Книга Сивилл - Нелли Воскобойник

Дагон и Нола зашли в шатер, но Ашере все еще нестерпимо хотелось обсуждать события волнующего дня. Хотелось рассказать, что ее напоили верблюжьим молоком и в шатре у богача за открытым пологом виднелись цветные подушки. Она не посмела болтать о пустяках, когда супруг ее вошел к старшей жене, но и молчать не могла.

– А зовут их Авраам и Сарра, – сказала она негромко.

– Спи уже! – отозвался муж, но в голосе его не было строгости.

Они с Нолой о чем-то шептались и смеялись. Ашере не хотелось оставаться одной. Она вынесла свою кошму и козью шкуру и устроилась возле шатра так, чтобы слышать их голоса и звуки священного соединения мужа с женой. Конечно, Дагон любит Нолу куда больше. Зато у Ашеры будут сыновья, и старший из них уже толкается в ее животе, на зависть всем женщинам вокруг. С этой мыслью она заснула и улыбалась во сне до рассвета.

Дочери Лота

Авраам вернулся к своим шатрам перед самым заходом солнца. Отроки, следовавшие за ним на ослах, уже давно беспокоились: кто ж готов остаться в пустыне без приюта во мраке ночи? Но господин их на любимом верблюде следовал по делам, навещая свои стада и оазисы с маленькими базарами, где покупал на серебро то, чего не было в его становище: благовония, цветную тесьму, изюм. Он, лучше всех на свете знавший пустыню, вернулся утомленным, исчерпав все светлое время дня, и верблюд его, знаменитый иноходец, сам склонил колени у колодца. Пока отроки снимали с верблюда войлочную подстилку, девочка, нетерпеливо ждущая у колодца, подала господину напиться и торопливо сообщила, что госпожа получила важные новости и просит сразу же пожаловать в ее шатер.

Сарра была возбуждена и весела. Снимая с мужа сапоги и подвигая кадушку с холодной водой для омовения усталых ног, она рассказывала, что прибыл посыльный от их племянника Лота.

– Так он жив?! – изумился Авраам. – От него же лет десять ни слуху ни духу.

– Жив! Жив! – отвечала Сарра. – Спрашивает, можно ли ему навестить нас. Я тебя дожидаться не стала, отправила сейчас же сообщить, что мы ждем. У него теперь две жены и от каждой по дочке. И слуг с ними будет человек десять.

– Уж слишком он деликатничает, – засмеялся Авраам. – Что же мы, не прокормим пять-шесть его верблюдов и десяток мулов? Как же я рад, что он нашелся, стервец! Столько лет упрекаю себя, что велел ему гнать стада отдельно от наших.

– Ты был великолепен, – сказала Сарра. – «Если ты со своими идешь направо, то мы – налево. А если ты – налево, то мы – направо!»

– Ну ты же помнишь, – смутился Авраам, – вечные ссоры пастухов, вечно очереди на водопой, теснота и толкучка. Я не думал, что мы потеряем его на многие годы. Ведь я любил его как младшего брата. Он славный. Я вспоминаю его чуть не каждый день…

Встреча была радостной. Обняв племянника и всплакнув в его седеющую бороду, Сарра передала Лота мужу, а сама обратилась к Лотовым женам. Молодым женщинам, застенчивым и неловким простушкам, хозяйка подарила по сердоликовому ожерелью, отчего те страшно обрадовались, смутились и окончательно утратили дар речи. Сарра еще разок расцеловала обеих и обратилась к детям. Для Лотовых дочерей у нее были приготовлены две глиняные куколки, искусно разрисованные и одетые в цветные хитоны, перепоясанные тонюсенькими кожаными ремешками. Малышки были совершенно очарованы и вели себя точно так же, как и их матери, не умея вежливо поблагодарить.

За пиршеством рассказывали смешные истории из детства, хохотали, Сарра показывала, как ее мать, нетерпеливо встряхивая серьгами, почтительно беседовала со свекровью, пряча колючки колкостей в округлые вежливые фразы, и старуха только назавтра с помощью служанок понимала, что на самом деле сказала младшая жена старшего сына.

Когда все насытились и притихли, Авраам наконец попросил племянника:

– Расскажи, что случилось с твоей первой женой, с Зелпой.

– Она погибла, – ответил Лот, – когда мы бежали из Содома.

– Как жалко, – вздохнула Сарра, – мы оба очень любили ее. Помнишь? Мы ведь были на вашей свадьбе… А ваши дочери? Они спаслись?

– Они живы, вышли замуж…

– И кто твои зятья? – полюбопытствовал Авраам.

– Они обе вышли за одного человека.

– Счастливые! – сказала Сарра. – Им не пришлось разлучаться. А ведь твои жены тоже сестры, правда?

Молодые женщины по-прежнему молчали, а Лот только молча кивнул.

Неделю продолжались пиры, по вечерам домашние женщины и даже сама хозяйка плясали у костра под бубны, развлекая гостей. Авраам с Лотом говорили о хозяйственных делах. Один раз отправились охотиться на льва, но не нашли его. Наконец после долгого прощания и новых подарков гости отбыли.

Авраам зашел в шатер, снял верхние одежды и улегся на шкуры рядом с женой. Они еще немного поговорили:

– Ты заметила, как Лотовы жены и их девочки поразительно похожи на Зелпу? – спросил он.

– Очень похожи. Верно, специально искал такую же – он ведь ее так любил, – пробормотала, засыпая, Сарра.

– Куда им до Зелпы, – сказал Авраам. – Та была настоящая красавица. Не такая, как ты, конечно, а все же…

Свидетель

Наступил вечер. Женщина приняла у служанки миску густого чечевичного супа с ягнятиной, лепешку, кувшинчик с вином и плошку изюма, разложила все на чистом полотне и достала из сундука ложку слоновой кости и серебряный кубок. Мальчик потянулся было к изюму, но мать велела сначала поесть супу, и он сел на пол возле нее и послушно открывал рот навстречу вкусному вареву. Она кормила его и, пока он жевал, ела сама. Когда он насытился, она отерла ему рот своей узкой смуглой ладонью, позволила взять горсть сушеных виноградин и велела идти спать. Он охотно улегся в углу шатра на мягкой овечьей шкуре и, уже засыпая, почувствовал, что мать развязывает ремешки его сандалий и укрывает его своим стареньким головным покрывалом.

Потом она доедала мясо, макая в миску лепешку и запивая вином. Весь день Сарра провела в угрюмом молчании, но теперь, поев горячего и выпив хорошего вина, немного приободрилась и вышла из шатра, прихватив посуду, чтобы взглянуть, закончили ли доить скотину и правильно ли распределяют сычуг по котлам со свеженадоенным молоком. Однако у шатра стоял муж. Он пришел к ней, хотя и не ждала она его этой ночью, и стоял в задумчивости у всех на виду. Ах, негоже показывать мужчинам, что их господин не решается войти к жене. Небось пойдут теперь шепотки и пересмешки…