Украсть богача - Рахул Райна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клэр каждый день проверяла у меня уроки, регулярно просматривала мой табель. Если с чем-то не соглашалась, горячо спорила с моими учителями. Она была в курсе всего. Покупала мне учебники и одежду на собственное жалованье, которое канцелярия задерживала все чаще.
Мне приходилось нелегко. Если Клэр казалось, что я ленюсь, она неделями не разговаривала со мной и даже не смотрела в мою сторону, и ночами, когда отец спал, утомленный женским обществом, я плакал – из-за страха, что Клэр меня бросит, что я снова стану ничтожеством, что я никто без нее.
Я трудился так, словно того и гляди оступлюсь, согрешу, будто есть во мне какая-то грязь, какая-то порча, и мое дело – не дать ей воли.
Я учился. Жить стало лучше.
А потом, когда мне было четырнадцать, все пошло наперекосяк.
Пять
Родители Рудракша Саксены заплатят. Если на них свалилось богатство, пусть отдают мою долю.
Деликатничать я не стал. Не слал им сообщений с намеками. Не просовывал писем под дверь. Выждал два дня, переоделся доставщиком пиццы и вошел прямиком в эту самую дверь. Застал их врасплох – никаких тебе любезностей, никаких открыток «Поздравляю с аферой!».
Квартира семейства Саксена гудела как улей. Журналисты всех мастей – толстые колумнисты, худые до прозрачности блогеры, – завистливые соседи, десятки владельцев школ и подготовительных курсов, жаждущих заполучить фотографию Руди к себе на билборды, рекламисты, хозяева магазинов, подхалимы из Народной партии кишели на лестницах и в коридорах, я пробирался сквозь толпу, как кинозвезда на кашмирском лугу. Явились даже священники, черт бы их побрал, чтобы сотворить кали пуджу[102] или что там у них принято, дабы омыть грехи мира. Еще немного – и сюда явятся хиджры: дайте нам несколько тысяч рупий, а не то проклянем Руди и несчастные его дети родятся гермафродитами.
Я на миг задержал дыхание.
И вошел.
– Пицца, сэр, пицца, сэр, осторожно, осторожно, сэр!
Невидимый.
Незамеченный.
Прекрасный.
Но нет – меня тут же остановили.
Я и бровью не повел. Никто и никогда не скажет, что я хоть раз растерялся в непредвиденной ситуации.
Мускулистый коротышка с седеющими волосами, уже обрюзгший, но в прошлом, несомненно, поучаствовавший не в одном стихийном любительском соревновании по рестлингу, протянул ко мне толстую руку:
– Ваше удостоверение, сэр.
– Доставка пиццы, сэр.
– Покажите мобильное приложение и номер заказа, сэр.
В общем, типичная индийская ситуация, пассивно-агрессивная беседа, оба участника которой держатся преувеличенно-вежливо и называют друг друга «сэр».
– Кто вы, сэр?
– Независимый консультант по вопросам обеспечения безопасности, которого счастливая семья наняла для охраны мероприятия, сэр.
Вот оно что. Замечательно. Наша порода. С ним можно договориться.
– Сколько? – спросил я и добавил: – Сэр?
В мозгу у него щелкнуло: он обо всем догадался.
Прикинул на глаз, сколько я зарабатываю, насколько сильно хочу попасть внутрь и, что самое главное, сколько запросить от того куша, который я рассчитываю сорвать.
– Две тысячи, сэр, – он понимающе улыбнулся. Я достал деньги, и коротышка опустил руку.
– Сэр, – сказали мы в унисон и тепло кивнули друг другу.
Вся прихожая была заставлена обувью – туфли, поношенные китайские кроссовки, сандалии в пятнах пота. Странно: в предыдущие мои визиты Саксена не просили меня разуться. И вдруг такое благочестие.
В гостиной тянулись провода, сновали угрюмые операторы. Издерганная служанка металась от гостя к гостю, пыталась уберечь ковры от соуса имли[103], подметала крошки, уносила бумажные тарелки с недоеденной самосой, предупреждала мужчин средних лет, чтобы не поцарапали столики из грецкого ореха.
Повсюду громоздились коробки конфет, самоса, шоколад, кебабы, букеты цветов в блестках, стопки открыток, предложений о браке, рекламных договоров, валялись десятки красных конвертиков с наличными, причем снаружи каждого крепилась монетка в рупию – на счастье. Я взял конвертик-другой, сунул в коробку от пиццы. В конце концов, это мои деньги. Да никто и не заметил.
И посреди этого хаоса стоял виновник торжества. В новом сером костюме (как я потом узнал, «Армани») и шикарных кожаных мокасинах с дурацкими кисточками. Он давал интервью какой-то пижонке – идеальное произношение, алые ногти и курта[104] из Хан-Маркета[105].
По крайней мере, при виде меня ему хватило ума побледнеть. Каждому хочется, чтобы его иногда боялись.
Мистер Саксена цеплялся за сына, как чиновник за свое кресло. Какой-то режиссер устанавливал телекамеру. Руди вытаращился на отца, точно дохлая рыба, потом перевел взгляд на меня. Попытался кивнуть в мою сторону. Того и гляди, у него случится приступ – наподобие тех, что изображают богачи, когда хотят отвертеться от обязанностей присяжных. Наконец до мистера Саксены дошло, что я тут. И сперва он совсем растерялся. Сын продолжал дергать его за руку – мол, уведи этого отсюда.
Миссис Саксена стояла в другом конце комнаты: со всех сторон ей задавали вопросы, и занята она была куда больше, чем наши чиновники в январе, когда удаляют с государственных сайтов упоминания о планах на прошлый год, и даже больше, чем организаторы роскошной свадьбы сына лондонского миллиардера, – из тех, на которых Мэрайе Кэри за пятнадцатиминутное выступление платят сто миллионов неучтенных ганди.
Ответ одному интервьюеру плавно перетекал в ответ другому. «Да, он думает о Стэнфорде, нет, платье самое простое, правда, от Риту Кумар[106], да, отец его окончил Университет Западного Кентукки, нет, я не сижу на диете, я стройная от природы».
Даже смотреть на это и то устаешь.
Я понимаю, когда люди таскают кирпичи, чтобы заработать на жизнь. Водят автобус, готовят чай. Но чтобы дни напролет врать, лебезить, улыбаться фальшиво? Понятия не имею, как богатые это выдерживают.
Телережиссер махнул Руди, и интервью началось. Ведущая расспрашивала его об учебе. Руди отвечал с пятого на десятое, в камеру не смотрел.
– А ваши родители? – спросила ведущая. – Какую роль они сыграли в вашей победе?
И тут случилось нечто странное. Лицо его преобразилось. Он расправил плечи. Заулыбался. Картинка на мониторе совершенно изменилась: вроде бы то же лицо, те же очки, но теперь Руди смотрел прямо в камеру.
– Я обязан им всем, – сказал он. – Успеха я добился исключительно благодаря им. Я
