Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна

Он прикрывает глаза, тяжело дыша, на висках ниххонца испарина.

- Я не знал, что это будет так сложно, – признается он. – Я делал это с другими женщинами... не подумай, я с ними не спал. Связывал. Спал я только с тобой. Но я их не хотел. Это было красиво, но не более. А ты... такая открытая и такая моя...

Он тянет за верёвку между бёдер, и я снова не могу сдержать стона. Проклятый узел меня измучил. Чуткие пальцы сдвигают его в сторону, но облегчения это не приносит. Он хорошо изучил моё тело и знает, как трогать так, чтобы я изнемогала от удовольствия.

- Мерзкий ниххонец! – скулю я. – Ненавижу тебя!

- За что? – я не вижу его лица, но по голосу понимаю – он почти смеётся.

- За то, что ты слишком медлительный!

- Я не медлительный, я основательный. А будешь шипеть как кошка – накажу! – он смещает свои волшебные пальцы ниже, на звёздочку ануса, заставляя меня всю сжаться. Проклятый узел возвращается на место, впиваясь в набухшую от ласк плоть.

- Поцелуй меня немедленно! – требую я.

- Ну если ты настаиваешь...

И он целует, только не в губы, а прямо между ног.

- Что ты творишь... ах!

Его язык ласкает настойчиво и властно, пальцы сдвигают верёвку. Я изгибаюсь, скольжу пятками по простыне, громко ругаюсь и почти плачу, а потом меня словно выворачивает наизнанку от сокрушительного удовольствия. Хиро распутывает веревки, растирает мне онемевшие руки, целуя каждый пальчик. Аккуратно, как и в любом деле, сматывает шнур в клубок.

- У тебя очень нежная кожа, – сокрушается он, поглаживая красные полосы на груди и боках. – Натерло. Больно не было?

Я мотаю головой, затаскиваю его к себе на постель и утыкаюсь носом в отворот его кимоно. Он так и не разделся.

- Хиро, а ты?

- Что я?

- Тебе тоже нужно, – я смело скольжу рукой вниз по его телу, нащупывая сквозь ткань возбужденный член.

Он выдыхает и признается:

- Нужно. Но тебе лучше отдохнуть.

- Иди к черту, – вежливо предлагаю я и развязываю пояс кимоно.

- Кто я такой, чтобы спорить с женщиной? – философски пожимает плечами ниххонец и быстро стягивает штаны.

В конце концов, до рассвета еще далеко.

[1] Вертишейка – птичка, шипящая как змея

15. Все за одного

За городом, да еще на опушке леса ночь темна, но далеко не тиха. Здесь нет фонарей, нет горящих окон, только масляная лампа на старом облезлом столе. За окном кромешная тьма, на небе тучи: ни звезд, ни луны. Тревожно шумит ветер, запутавшийся в верхушках деревьев, кричат ночные птицы, воют волки.

А потом вдруг разом все затихает, словно на голову накинули одеяло.

- Он пришёл, – просто говорит Хиро.

Я спала, как младенец, а теперь, пошатываясь, поднимаюсь с постели. Ниххонец не ложился. Он стоит на пороге в своём неизменном чёрном кимоно, с катаной за спиной, с заплетеными в ритуальную косу волосами. Я знаю – так идут на смерть. Шагаю к нему – голая, босая, и он стискивает меня в объятиях и целует так жадно, как, кажется, никогда в жизни.

- Люблю тебя, – шепчет он.

- Только попробуй умереть, – предупреждаю я. – Я тебя на том свете найду и обратно приволоку за волосы. За эту самую косу.

На безжизненном лице Хиро мелькает слабая улыбка, он даже шутит:

- Как знал, когда заплетал. Авелин, обещай...

Но, к счастью, обещать мне ничего не пришлось, потому что я прекрасно знала, что он скажет не лезть в бой, а я все равно полезу. Дикий потусторонний вой прокатился по лесу. Мы оба вздрогнули. Хиро оттолкнул меня и бросился на крыльцо. Я встрепенулась, обращаясь птицей – плевать, что без одежды, под перьями не видно. Вылетела наружу, огляделась. Хиро мчался по тропинке, вдоль которой вчера втыкали в землю прутья, вымазанные соком млеколиста – чтобы привлечь светлячков. Задумка удалась: дорожка светилась в ночи. Я, кажется, знаю, какой бы он стал птицей – стрижом. Кимоно развевалось сзади, как раздвоенный черный хвост.

А за ним медленно, но одновременно очень быстро (не понимаю, как это возможно) двигалось нечто. На первый взгляд, это был обычный человек среднего роста в богато расшитом драконами шелковом одеянии. Вместо одной из рук у него было длинное искрящееся щупальце, которое он то и дело посылал вперёд, разбрасывая перед собой препятствия. Вторая рука, тоже неестественно длинная, почти до колен, оканчивалась шипастым шаром.

Я полетела за ними, отчаянно крича: где, где все мои сородичи, почему пропали? Неужели они за нашей спиной решили пожертвовать Хиро? Но не успела дурная мысль мелькнуть, как кусты вокруг тропинки буквально взорвались. На демона налетела, галдя и вереща, настоящая туча птиц – самых разных: голуби, воробьи, галки, несколько соколов и даже пара филинов. О'ни оторопел, завертел головой, бестолково замахал своим оружием, а птицы вдруг исчезли, как будто их и не было вовсе. И снова наступила тишина. Демон повертел головой, нервно стегнул плетью по ближайшим кустам и устремился вперёд. Но не успел он сделать несколько шагов, как снова на него налетела истошно вопящая куча. На этот раз демон не растерялся. От удара его палицы один из филинов, кувыркаясь, улетел кусты, а плеть поразила несколько мелких птах, которые остались лежать на земле. К счастью, О'ни они не заинтересовали. Он мог раздавить их ногами, но предпочёл двигаться дальше.

Третье нападение было другим: птицы поменяли тактику. Они налетали небольшими группами и с разных сторон. Кто покрупнее – кидался в ноги. На этот раз жертв не было, все успели увернуться.

Демон начал меняться, расти ввысь и вширь. Теперь в нем не было ничего от невысокого в принципе ниххонца. Огромный, с бугристой кожей алого цвета, черными рогами на голове, он был почти гол, лишь в набедренной повязке и деревянных сандалиях. По спине шла полоска чёрной шерсти. Сложением О'ни был похож на человека – очень сильного, очень мускулистого. Теперь он не пытался достать птиц, разгадав их намерения, только отмахивался, если они слишком мешали ему.

О'ни стремился к маленькому деревянному храму на холме. Я летела что было сил туда же.

Главное, что Хиро успел достигнуть конечной точки. Самое страшное уже произойдёт внутри.

Я успела.

Демон снёс высокие двери так легко, словно они были бумажные. Внутри было пусто. Лавки сложены у стен, алтарь, украшенный цветами, сдвинут в угол. Хиро сидел на коленях, опустив голову и закрыв глаза. Катаны за его спиной не было. Я слышала шум за стенами храма и топот ног: мои родичи спешили очертить ритуальный круг. В другое время я бы заинтересовалась, где они взяли так много крови девственниц, и, главное, точно они ли проверяли барышень – дело-то серьёзное. Но это все потом. Главное, что при виде Акихиро демон резко успокоился и начал усыхать.

Он заговорил по-ниххонски.

- Лучший ученик, сладкий мальчик, как долго я тебя искал!

- Я здесь, учитель.

- Ты думаешь, меня остановят стены чужого храма? Или я постыжусь забрать свое?

- Нет, учитель.

- Глупо, Акихиро. Ты не сможешь мне сопротивляться.

- Да, учитель.

- Встань и поприветствуй меня, как положено лучшему ученику.

Пошатываясь, Хиро поднялся с колен, но больше ничего сделать не успел. С клекотом со стропил сорвались несколько соколов, целясь когтями и острыми клювами в глаза О'ни, хватая его за волосы, за полы одежды.

Демон завертелся на месте, щелкая плетью. А трое крупных мужиков тем временем очень ловко выскочили из-за баррикады лавок и, двинув Хиро чем-то тяжёлым по затылку, потащили его к выходу.

Демон не мог этого не заметить. Он заревел, бросился следом и ловко, почти не глядя, сшиб сразу двух птиц ударом палицы. Остальные разлетелись в стороны. Длинная плеть щелкнула, устремляясь вслед мужчинам – вот-вот ударит по ногам. И я не выдержала, сорвалась со своего места над окном, бросилась, чирикая, в лицо О'ни. Не знаю, чего хотела – у птички мозгов немного. И одновременно со мной из разных углов храма завопили крупная упитанная воробьиха (тетка Аглая собственной персоной) и красивая стремительная иволга. Наверное, демон растерялся. Или его насмешила наша глупость. Он даже не потрудился взмахнуть палицей или поднять плеть, просто мотнул головой, прекрасно понимая, что мы ему никак повредить не можем. Но цель была достигнута: мужчины выскочили за дверь.