Кровавый снег Даманского. События 1967-1969 гг. - Виталий Дмитриевич Бубенин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часто, выйдя из провокации побитыми, оплеванными, оскорбленными, солдаты задавали мне один и тот же вопрос:
— Сколько же можно терпеть, товарищ лейтенант?
— Давайте дадим им разок по полной программе. Чтобы неповадно было.
Но в наших лейтенантских головах уже твердо сидело, что ничего подобного допустить мы не имеем права. Ни при каких обстоятельствах. Хотя видели, как солдаты вконец измотались от бесчисленных провокаций, были уже на пределе, на грани срыва. Именно тогда с особой остротой ощущали необходимость в активной разъяснительной и воспитательной работе среди личного состава.
Политическая и экономическая обстановка в Китае, оперативная обстановка на участке заставы, стали главными темами политзанятий, политинформаций и всей политико-воспитательной работы. Обсуждались эти вопросы на комсомольских собраниях и на партгруппе. Подробно разбирались и анализировались все крупные провокации, действия в них каждого пограничника. До сознания солдата мы стремились довести требования приказов и линию поведения на границе, особенно при ликвидации провокаций. Личному составу прививались выдержка, стойкость, умение противостоять наглым оскорблениям и грубой физической силе.
Провакации следовали одна за другой, по три-четыре в неделю. Люди изматывались и уставали. По 8—10 часов в сутки несли службу на границе, да 4—5 часов участвовали в ликвидации провокаций. Но все понимали, что так надо, ведь это была настоящая боевая работа. Самым большим наказанием считалось, если кого-то отстраняли от участия в ликвидации провокации. Полагаю, именно в эту пору проявлялись самые лучшие качества наших воинов.
Во время столкновений с нарушителями границы я заметил, что где бы я ни находился, всегда со мной рядом были физически крепкие солдаты или сержанты. Поинтересовался у них, это случайно или как.
— Товарищ лейтенант, вы же видите, тот здоровый китаец постоянно вас подкарауливает. Он уже пытался изувечить вас. Отвадили.
Конечно, я был тронут такой заботой. Эта мера предосторожности не заставила себя долго ждать. В одной из последующих провокаций верзила почти под метр девяносто, что крайне редко для китайца, своими огромными кулачищами чуть не размозжил мне голову. С ним мог справиться только Н. Бурицкий. Он-то и подоспел вовремя.
Чтобы обезопасить личный состав и уменьшить риск травмирования при силовом контакте, мы стали применять рогатины и дубины. Солдаты с большим удовольствием и рвением выполнили мою команду по подготовке нового и одновременно самого древнего оружия первобытного человека. У каждого солдата была своя собственная из дуба или черной березы, с любовью обструганная и отшлифованная. А на рукоятке привязан темляк, чтобы не вылетела из рук. Хранились они в пирамиде вместе с оружием. Так что по тревоге солдат брал автомат и прихватывал дубину. А как групповое оружие использовали рогатины. По своему виду, устройству, по тактико-техническим данным, по целям применения они напоминали оружие сибиряков-охотников, которые в древности ходили с ними на медведя.
Они нас поначалу здорово выручали. Когда китайцы перли на нас стеной, мы просто выставляли рогатины вперед, ну совсем как в средневековых битвах, когда против нападающих войск обороняющиеся ощетинивались копьями и, не допуская контакта, отбрасывали их назад. Солдатам это очень нравилось. Ну а если какой смельчак все же прорывался, то, извините, добровольно нарывался на дубину.
Когда мы впервые применили свое «секретное» оружие, китайцы были обескуражены. Мы заметили, что в любой ситуации китаец никогда не проявляет инициативы, творчества, находчивости, в отличие от русского солдата. Он запрограммирован на послушание в выполнении команд, приказов. И никогда не сделает лишнего. И не потому, что не знает как действовать в изменившейся ситуации, а просто потому, что не было распоряжения. Таким нехитрым образом мы исключили непосредственный контакт с провокаторами. Тем более не раз отмечали, что некоторые из них носили ножи на поясе под верхней одеждой и нарваться на него было очень даже просто.
О нашем «секретном» оружии вскоре стало известно в управлении погранотряда. Понаехали комиссии, стали разбираться. Кто давал указания, как посмели. А если китайцы заявят протест, то кто будет отвечать. Может быть скандал на межгосударственном уровне. Конечно, могло быть и так, но я знал, никто не защитит солдата кроме командира и его самого. Вскоре на заставу приехал начальник погранотряда полковник Леонов. Он, видимо, не во всем был согласен с выводами комиссии и решил проверить все сам. Внимательно выслушал мой доклад. Особенно его интересовали характер провокаций, динамика их качественного изменения и методы наших действий по их пресечению. Он, конечно, знал из наших донесений, что ни одна провокация китайцев на участке 1-й заставы не имела успеха и была умело пресечена.
— А что это за рогатины вы здесь придумали? — лукаво поинтересовался начальник.
— Вы же сами, товарищ полковник, приказывали беречь людей. Вот и придумали, как это лучше сделать. Сейчас среди личного состава нет травм и увечий.
— Покажите свои новации.
Мы перед приездом Леонова запрятали их от греха подальше. Теперь отрыли из-под снега, показали. Он внимательно разглядывал, взвешивал в своей крепкой руке, как бы имитируя удар.
— А что, удобная штука и, говорите, хорошо помогает?
— Так точно.
После обеда Леонов вызвал на нашу заставу Стрельникова вместе с заместителем лейтенантом Шероховым. Велел практически продемонстрировать нашу тактику действий. Я разделил весь личный состав на две группы. Одна имитировала китайцев, другая — наших. Солдаты так удачно разыграли сражение, что Леонову это очень понравилось. Он тут же одобрил наше «оружие» и методы пресечения провокаций. Вот так родился знаменитый приказ Леонова, где предписывалось изготовить на каждой заставе рогатины и дубины и расписывалась методика их применения.
Надо сказать, что китайцы тоже меняли свою тактику. Каждая провокация отличалась от предыдущей. Это напрямую зависело от той задачи и цели, которые им ставили. Мы же всегда полностью зависили от их сценария. Правда, завершалось все, как известно, уже по нашему сценарию.
Однажды им понадобилось разыграть спектакль с «избиением» советскими пограничниками мирного китайского рыбака. Сошлись на острове. Подрались как положено под кинокамерами и вспышками фотоаппаратов. Отбежавшие китайцы построились вдруг в две шеренги и начали необычайно эмоционально митинговать. Мы стояли от них метрах в десяти, пытаясь разобраться, что же произошло. Почему они убежали от нас так резко.
К тому времени на нашу заставу прикомандировали солдата корейской национальности в качестве переводчика. Он знал китайский разговорный язык. Во время потасовок он смешивался с нашими солдатами. Его задача заключалась в
