Игра Бродяг - Литтмегалина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не знаю, — пробормотала Эхо, уткнувшись носом в зеленый плащ. — Что-то не сходится. Ты говорил мне одно… потом другое… все это такое странное и такое большое… Я ужасно запуталась.
— Мне страшно, — выдохнул Вогт и его губы скривились. — Я боюсь потерять тебя, Эхо. Только ты помогаешь мне оставаться человеком. Боги так высоко и ни о чем не мечтают. А я хочу просто быть с тобой.
Эхо обняла его, и Вогт прижался щекой к ее щеке. Его кожа была страшно холодной, и с каждой секундой соприкосновения казалась все холоднее, уже почти обжигала.
— Мы вместе, — прошептала Эхо, и ее голос дрогнул. — Хотя бы в данный момент… мы все еще вместе.
Но Вогт уже отступил от нее. Его глаза обратились на нечто позади нее.
— Нет, — он протестующе мотнул головой. — Зачем ты пришла? Хочешь окончательно подчинить меня себе?
Эхо отчетливо ощутила за спиной чье-то присутствие. Кто-то стоял совсем близко, мог бы дотянуться до нее рукой. Первым порывом Эхо было развернуться, но Вогтоус крепко прижал ее к груди. Его колени ослабли, и, оседая на песок, он потянул Эхо с собой. Теперь Эхо пыталась его удержать.
— Вогт! — вскрикнула Эхо. — Что с тобой?
Она осторожно опустила Вогта на прибрежные камни. Вогт не двигался, его глаза закрылись.
— Вогт! — тонким от страха голоском позвала Эхо, ощущая резкий подступ паники. Она дотронулась до его губ кончиками пальцев и не ощутила дыхания. Прижалась ухом к его груди, но не услышала биения сердца.
Эхо оглянулась с жалобным видом, как будто собираясь просить о помощи или же о снисхождении, но позади нее никого не было. Что-то, похожее на прохладную ткань, скользнуло по ее плечу, и рука Эхо, до этого лежащая на холодной ладони Вогта, коснулась шероховатых камней.
Вогт исчез.
***
«О-о», — простонал Вогтоус, открывая глаза.
Он лежал на твердой, похожей на камень поверхности. Поднявшись, он осмотрелся, и его зрачки сузились.
— Где я? — спросил он.
Она молчала, но Вогт чувствовал ее присутствие.
— Это такое унылое место, какое я не мог и представить. Где я?
Вогт застыл, покачиваясь и неуверенно осматриваясь. Он находился посреди странной серой площадки, огороженной ржавым сетчатым забором, вдоль которого были щедро навалены черные, влажно поблескивающие мешки, из брешей в которых, подобно внутренностям из вспоротого брюха, вываливался мусор. Он мешков исходил омерзительный запах, но дышать было трудно не только поэтому. Густой воздух медленно-медленно втягивался в ноздри и рот, Вогту не хватало его, но было противно и страшно сделать глубокий вздох. У него закружилась голова.
— Здесь все не так, — сказал он. — Как… ужасно.
Вокруг площадки высились дома. Сначала Вогтоус даже не догадался, что это дома: они больше походили на высоченные каменные глыбы, которым некто придал неестественную прямоугольную форму, но в этих глыбах были окна, как в домах. Они были до того высоки, что уходили в самое небо, мутное, с темными мраморными разводами.
— Верни меня обратно, — потребовал Вогт. — Ты не можешь просто оставить меня здесь! Здесь… да где я вообще?
«А ты не догадался?»
Она говорила с его душой, минуя его уши. Он бы никак не смог охарактеризовать Ее голос, кроме того, что он просто был, доносил слова.
— Нет.
«Ты не преодолел большое расстояние».
— Я не знаю этой страны.
«Знаешь. Вас разделяет время, не пространство».
— Я… я в будущем?
«Да. Однажды все станет таким».
— Нет! — ужаснулся Вогт, пятясь. — Нет! — он снова осмотрелся, и его бледное лицо совсем побелело. — И с какой же целью ты приволокла меня сюда? Решила показать, до чего они дойдут?
«Важно не то, что я тебе показываю. А как ты это проинтерпретируешь».
— Я не в настроении предаваться невнятным разговорам. Верни меня обратно. Я не могу оставить Эхо одну.
«Нет».
У Вогта зазвенело в ушах.
— Что? — глухо переспросил он.
«Ты должен сам отыскать способ вернуться. Но тебе придется поторопиться, пусть спешка и противоречит твоей природе. Закат в этом мире начнется в ту же минуту, что и в том, из которого ты был так безжалостно выдернут. Твоя подруга осталась одна. В противостоянии с Восьмеркой ей не поможет ни ее ловкость, ни даже ее поразительный дар выживания. Не успеешь до темноты — и некому станет ждать тебя».
От отчаянья в сердце Вогта было пусто и гулко.
— Ты специально ставишь меня в такую ситуацию. Мучаешь меня, угрожаешь одиночеством, чтобы я выполнил то, что ты заставляешь меня сделать.
«Это лишь твоя версия, Вогт. Кто скажет, что творится на самом деле?»
Вогт больше не слышал ее. Он вдохнул жирный густой воздух, поморщившись от отвращения, и побежал, на бегу проскочив в дыру, прорванную в заборе. Острый край сетки оцарапал его предплечье и оставил на коже след ржавчины. Преодолев сетчатый коридор, заставленный какими-то ящиками, Вогт оказался на пристани.
Море было мутно-черным, глянцевым, будто покрытым пленкой. На волнах покачивалась желтая пена, облепляя дрейфующий на поверхности мусор. В этом мире море не пахло солью. Его тяжелый, маслянистый, раздражающий ноздри запах был не похож ни на один из знакомых Вогту запахов. Вогт смотрел на воду с удивлением и ужасом.
— Что в воде?
«Все, что они кидают в нее, — с готовностью ответила Она. — Все, что сбрасывают их корабли. Море отлично подходит для того, чтобы выбрасывать в него мусор».
— Почему? — не понял Вогт.
«Потому что оно большое».
— Я все равно не понимаю. Как только они решились превратить море вот в это?
«Им не было дела до происходящего. Прямо как с тем ребенком, умирающим поблизости, помнишь? Так всегда происходит, когда люди излишне сосредотачиваются на собственных заботах».
«Едва ли выжила хоть одна рыбка», — подумал Вогт и снова побежал, стараясь не наступать на черные липкие пятна, которых было много на пристани. Отчаянье захлестывало его медленно, но он не хотел замечать его, и только слезы текли по щекам. Целое море умерло.
«Кстати о ребенке. Считаешь, вы проиграли в прошлый раз? Нет, вы выиграли. Он был злом, которое вы победили. Но порой победа горче, чем поражение, не правда ли?»
Вогт предпочел не обдумывать ее намеки.
Он повернул налево и остановился — только для того, чтобы отдышаться. Теперь он понимал, что не так с воздухом. То же самое, что с морем: он грязный. Даже звучит нелепо. Ну
