Система-84 - Уно Палмстрём

Пресс-секретарь испарился. Министр продолжал:

— Человек по имени Эриксон, должно быть, получил доступ к информации из Системы-84 с помощью скончавшегося Эрика Хальстрема, которого, заметим в скобках, очевидно, убили, и многое говорит о том, что упомянутый Эриксон и совершил преступление. «Господи, ну и выражаюсь же я. Вот встану сейчас и скажу: я подаю в отставку. А они пусть сидят. Ульсон съест, пожалуй, целый коробок спичек...» — пронеслось в голове у министра. Но он остался сидеть. — К сожалению, как вы помните, я однажды несколько лет назад, и должен прибавить, без тени сомнения, обещал уйти в отставку, если случится то, что случилось сейчас. Но я полностью доверял экспертам... — «Я теперь должен за это расплачиваться, поэтому и объявляю о своей отставке», — хотелось ему сказать. Но голос его подвел. И слово взял Пер Ульсон.

— Наша тактика должна заключаться в следующем...

«Нот, нет, никакой тактики, — думал министр. — Отставка, отставка!»

— Наша тактика должна заключаться в следующем...

Зазвонил; телефон. Пер Ульсон взял трубку.

— Да? — произнес он раздраженно, — Но министр на заседа... О, простите, минуточку. — Он протянул трубку министру.

— Да? Что-о? Но мы же приказали, чтоб его не... Турен... Гм... гм... Он, очевидно, это сделает. — «Теперь-то я уж должен сказать это, — подумал министр. — Я ухожу в отставку, господа!» — Полиция собирается арестовать Эриксона, — сказал он вместо этого. Пер Ульсон и пятеро остальных беспокойно заерзали. — Задержание проводится по приказу комиссара уголовной полиции Свена Турена, который, по словам моего информатора, — он показал на телефон, — который, по еловам моего информатора, «плевал на министра»... Разрешите сделать перерыв на пять минут. Мне бы хотелось... — Он повернулся к Перу Ульсону, занятому выбором подходящей спички. Остальные неслышно удалились из комнаты.

Министру юстиции хотелось домой, к жрне, укрыться II ее объятиях и сказать, что он ушел в отставку, но прошлого может не стыдиться.

— Так не пойдет, Пер. Так не пойдет...

— Если мы проявим слабость сейчас, у нас не останется ни малейшего шанса!

—Но я верил экспертам. Ты ведь тоже км верил? Они уверяли, что Система абсолютно надежна. Они обещали... Я должен уйти в отставку...

Ну, вот ofj а произнес эти слова. Если Пер Ульсон захочет их понять.

Пер Ульсон не захотел понять. Он налал стакан минеральной воды а опустил туда спичку.

— Нам нужно все повернуть в свою пользу... — Он пососал спичку и пригладил рукой волооы.

«Пусть он перестанет так делать», — взмолился про себя министр.

— Эриксона арестовывают... Эриксона арестовывают, прекращается волна героина, газеты успокаиваются. Превосходно... Превосходно — если только...

— Да, конечно, волна героина прекращается. Но потом начнется судебный процесс Эриксона... И тогда все выплывет наружу. Все. Система-84, утечка информации... — Против своей доли министр юстиции нащупывал путь к спасению, понимая, что собирается сделать нечто, что очень бы не понравилось его жене.

— Ну а если процесса не будет? — самодовольно спросил Пер Ульсон.

На углу улиц Нюбругатан и Карлавеген мирная утренняя тишина была нарушена приближающимся звуком полицейской сирены. Полицейская машина остановилась прямо у галереи Фэрдиер. Двое полицейских вбежали в галерею. Стиг Эриксон не успел даже согнать с лица дежурную улыбку.

— Стиг Эриксон? — спросил один из полицейских.

Тот кивнул и уже собирался пойти взять плащ, как вдруг все потемнело у него в глазах. Удар по затылку надолго погрузил его во мрак.

«Поскольку подозреваемый, по всей видимости, намеревался скрыться, а из приказа Центра связи с очевидностью следовало, что дело самого неотложного характера, полиция применила минимум насилия, в соответствии с обстоятельствами» — так позднее описывалось это происшествие в полицейском рапорте.

В то время когда Стига Эриксона в бессознательном состоянии везли в Дом полиции, заседание у министра юстиции продолжалось.

— Эриксоном, таким образом, мы должны... должны пожертвовать. Хотя для него самого, я полагаю, большой разницы не составит, где сидеть — в тюрьме или в закрытом отделении... — Министр проглотил конец фразы. «Власть развращает, — подумал он. — Слишком я слаб для власти. Маргарета, моя дорогая жена, если бы ты была здесь, со мной!» — Тот путь выхода из создавшегося положения, который мы с вами избрали, позволит ему — и нам — избежать неприятностей, связанных с открытым судебным процессом.

Но... — Один из тех пятерых осмелился наконец подать голос. Министр милостиво кивнул. — Меня больше всего беспокоят газеты. Как мы выйдем к ним с такой историей?

— Э-э... — Министр не нашелся что ответить и принялся приводить в порядок лежавшие перед ним бумаги.

— Мы выходить к ним не будем, — сказал Пер Уль-сон. — Пусть они приходят к нам. Через наши обычные каналы мы просто-напросто пустим на свет божий новенькое шпионское дельце. Дело о шпионаже будет приманкой и одновременно отвлекающим маневром. Этим мы объясним и арест Эриксона.

Ульсону не удалось до конца рассеять сомнения остальных, поэтому он прибавил:

— Детали я беру на_ себя, — и перекусил спичку. Все с облегчением вздохнули. За столом воцарилась тишина.

— Действовать надо быстро, -- услышал министр свои собственные слова и спросил себя, какие же силы в нем сейчас взяла верх. — Действовать надо быстро, и кроме того, остается, как мы уже говорили, несколько неопределенных факторов. Одним из них является журналист Улле Люк из «Дагенс шохетер». Мы уже высказывали сожаление по поводу связи Турена с Люком и теперь... Да, теперь представляется очевидным, что Люк полностью в курсе дела. Поэтому мы обязаны придерживаться выработанного нами плана и действовать решительно. В противном случае...

— Откуда известно, что Люк в курсе дела? — спросил тот Hie смельчак.

Министр юстиции не ответил. Он кивнул своему статс-секретарю.

— Я полагал, что об этом известно всем сидящим за этим столом, — сказал Пер Ульсон с легкой улыбкой.

Все встали. Совещание было окончено.

— В приемной сидит представитель «Дагенс нюхе-тер», — прибавил Ульсон. — Так что постараемся выглядеть довольными и веселыми, чтобы...

Все улыбнулись и вышли из комнаты.

Свен-Эрик Свенсон встретился с Люком у Дома правительства, и отнюдь не по воле случая — Люк поджидал его там уже полчаса.

— Ну? — спросил он.

— Ты был прав. Они совещались. Пресс-секретарь юлил как крыса — он и есть крыса — и сперва хотел выставить меня вон. Но я настоял на своем, и через неко-

15 Зарубежный детектив 225 торое время они вышли, вся свора, с довольными и радостными физиономиями. Я сделал несколько снимков.

— Хорошо. Они вам могут позднее пригодиться, яо...

— Этот спичкоглотатель, как его там...

— Пер Ульсон.

— Вот, вот, Ульсон сообщил, что в три часа в Доме полиции состоится пресс-конференция. Какое-то новое дело о шпионаже... Я ни хрена не понял, щелкнул еще несколько кадров и ушел. Я сделал что-нибудь не так?

Улле Люк смотрел на пролив Стреммен и на рыбака в лодке, который время от времени вытаскивал из воды зеленый сачок, каждый раз пустой.

— Дело о шпионаже? Господи, что же они на этот раз придумали?

— Не знаю. Я тебе еще нужен или могу пойти проявить снимки?

Люк медлил с ответом. Необходимо узнать, что там готовится.

— Где ты оставил машину? — спросил он. — Мы позвоним и спросим.

Пер-Оке Магнусон извиняющимся тоном ответил, что через Телеграфное Бюро было передано сообщение о пресс-конференции в Доме полиции в 3 часа, проводимой министерством юстиции и Полицейским управлением. Само собой, Люк и Свенсон могут на ней присутствовать, хотя и Дальстен, конечно же, там будет...

Люк взглянул на Свенсона.

— Они задумали какую-то гадость, — сказал он.

Люк и Свенсон пообедали в «Биффи». Свен-Эрик заказал мясо на вертеле, Улле — одно из своих самых любимых блюд: баранью котлету «провансаль». Пили они воду со льдом.

Свен Турен глядел через мост Вестербрун на залив Риддарфьерден. «Поваляться бы сейчас там, на бережку, — думал он. — Взять жареного цыпленка и флягу розового вина. Можно еще бутербродов — с салями и конченой ливерной колбасой. И чтоб жена рядом...» Он тосковал по жене. Когда он был дома последний раз? По-настоящему? Дня три назад, кажется.

Турен позвонил домой.

— Привет, это я. Хотел только сказать, что страшно по тебе соскучился. Ага. На дачу. А может, как-нибудь выберемся на яхте... Знаешь, у меня ведь три недели от отпуска осталось... Ну, конечно, дополнительные дни, которые полагаются по возрасту... Обязательно, и тогда мы будем думать только о себе... Да. Пока. — Положив трубку, Турен ощутил пустоту. Жена терпит его тридцать лет. Тридцать лет...