молодая дама, представительница высшего общества, придя к нему домой, просила у него виски, задирала юбки и демонстрировала ему свои панталоны. Он помнил то неловкое и, между тем, волнующее чувство; и если иной раз Дойл и жалел об упущенной возможности, то уж точно не сейчас. Сейчас он мнёт сигару в пальцах, но это скорее от безделия. Джон за ночь и утро уже выкурил их пять, от табака во рту оскомина.
— Позавтракать бы, — говорит он.
— Скорее пообедать бы, — поправляет его Тейлор, даже не взглянув на часы.
Но они оба понимают, что сейчас это у них вряд ли получится. И Эбердин продолжает:
— А де Флиан что говорила? Когда приедет?
— Сказала, что заедет домой и сразу сюда, должна уже быть, — медленно отвечает ему коллега.
— Думаешь, мы тут не напрасно сидим?
— Понятия не имею, — всё так же нехотя и не спеша отвечает Дойл. — Но сдаётся мне, что если это дело провернула русская и этот Ройке её подручный, то он теперь здесь точно не появится. Русская ему не позволит возвращаться, она понимает, что после потери экипажа
