Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что значит — потенциальной? — нахмурилась Дара. — Как можно наказывать человека за то, что он еще не совершил?
— Почему не совершил? — спокойно возразил ей я. — Я провоцирую его правонарушение в отношении меня. Или лучше ждать, пока он принесет зло неподготовленному и ничего не подозревающему?
— Значит, нужно бросить человека в прорубь, — вскинула она бровь, — а потом лечить его от воспаления легких?
— Я скорее вижу свою работу в том, — объяснил я, старательно избегая слова «человек», — чтобы, обнаружив источник угрожающей жизни инфекции, прицельно и точечно ударить по нему, не позволяя ей распространиться.
— А не лучше ли профилактическими мерами действовать? — спросила Дара. — Поощрять в нем лучшее — оно во всех есть — чтобы у него даже желания совершить преступление не возникло.
— Моя задача как раз и заключается в определении, — вспомнил я убедивший однажды Марину аргумент, — является ли это лучшее основой человека или маской, которой он сознательно и умело нечто совсем иное прикрывает.
В другой раз она заговорила о совершенно неожиданной стороне моей жизни.
— И ты вот так постоянно перемещаешься с места на место? — спросила она, вдруг сморщившись. — Нигде не оседая? Не заводя ни друзей, ни семьи? Все время следя за своими словами и держа всех на расстоянии?
— Меня это никогда не беспокоило, — пожал я плечами, и она надулась. — Раньше.
Дара расплылась в довольной улыбке, но через мгновенье уголки ее губ снова обиженно опустились.
— Значит, однажды ты снова исчезнешь? — медленно проговорила она, чуть откинув голову назад, словно заранее отстраняясь от меня.
— Ну, как ты заметила, — осторожно начал я, — я уже давно никуда не деваюсь и пока не имею ни малейшего намерения это делать. За большими достижениями я уже не гонюсь, а обычной, рутинной работы и здесь на мой век хватит.
— А правда, что тебе Марина нравится? — хитро прищурилась она.
— Возможно, — усмехнулся я в ответ. — Но ее больше интересует деловое сотрудничество. Пока. И давить на нее, как ты знаешь — не самая лучшая идея. У нас с ней очень много общего, и однажды она все-таки это признает. А мне спешить некуда.
— Вот видишь, — задумчиво протянула она, — значит, человеку все же недостаточно даже очень большого дела, даже блестящих успехов, даже признания его способностей и удовлетворения от их реализации. Ему нужно еще и ощущение своей необходимости кому-то другому.
Я вспомнил, что пару дней назад вся… чуть было не сказал, наша компания ездила на пляж. После дня рождения Светы я перестал сопровождать Марину на таких встречах — войдя во вкус тесного общения с Дарой, мне не хотелось возвращаться к прежнему наблюдению за ней издалека. И хотя осмотрительность была у нее явно в крови — даже летом она встречалась со мной исключительно в рабочие дни и в рабочее время — я опасался, что она просто подсядет ко мне, а я не решусь оттолкнуть ее. Привлекать к себе внимание готовых вцепиться в кого угодно хранителей было вовсе ни к чему.
Но оставшись на время без интересного и ставшего уже, как я надеялся, незаменимым собеседника, Дара невольно снова заметила Игоря. Который наверняка сделал все возможное, чтобы его страдальческая поза бросилась ей в глаза, вызвав у нее угрызения совести. Я вспомнил данное Тоше полу-обещание и подумал, что пора, пожалуй, воплощать его в жизнь — заодно и посмотрим, как этому избалованному неврастенику удастся поддерживать интерес Дары к своей светлейшей особе в условиях полного или частичного отсутствия доступа к ее мыслям и ощущениям. Но мне было так жаль терять драгоценные часы нашего ничем не омраченного общения на банальное обучение ее способам самозащиты…
К концу лета, однако, я понял, что тянуть с этим больше нельзя. В тот день Дара, убедившись, видимо, что ни один из ее вопросов не встречает раздражения или уклончивости с моей стороны, вновь подступилась к единственной запретной теме.
— Я вовсе не хочу выведывать твои профессиональные секреты, — на одном дыхании выпалила она уже ставшую привычной фразу, — но как ты определяешь, что человек не ведет достойный образ жизни, а лишь прикрывается им?
— Если он что-то скрывает за привлекательным образом, — улыбнулся я возможности еще раз заранее помочь ей в выборе посмертного вида деятельности, — то, как правило, он просто не в состоянии удерживать его постоянно, везде и в любых ситуациях. От меня требуется лишь внимательность, чтобы не пропустить малейшие диссонансы в его поведении.
— Ты что, следишь за людьми? — отшатнувшись, Дара уставилась на меня во все глаза.
— Я бы сказал — присматриваюсь к ним, — сдержанно возразил ей я, внутренне поморщившись от необходимости присвоить себе плоды сбора первичной информации светлыми, да еще и использовать при этом их терминологию. — И когда у меня появляются подозрения — обоснованные, заметь! — я создаю ситуацию, в которой у такого человека появляется возможность совершить противозаконный поступок против меня. И если он с готовностью за нее хватается… — Я развел руками. — Дальше, при наличии всех необходимых доказательств, им занимаются другие.
Дара замолчала, опустив глаза и покусывая нижнюю губу, словно решаясь на что-то.
— А как долго за таким человеком следят? — спросила вдруг она.
Я мгновенно насторожился — в этом ее вопросе прозвучал интерес отнюдь не общего плана. Это что — ни в чем до сих пор не ведающий отказа и вдруг отвергнутый бывший лучший друг взялся шпионить за моей дочерью? Да еще и, как и следовало ожидать, неумело — иначе она бы его не почувствовала.
— Это от него, конечно, зависит, но обычно недолго, — решил я усыпить ее опасения. И прямо завтра призвать к порядку Анатолия. Чтобы приструнил своего отпрыска. — Испытательному тесту его подвергают при наличии двух-трех подтверждающих друг друга симптомов, а при их отсутствии с него просто снимают наблюдение. А почему ты спрашиваешь?
— Да вот… мне кажется, — нерешительно произнесла Дара, — что за мной тоже… наблюдают.
Так и есть! Что-то в ее фразе кольнуло меня, но возмущение типичным стремлением этих особо светлых хранителей выискивать и вынюхивать за спиной даже давних и не раз проверенных партнеров не дало мне остановиться на этой мысли.
— И давно? — коротко поинтересовался я, чтобы определить временные границы иска по факту незаконного преследования.
— С самого детства, — окончательно смутилась Дара.
Я опешил. И в пустоту в моем сознании, образовавшуюся в результате опровержения такой стройной теории, хлынуло куда более естественное и уже, чуть ранее, давшее о себе знать объяснение. Наблюдатель.
Честно говоря, в
