Ладонь, расписанная хной - Аниша Бхатиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоп, стоп, думай о кино. Думай о плохом кино.
Даже не знаю, чего мне сейчас хочется больше: разрыдаться, спрятать свое тело под огромным покрывалом или затолкать все шесть малай педа себе в рот. Сейчас я способна на все сразу. А еще могу посоветовать этой матери героя засунуть свой апломб в известное место. Она сидит на нашем кожаном диване с таким видом, будто привела сюда не своего безликого сына, а Ритика Рошана, который согласился посмотреть на толстую фанатку.
Я ставлю поднос на кофейный столик красного дерева со всей грацией, которую позволяет узкий наряд. Мама жестом приглашает меня на бежевое кресло, стоящее прямо перед носом у женщин Шарма, и мне удается усадить свою туго затянутую тушку на его край, чтобы не съехать к его спинке бесформенной кучей.
Как же чешется низ спины!
— Бита, а это Пунит, — говорит приспешница злодейки и улыбается мне после зычной отрыжки, видимо от чая.
Не забыть бы сказать киношникам, что звук необходимо обработать.
Герой одет в белую футболку без рукавов, украшенную огромными зигзагообразными полосками, и она настолько ему велика, что не скрывает тощей волосатой груди. Просто руки чешутся взяться за бритву.
Оценка противности героя: десять из десяти.
— Ну, это… привет, — подает он реплику, но так тонко, что получается похоже на всхлип.
У героя просто не может быть писклявого голоса! Вы представляете себе терминатора, который выдает «Я верну-у-усь» на манер петуха?
— Что, простите? — переспрашиваю я.
Да ладно вам, у нас кондиционер работает громче!
— Мальчик говорит «привет», — поясняет сообщница злодейки.
— Ах, наш Пунит такой мягкий, голоса никогда не повысит, — говорит его отец, лицо которого тоже сияет отцовской гордостью.
Наверное, всем родителям их дети кажутся суперзвездами. Да кому нужны эти Ритики Рошаны и Брэды Питы, с ними каши не сваришь! В этой комнате сегодня звезды другого порядка.
— О да, привет. — Я не поднимаю на них глаз, но не из скромности или уважения, а просто потому, что очень нервничаю.
— Какое счастье, что сегодня пошел дождь, — решает поддержать беседу Шейла Бу. — Это хороший знак, особенно для наших семей, вы не находите?
— Да, люди становятся приятнее, когда жара спадает, — отвечает тетушка Пунита, сообщница злодейки.
Пока они обмениваются шутливыми репликами, главный герой отваживается бросить на меня взгляд и тут же принимается изучать свои кроссовки. Его вываренные джинсы, бывшие в моде пару веков назад, заканчиваются огромными ослепительно-белыми «найками», носками которых он сейчас нервно постукивает. Полосатая футболка и вареные джинсы? Что, наряд ему мама выбирала? Ну хоть что-то нас с ним объединяет.
— На улице так много машин, такие пробки! Мы так долго добирались до… этого места, — слащавый голос заканчивает фразу неодобрительной нотой. Главная злодейка, мать, наконец-то открыла рот!
Барабанная дробь! До этого времени она смотрела на меня не моргая, не улыбаясь и вообще даже отдаленно не напоминая человека. Интересно, все будущие свекрови ведут себя таким образом? По моей спине снова бегут ручейки пота.
Мать героя поправляет свое жесткое накрахмаленное сари, блекло-желтое, такое же безликое, как ее сын. Палу,[13] приколотый к левому плечу злодейки, уложен четырьмя ровными складками, как у строгих женщин-политиков на телевидении.
Так, хватит, хватит! Думай о фильме, о плохом сценарии. Может, добавить в кино пару песен и полуобнаженных танцующих девушек, чтобы разрядить атмосферу? Или разрядить конкретно ее?
Эта мысль рождает во мне неудержимое желание рассмеяться. Стоп, стоп, так дело не пойдет! Низ спины по-прежнему ужасно чешется. Интересно, если я немного поерзаю в кресле, мне станет легче?
Словно услышав мои провокационные мысли, Шейла Бу, каким-то немыслимым образом сумевшая втиснуться в кремовое кресло, начинает метать на меня многозначительные взгляды. У нее расширяются глаза, она чуть покачивает головой и рычит. Нет, серьезно, рычит! Это смешит меня еще сильнее. И я больше не могу игнорировать зуд. Мне хочется смеяться и чесаться, смеяться и чесаться. Именно в таком порочном круге.
В это время взгляд матери-злодейки наконец отрывается от меня, чтобы оценивающе обшарить гостиную. Корпусная мебель из цельного дерева, большой телевизор «Самсунг» с плоским экраном, огромные французские окна во всю стену, элегантный кондиционер «Панасоник».
Тонкие губы сжались с явным усилием. Что ей не нравится больше: гостиная или я сама? Или она вообще так смотрит на все, что попадается на ее пути? Или ее губы случайно склеились и теперь она не может их разомкнуть?
— Тебя зовут Зоя, да? — нежно спрашивает тетушка-сообщница.
— Это же мусульманское имя, да? — холодно подхватывает мать-злодейка. — Зачем же вы назвали мусульманским именем свою единственную дочь?
Какой у нее противный голос. Нет, конечно, у нее не может быть такого мелодичного голоса, как у мамы. Такого голоса не может быть ни у кого.
А ведь Шармы знали, как меня зовут, еще до того, как прибыли к нам. Это же основа рыночных исследований: узнать название товара, то есть имя девушки, с которой вы собираетесь знакомиться, и собрать всю возможную информацию о ее семье и достатке.
— Ну, не совсем так… — Мама явно озадачена таким поворотом.
На самом деле имя вполне себе мусульманское и взято из какого-то пакистанского сериала, который она смотрела перед моим рождением. Папу, как и всю остальную нашу семью, совершенно не волновало, мусульманское имя у меня или нет.
— В нашей семье подобное неприемлемо. Мы — убежденные индуисты и каждое утро возносим молитвы, зажигаем благовония и свечи дия по вечерам, — объявляет мать-злодейка.
Удивительно, как она ухитряется разговаривать, не раскрывая рта!
Вот интересно, как они забегают, если я выпрямлюсь во все свои сто шестьдесят три сантиметра и со всей возможной вежливостью произнесу:
«Если тебе настолько не нравится мое неиндусское имя, то зачем же ты сегодня сюда пришла, старая ворона?»
Это погубит и мою собственную репутацию, и репутацию всей семьи, потому что только грубые и невоспитанные люди могут вырастить такую грубую и невоспитанную девицу. Яблоко от яблони, как говорится. Сколько понадобится времени, чтобы разлетелись слухи? Час? День? Да нет, день — это слишком много.
— Но мы же все знаем, что, вступая в брак, имя можно сменить, это заурядная процедура, — успокаивает нас тетушка-сообщница. — Для невесты Пунита можно выбрать славное новое имя.
Мои руки холодеют, рот наполняется едкой слюной. Начинается. Сменить имя, изменить жизнь, и не
