Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях - Василий Потто

С такими противниками, как горцы, возиться было нелегко, и казакам необходимо было иметь необычайную осторожность – иначе за каждый промах им приходилось расплачиваться кровью или имуществом. Вот что случилось раз в окрестностях самого Екатеринодара. Чеченцы подкараулили солдата, беспечно ехавшего с мельницы, взяли его в плен и выведали угрозами, где пасется станичный табун, велико ли при нем прикрытие, как много казаков в станице и тому подобное. Узнав, что старые казаки были почти поголовно в походе и что табун находится под присмотром казачат-малолеток, восемьдесят чеченцев решились ночью сделать нападение.

Половина партии переплыла за Малку, другая осталась на той стороне, чтобы перенять табун за рекой. Стояла поздняя осень, ночи были темные, длинные, и чеченцы имели достаточно времени, чтобы для удобнейшего угона табуна прорубить кинжалами широкую просеку в прибрежном кустарнике. Не ожидая встретить сопротивления со стороны казачат, чеченцы перед светом подъехали к табуну, гикнули, и кони, вспугнутые ружейными выстрелами, шарахнулись в сторону. Бойкие казачата, однако, открыли такой огонь, что сразу перебили и переранили многих чеченцев, а один малолеток взвился на коня и полетел в станицу дать знать о нападении. Но в станице уже услышали ружейную пальбу, и конный резерв несся оттуда во все повода на место происшествия. С других постов также скакали резервы, а к особенному несчастью чеченцев, у казаков нашлись под рукой и бударки, и лодки. Станичный начальник Лучкин, опытный волжский боец, гроза кабардинских наездников, принял на себя распоряжение всеми речными и сухопутными казачьими силами. По его указанию целая флотилия мелких судов всевозможных видов и форм пустилась вниз по течению Терека и как раз успела перенять переправу. С разгона врезалась она в густую плывшую толпу, и казаки принялись чем ни попало – и веслами и баграми – глушить чеченцев, как красную рыбу. Чеченцам на плаву защищаться было невозможно, и река мгновенно обагрилась их кровью, и мутные волны Терека понесли множество трупов и людских, и конских к далеким берегам Каспийского моря… Ни одному из чеченцев не удалось достигнуть противоположного берега.

Но этим дело еще не кончилось. В то время как шло речное сражение, сам Лучкин с конными резервами переправился выше этого места и бросился на партию, скрывавшуюся на том берегу. К казакам вскоре присоединились два эскадрона нижегородских драгун. Чеченцы бежали, оставив в добычу много лошадей и оружия.

При дележе добычи Лучкину достался вороной кабардинский конь, легкий, как птица, скакавший без одышки и топота, точно он несся по воздуху. И с этих пор Лучкина постоянно видели уже на этом коне, сделавшемся предметом зависти целой линии.

В феврале 1806 года до Глазенапа вдруг между тем дошли неясные слухи, что князь Цицианов убит и что войска, ходившие с ним в Баку, отступили неизвестно куда. Как старший в крае генерал, он был сильно встревожен этим известием и тотчас донес государю. Из Петербурга пришло ему повеление вступить в управление краем впредь до назначения нового главнокомандующего, а между тем фельдъегеря летали беспрерывно с вопросами о войсках, пропавших без вести, пока наконец не было получено известие от генерала Завалишина, что он находится с войсками на острове Саре.

Приняв главное начальство над краем и предоставив распоряжаться в Грузии генерал-майору Несветаеву, Глазенап собрал отряд на линии и вышел в поход на Дербент и Баку, чтобы прежде всего отомстить за смерть Цицианова и загладить невыгодное впечатление от его неудачи. Цель похода сохранялась в глубокой тайне и, кроме Глазенапа да двух-трех приближенных лиц, никому не была известна, а из предосторожности все письма и бумаги, шедшие к кумыкам или чеченцам, перехватывались. Вот уже русский отряд прошел аксаевские владения, перешел Сулак и стал под Тарками, главным городом шамхальских владений.

Шамхал Тарковский, в русском генерал-адъютантском мундире и в Александровской ленте, сделал отряду парадную встречу, но тактичный Глазенап сам представился ему с почетным рапортом и этим расчетливым вниманием так расположил к себе тщеславного владельца, что тот охотно согласился даже принять участие в походе.

Слыша постоянные напоминания, что он генерал, шамхал целый день не снимал мундира и решился на этот раз стряхнуть с себя даже все узы азиатских обычаев. По окончании роскошного обеда, к которому приглашены были все русские офицеры, он предложил гостям показать свой гарем, куда еще ни разу не проникала нога неверного.

Строение гарема было двухэтажное, с узорными окнами и красивыми галереями и занимало три стороны обширного двора, посреди которого находился бассейн, изящно отделанный тесаным камнем. Здесь красавицы гарема купались и играли в воде на глазах своего повелителя. На этот раз одалиски, нарядно одетые в свои живописные фантастические костюмы, стояли длинным рядом вдоль галереи, с опущенными вниз взорами. Шамхал приказал им снять покрывала, и русские офицеры увидели ряд стройных красавиц с черными огненными глазами. Скромный генерал как ни отшучивался, но должен был, по неотступному требованию шамхала, указать наконец на одну черкешенку, которая ему нравилась больше других.

Таким образом в Тарках присоединилась к русскому отряду милиция шамхала, но цель похода оставалась для всех по-прежнему загадкой. Притом никто не мог предполагать, что горсть русских войск идет покорять Дербент – твердыню, которую Петр Великий и граф Зубов осаждали с целыми армиями.

В Дербенте же в это время господствовало всеобщее неудовольствие против правителя, известного Шейх-Али-хана, и Глазенап основывал именно на этом обстоятельстве весь успех своей экспедиции. Он знал, что Шейх-Али совершенно погряз в пороках и проводит развратную жизнь, тяжело отзывающуюся на всех его подданных. Обременяя население огромными налогами, отнимая дочерей и жен, он предавал ужасным казням почетнейших людей из духовенства и беков, осмелившихся говорить ему правду. Негодование против него в народе росло и наконец переходило мало-помалу в открытый ропот.

Шамхал Тарковский искусно подстрекал начавшееся волнение, и едва русские войска показались на границе Дербентского ханства, как в городе вспыхнул мятеж, и растерявшийся хан вынужден был искать спасения в бегстве. Дербент сдался Глазенапу без боя и 22 июня встретил русские войска как своих избавителей. Все пространство между отрядом и городом покрылось народом, образовавшим из себя живую улицу. Серебряные ключи от города поднес Глазенапу тот самый, теперь уже столетний, старец, который подносил их Петру и графу Зубову. На следующий день все жители приведены были к присяге, и после торжественного молебствия при громе пушек русский флаг победно взвился над главной башней Дербентской цитадели Нарын-Кале.