Что делать, когда кто-то умирает (в сокращении) - Никки Френч

— Из чего он?

— Вам понравилось?

— Очень.

— Из артишоков.

Последовал полный обед миниатюрными порциями: ломтик сибаса с лесными грибами, единственный равиоли в лужице зеленого соуса, кусочек баранины величиной в один квадратный дюйм с ложечкой хрустящего картофеля, горстка риса с кардамоном, которая уместилась бы в наперстке. Я ела медленно, задумчиво, а вокруг меня постепенно затихала суета, ресторан пустел, на сушилках ровными рядами выстраивались тарелки и бокалы. Джонни подносил мне новые блюда, ожидая одобрения. Путаница моей жизни постепенно отступала; здесь, в тепле и уюте, я думала, что мне больше незачем превращаться в Элли.

— Никогда в жизни так не обедала, — призналась я за крепким черным кофе и трюфелем из горького шоколада.

— В хорошем смысле?

— Я чувствую себя так, будто меня окружили заботой.

— Этого я и добивался. — Он положил ладонь мне на плечо. — Что с вами, Гвен?

Наши взгляды встретились. На миг мне невыносимо захотелось рассказать ему всю правду, казалось, слова уже скапливаются у меня во рту, ожидая, когда я их произнесу. Спохватившись, я покачала головой.

— У всех случаются тоскливые дни, — с улыбкой напомнила я. — Мой скрасили вы.

— Я на это рассчитывал. Скажите, у вас есть близкий человек?

— Был. Довольно долго. А теперь нет. Теперь все кончено.

От этих слов мне снова стало грустно.

Я согласилась зайти к нему домой, в квартиру неподалеку от ресторана, с видом на уличный базар, заканчивавший работу. Мной управляло не желание, а потребность и прилив острого, неизмеримого одиночества: мне хотелось, чтобы меня обнимали, пока угасает день, и уверяли, что я прекрасна. Закрыв глаза, я старалась не вспоминать лицо Грега, не думать о нем и не сравнивать.

Но потом, когда он попытался обнять меня и погладить по голове, мое тело наотрез отказалось лежать смирно. Я выбралась из постели и оделась, повернувшись к Джонни спиной, чтобы не видеть, как он наблюдает за мной. Час спустя, когда я отпирала дверь своего дома, мне вдруг стало тревожно, словно сам дом мог рассердиться на меня за то, что я натворила.

— Как прошел визит к Джонни? — спросила Фрэнсис.

Я подняла голову, отвлекшись от папок с документами и думая лишь о том, не покраснела ли я. Неужели он проболтался?

— Что вы имеете в виду?

— Еду, — сказала она. — Что скажете?

— Еда была отличной. Просто замечательной.

— А поподробнее? Я должна знать все.

Фрэнсис налила кофе мне и себе, и я принялась описывать каждое поданное Джонни блюдо — ингредиенты, гарниры, сервировку. Слушая меня, она подалась вперед, приоткрыла губы, словно смакуя еду в воображении. Я вдруг поняла, как она изголодалась — не по еде, а по близости и чувствам.

— Мм… — протянула она, дослушав. — Повезло вам. Как думаете, пригодится нам такое угощение?

— Я полагаю, это были недешевые блюда.

— На это и расчет, — объяснила Фрэнсис. — В период выплаты премий большинство наших клиентов сбивается с ног в поисках достаточно дорогих удовольствий. А здесь мы видим роскошь, которая при этом не выглядит вульгарно. Но вообще-то я хотела поговорить с вами о Джонни. Вы видели его за работой на кухне?

— Там я и ела.

— На первом свидании? — удивилась Фрэнсис.

— Это было не свидание.

— Не важно. Правда, это удивительно — смотреть, как он стряпает? Помню, когда он впервые готовил ужин для нас с Дэвидом, это было истинное откровение.

— Я понимаю, о чем вы, — кивнула я.

— Дэвид — один из главных кредиторов этого ресторана. Видите, как все перемешано.

— Вот, значит, чем занимается Дэвид.

— Иногда. Это трудно объяснить, Дэвид скрытный и загадочный человек. — Она слегка нахмурилась, словно от промелькнувшей тревожной мысли. Я заметила, что она крепко сжала кулаки, так что широкое золотое кольцо врезалось ей в безымянный палец. — Он покупает имущество, кое-что меняет, а затем продает его — как правило, гораздо дороже, с выгодой для себя.

— Как называется такой бизнес?

Фрэнсис рассмеялась:

— Понятия не имею. Но Дэвид зарабатывает таким способом бешеные деньги. Вряд ли мне понравилось бы работать в одной из компаний, которые он перепродает. Так или иначе, он не мешает мне заниматься своим делом.

— Можно подумать, для вас это хобби.

— С точки зрения Дэвида так и есть, — подтвердила Фрэнсис, и мне послышалась в ее голосе грусть. — Но я так не считаю. Дэвид присматривает за мной на всякий случай. Кстати, кажется, сегодня он обедает с Джонни.

— Зачем?

— Не знаю, — ответила Фрэнсис.

Обед, видимо, затянулся, потому что было уже поздно, когда они вдвоем вернулись в офис. Оба выглядели умиротворенно. Я старалась не смотреть Джонни в глаза, чтобы не выдать себя. Я не знала, как он поступит при встрече — подойдет и поцелует меня, обнимет, даст всем вокруг понять, что́ было между нами. Однако он повел себя как обычно, насколько я могла судить. Вместо Джонни ко мне подошел другой мужчина, которого я узнала по запаху спиртного и лосьона после бритья.

— Какой кофе предпочитаете? — спросил Дэвид.

Я обернулась. На нем был бежевый костюм, сшитый из какой-то особенной, с виду дорогой, ткани.

— Без молока и без сахара, — ответила я.

— Тем лучше, — отозвался он и вручил мне чашку.

Я думала, что он отойдет к остальным, но он придвинул стул и сел рядом. Пока я прихлебывала кофе, он наклонился над моим столом, взял с него лист бумаги. Это был всего лишь список накладных с пометками — получено или нет, оплачено ли, но Дэвид вгляделся в него и нахмурился.

— Что-то не так? — спросила я.

— Напротив, — ответил он. — Смотрю и не понимаю, что тут творилось у Фрэнсис и Милены. Но вы рискуете обеспечить компании бесперебойную работу.

— Я просто навожу порядок в бумагах.

Он расплылся в томной улыбке:

— На это уходит девяносто девять процентов усилий, необходимых для управления бизнесом. — Он оглянулся на свою жену, увлеченную разговором с Джонни. — Здесь ваши старания пропадают даром, — продолжал он. — Мне пригодился бы сотрудник, способный работать так, как вы.

— На хлеб я зарабатываю иначе, — сказала я.

— Хотите сказать, вы готовы вернуться в школу и учить малолетних бандитов? Поверьте, они того не стоят.

Я сочла своим долгом встать на защиту детей:

— Я с вами не согласна.

— Вам нравится преподавать логарифмы и тригонометрию?

— Э-э-э… да! — с жаром ответила я, мысленно взмолившись, чтобы ему не пришло в голову задать мне какой-нибудь узкоспециальный вопрос. Я умела складывать, вычитать, умножать и делить, и этим мои познания в математике исчерпывались.

Дэвид провел пятерней по своим густым седеющим волосам.

— За обедом Джонни рассказывал о вас… Нет, для беспокойства нет причин, — поспешно добавил он, видимо заметив тревогу на моем лице. — Вы произвели на него глубокое впечатление. Он говорит, что у вас настоящий талант к такой работе и что Фрэнсис повезло найти вас.

Я не ответила. Как и во многих других разговорах, которые велись в этом офисе, мне не хотелось развивать и углублять тему.

— Вы загадка. Так говорит Джонни. Мы потеряли Милену в результате трагедии, и тут вдруг откуда ни возьмись появились вы, как рыцарь-спаситель. Это судьба.

Я воспользовалась шансом, чтобы направить разговор по другому руслу.

— Здесь так отчетливо чувствуется присутствие Милены! И ее отсутствие. А вы как думаете?

— Вы знали ее? — Его вопрос прозвучал отрывисто.

— Немного. А вы были близко с ней знакомы?

Я думала, Дэвид улыбнется и обратит разговор в шутку, но его лицо вдруг стало каменным.

— Нет. Близкой знакомой я бы ее не назвал.

— Но человеком она была незаурядным, верно?

Ему удалось изобразить крайне сдержанную улыбку.

— В каком-то смысле да.

— Похоже, вы ее недолюбливали.

— «Недолюбливать» — слишком вялое и невыразительное слово, если речь идет об отношении к Милене. Окружающие либо приветствовали каждый ее поступок и тянулись к ней, либо… сторонились. — Он внимательно посмотрел на меня. — С трудом верится, что вы имели какое-то отношение к Милене: вы полная противоположность ей, насколько это вообще возможно.

А еще, мысленно добавила я, у нее был роман с моим мужем. Возможно, это и требовалось Грегу — найти женщину, с которой у меня нет и не может быть ничего общего.

— Посудите сами, — продолжал Дэвид, — вы заставили меня сменить тему и заговорить о Милене, а я хотел поговорить о вас. Милена всегда стремилась быть в центре внимания. Но вернемся к вам: Джонни сказал, что он самого высокого мнения о вас, но никак не может вас раскусить. «Скрытная и таинственная» — вот как он вас охарактеризовал.

Я принужденно засмеялась.