Средиземноморская одиссея капитана Развозова - Александр Витальевич Лоза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сильнейшее в истории Европы землетрясение магнитудой 7,5 балла произошло около пяти часов утра на дне Мессинского пролива, после чего на Мессину с интервалом в пятнадцать-двадцать минут обрушилось три волны цунами высотой до пяти метров. В самом городе в течение одной минуты прошли три сильных удара, после чего начались обрушения зданий. Всего от землетрясения пострадали более двадцати населенных пунктов в прибрежной полосе Сицилии.
Первыми на помощь пострадавшим пришли корабли русского Балтийского флота броненосцы «Цесаревич», «Слава», «Адмирал Макаров», под командованием контр-адмирала В. И. Литвинова, совершавшие плавание по Средиземному морю. Это были корабли учебного отряда, на которых находились 166 гардемарин — выпускников Морского корпуса. После того как командир отряда узнал о случившемся, он телеграфировал в Петербург и, не дожидаясь ответа, дал команду следовать в Мессину для спасения жителей…
Уже на следующий день после землетрясения 29 декабря русские корабли прибыли на рейд Мессины. Из экипажей сформировали спасательные команды для высадки на берег, разбили их по сменам, снабдили шанцевым инструментом, водой, медикаментами и продовольствием.
Взорам моряков спасательных команд на берегу, открылась страшная картина — Мессина горела… Город, славившийся своей изысканной архитектурой и красивейшей набережной, являл ужасающую картину полного разрушения. Невзирая на опасность последующих толчков и обрушений, русские моряки разбирали завалы, извлекая из-под развалин людей, спасая жизни сотен жителей — мужчин, женщин, стариков и детей…
В честь русских моряков в Мессине появилась «Площадь русских моряков», «Улица русских моряков Балтийской эскадры». Но весь этот ужас городу еще предстояло пережить…
После Мессины — снова в море. Эскадра вице-адмирала Д. Н. Сенявина направилась к островам Ионического архипелага на остров Корфу. Проходя Мессинским проливом, следовало быть предельно осторожными, ибо пролив усеян отмелями и камнями.
Командир «Кильдюина» потребовал промерять глубины через каждые десять минут. Промеры глубины производились ручным лотом, представляющим свинцовую конусообразную гирьку весом порядка трех килограммов, прикрепленную к линю — прочному пеньковому плетеному шнуру. На дне гирьки была выемка, заполненная салом с толченым мелом, к этой смеси и прилипали частицы грунта со дна. Лот-линь разбит на сажени, обозначенные вплетенными метками, — марками. По этим маркам и определял матрос-лотовый глубину моря под кораблем. Умению хорошо бросать лот надо учиться. Лот раскручивается в воздухе и забрасывается вперед, против хода судна. Заметить деление нужно в момент, когда груз опускается на дно, а лот-линь принимает вертикальное положение.
— Лотовые! Промерить глубину! — послышалась команда капитан-лейтенанта Развозова.
Матрос-лотовый, ухватив лот-линь за клевант правой рукой, раскачал груз над водой и, сделав три круговых взмаха, забросил его в воду против хода фрегата. Из бухты в его левой руке свободно заскользил лотлинь. Нагнувшись над бортом и почувствовав, что груз достиг дна, лотовый быстро приподнял его и снова опустил, чтобы убедиться, что гирька на самом дне, а не на случайно подвернувшемся камне, и, приметив у самой волны флажок марки, доложил:
— Левый борт — десять саженей!
— Правый борт — десять саженей! — отозвался другой лотовый.
Немного спустя командир снова приказал промерить глубину.
Лотовые снова промерили и доложили:
— Девять с половиной саженей!
— Девять с половиной саженей! — подтвердил лотовый другого борта.
Глубина была безопасной.
— Следить за глубиной! — приказал боцману командир.
— Есть, следить за глубиной! — повторил боцман.
Матросы-лотовые периодически промеряли глубину. Слышались доклады: «Лот проносит!», что означало — лот не достигал дна.
Корабли эскадры постепенно втягивались в пролив. После захода солнца вице-адмирал Сенявин приказал сомкнуть линию и следовать за его кораблем. В непроницаемой темноте видя только кормовой фонарь мателота, они благополучно прошли проливом.
Настало утро. По небу бежали рваные серые тучи…
Капитан-лейтенант Развозов, вызвав в каюту лейтенантов и мичманов, несущих вахтенную службу и, разложив на столе карту, инструктировал:
— Идучи от Мессины на Корфу, при южных ветрах, держать должно на остров Санто-Мавро, при северных — на северную оконечность Корфу. Идя же в южный пролив, должно держать ближе к острову Паксо, ибо от мыса Бианко простирается на половину ширины пролива песчаная отмель. Чтобы миновать ее, следует держаться албанского берега до тех пор, пока не выйдете на траверз города.
— Все ли понятно, господа офицеры?
— Ясно, господин капитан!
В открытом море быстрому ходу фрегата способствовал свежий норд-ост. Капитан-лейтенант Развозов приказал боцману задраить люки и проверить крепление шлюпок на боканцах — деревянных балках, выступающих за борт, на которых подвешены шлюпки.
Ветер усилился и начал менять направление. На палубе зазвучал усиленный рупором голос капитан-лейтенанта Развозова:
— Парусную вахту наверх!
Боцман повторил распоряжение и засвистел в дудку. Застучали матросские башмаки.
Моряки по команде один за другим вылетали из люка.
— Фор-бом-брамсель, ставить! Грот-бом-брамсель, крюйс-бом-брамсель, ставить! Матросы проворно взлетали по вантам на марсы, подтягивали и закрепляли тросы, ловко и быстро управлялись с парусами.
— Поживей! Не спать на ходу! — подгонял матросов боцман.
Брамсели — верхние паруса, над которыми только топсели, были быстро развернуты, приведены к ветру и закреплены.
— Марсовые на марс! Привести к ветру фор-марсель!
— Привести к ветру грот-марсель!
— Шкоты подтянуть!
— Рулевой, что рыскаешь? — Развозов быстро взглянул на матроса, стоявшего за штурвалом. — Крепче держи в бакштаг!
— Есть крепче держать в бакштаг! — ответил штурвальный.
Впереди белели паруса эскадры. Фрегат «Кильдюин» увеличил ход. У форштевня, на бушприте косыми стрелами дрожали под напором воздуха фор-стеньги-стаксель, кливер и бом-кливер.
Капитан-лейтенант Развозов поднял голову и взглянул на верхушки мачт. Казалось, что все стоит на месте, а бегут стремительно и неудержимо черные кудлатые грозовые тучи.
«Если бы не килевая качка с кормы в нос, можно было подумать, — усмехнулся Развозов, — что земля стоит, а небо движется».
…Разразилась гроза. Ударом молнии повредило фор-стеньгу на «Урииле». Тот сразу потерял ход. Чтобы не задерживаться, командующий эскадрой принял решение оставить с «Уриилом» «Селафаила» и бриг «Феникс», а эскадре продолжать путь. Гроза бушевала несколько часов.
«Слава Богу! Длительный тяжелый, сложнейший переход близится к завершению. Скоро Корфу». На душе у Егора Федоровича было легко и спокойно, что случалось не так часто в его офицерской жизни.
Ветер снова начал менять направление. Развозов решил «увалиться», то есть вывести фрегат из бакштага и идти так, чтобы ветер дул прямо в корму.
— Рулевой идти фордевинд!
— Есть идти фордевинд!
В этот момент со своей наблюдательной площадки закричал марсовый:
— Прямо по курсу острова!
Действительно, подняв к глазам подзорную трубу, капитан-лейтенант Развозов впереди, на фоне неба заметил едва угадывающиеся очертания островов.
«Вот и Корфу!» — мысленно порадовался скорому
