Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

8 мая в лагерь Кибамба прибыли восемнадцать кубинцев под предводительством Сантьяго Терри и конголезского лидера Леонарда Митудиди. Митудиди, университетский активист и один из руководителей освободительного движения среднего звена, хорошо говорил по-французски и отвечал за организацию поставки оружия партизанам на восточном фронте. Он привез Че сообщение от Кабилы, в котором конголезский лидер просил Ге-вару быть поосторожнее и не разглашать свое настоящее имя.

Проведя месяц в навязанном безделье - таким было участие кубинских добровольцев в несуществующей войне, - Че решил отправиться в Лулуабург. Новая база располагалась в наивысшей точке горного хребта, приблизительно в трех милях от Кибамбы. Скрытый облаками пик вздымался на высоту около 10 000 футов. Подготовка кубинцев оказалась недостаточной для этого усилия: они предполагали действовать на равнинах, и несколько бойцов заболели от высоты. У самого Че во время подъема случился приступ астмы. Был получен приказ напасть на Альбер-твиль двумя подразделениями, при участии кубинцев. Че писал: "...приказ абсурден. Мы ощущаем недостаток подготовки, нас только тридцать человек, из которых десять больны или выздоравливают. Однако я проинструктировал людей и велел им приготовиться к походу и бою, хотя я постараюсь изменить планы или по крайней мере задержать их осуществление".

Во время встречи Че сумел доказать Митудиди, который успел возвратиться и выступал в роли начальника штаба фронта, что предложение было очень опасным и что "гораздо важнее досконально разведать всю боевую зону и изучить все средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Высшее командование не имело ясной картины того, что происходило на каждом из отдельных фронтов".

Для оценки ситуации было организовано три экспедиции. Четвертая, в которой должен был принять участие Че, откладывалась снова и снова: то было необходимо дождаться бензина, то лодки, то обязательного прибытия Кабилы (который так и не появился). Это было первое ясное представление, которое кубинцы получили о состоянии революционного процесса в Конго.

Дреке провел четыре дня, бродя взад и вперед по районам Лу-лембе и Физу, примыкавшим к озеру Танганьика, и обнаружил множество преувеличений: там, где якобы находилась тысяча человек, оказалось всего восемьдесят, а там, где предполагались "фронты", уже в течение некоторого времени не было никаких боевых действий. Нарастало ощущение апатии. Эдуарде Торрес отправился в отряды действующего фронта и там обнаружил, что повстанцы даже и близко не желают подходить к казармам жандармерии правительства Чомбе.

Еще хуже, по мнению Че, было положение с кадрами: "Просто дармоеды. Их никогда нет поблизости, когда они нужны. Высшие чины проводили целые дни в пьянстве, они напивались до изумления, нисколько не беспокоясь тем, чтобы скрывать это от своих людей и населения". Он сделал вывод, что учебный лагерь обязательно должен располагаться вдали от племенного влияния и возможностей устраивать пирушки.

Фредди Иланга было четырнадцать лет, он говорил по-французски, имел пистолет и был офицером. Он вспоминал: "Мне сказали: "Это Че". Именно так. "Ты слышал, что я сказал?" И мне объяснили, чтобы я молчал об этом или меня расстреляют. "Что за хер такой этот Че для них, чтобы угрожать мне расстрелом?" - спросил я себя". Через несколько дней Митудиди сказал Че, что Фредди назначен его учителем суахили. Начались занятия под деревом на базе Лулуабург. "Он не нравился мне, так как у него был очень проницательный взгляд, - рассказывал Фредди. - Он смотрел на тебя так, будто заставлял что-то сказать".

На следующий день Че взялся за ремонт зенитного пулемета, а Фредди отправился прочь без положенного урока, но тут-то его заметил Митудиди.

"- Что ты здесь делаешь? - спросил меня Митудиди.

Я доложил Че:

- Товарищ Тату, я должен быть с вами, спать там же" ooo

где и вы, есть там же, где и вы.

- Это тебя беспокоит? - спросил он.

- Нисколько.

- У тебя обеспокоенный вид.

На следующий день я пошел вместе с Тату на холм. Погода наверху была ненормальная, и нужно было идти по открытому месту, иначе солнце оставалось скрытым, а земля всегда была влажная. У меня из одежды было только покрывало".

С точки зрения Фредди Иланга, Че был не только таинственным человеком, но и довольно странным:

"Он носил оливково-серую, а не желтую униформу, черный берет, пистолет, флягу, ботинки, такие же, как у всех, зато у него не было никаких знаков различия или ремня с патронами. Когда он выходил из лагеря, то брал свою винтовку "М-2" с парой обойм, а его карманы всегда были битком набиты: там было множество бумаг, бинокль и высотомер. Каждый раз по прибытии на место он смотрел, на какой высоте мы находимся. В маленьком кармашке он носил компас. Поначалу он брал с собой рюкзак - пока у него не начались приступы астмы. Однажды, когда мы поднимались на холм, то устроили привал на полпути, и я увидел, как он "щелк-щелк" этой штукой во рту, и я тогда спросил: "Товарищ, неужели вы брызгаете духами в рот?" А он ответил: "Нет, я страдаю от болезни, которая называется астма".

Он всегда писал по ночам и в это время курил свою трубку. Он не мылся каждый день, о нет. Это было редкостное зрелище, когда он спускался к реке, чтобы искупаться".

Че был очень доволен своим учителем:

"Это был умный мальчишка, и ему предстояло приобщить меня к тайнам языка. Мы начали занятия с большим энтузиазмом, с трех часов уроков в день, но фактически именно я сократил обучение до часа в день, и не из-за недостатка времени, которое я, к сожалению, был вынужден беречь, а из-за полной несовместимости между моим характером и языками. В этой стране с ее особенностями люди говорят на суахили так же, как и на языке родной матери, на диалекте собственного племени, и таким образом он оказывается до некоторой степени языком завоевателей или же символом высшей силы".

Ну а Иланга легко усваивал испанский язык, начав с большого количества ругательств и оскорблений, которые узнал от кубинских бойцов. А Че вскоре подарил ему пистолет "беретту".

* * *

В первые же дни пребывания на базе в Лулуабурге, приблизительно через месяц после прибытия в страну, Че, отдавая дань климату Конго, перенес очень сильную, хотя и непродолжительную лихорадку. Однако спустя несколько дней он заболел снова.

Во время его повторного заболевания один из бойцов, не подумав, сказал вслух, что "если майор и дальше будет в таком состоянии, то ему придется уехать". Че услышал эти слова, вышел из себя и закричал: "Я не уеду, я лучше помру здесь. А вот это скоро пройдет, это всего-навсего болезнь".