Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна

- Этот мужчина замыслил недоброе, - наконец, отдышавшись, тихо сказала она. – Берегись его, Лина. Он тебя может погубить.

У юных птах отлично развита интуиция, меня тоже Волорье пугал, и поэтому я только обняла Тешу за плечи и поцеловала в пахнущую зноем горячую макушку, а потом наорала на нее, что она разгуливает без платка. Тут и пригодился мой чепец. Не хватало только, чтобы сестренку солнечный удар хватил!

Внутренний голос вопил, как козодой, что граф так просто меня в покое не оставит, поэтому я отправилась к Фредерико и буквально вымолила его побыть завтра со мной в аптеке. Закрывать ее было нельзя, дядюшка Амбруаз с укором сказал, что несколько человек в мое отсутствие колотили в двери, но оставаться одна я боялась. Дядюшке про странного графа ничего мы с Тешкой говорить не стали. Опасались то ли того, что он ругаться будет – не нужно было с графом разговаривать вовсе, то ли, наоборот, что глупости выдумываем.

И надо же – никогда одна ночевать не боялась, а теперь заперлась на все замки, охранный контур активировала даже, так было тревожно.

18. Выбор, сделанный за меня

Я оказалась права и неправа одновременно.

Граф Волорье заявился в аптеку ближе к полудню - с цветами и круглой золотистой коробкой с бантом. Надо же - цветов мне ещё никто не дарил, а уж таких роскошных роз и вовсе никогда не подарит. Розы тоже были с золотистым отливом, на длинных стеблях, перевязанные белой лентой. Много, наверное, штук сорок.

Волорье был сегодня без цилиндра, в одной лишь рубашке и штанах, и не в сапогах, а в простых ботинках. Сейчас я бы не признала в нем графа. Обычный горожанин. Он коротко кивнул скучающему на стуле в углу Фредерико.

- Госпожа Ферн. Господин Ферн. Позвольте мне...

- О нет, нет, я не из этих, - замахал руками кузен, тараща глаза. - Как вы могли такое подумать? Я исключительно по женскому полу.

Я прыснула невольно, а граф одарил шутника сердитым взглядом.

- Авелин, я пришёл извиниться за то, что напугал вас. Вот, это вам.

Он положил одурительно благоухающий веник на прилавок. И коробку поставил туда же.

- Спасибо, но нет, - мне стоило огромного труда, чтобы удержать свои жадные ручки на коленях. - Негоже порядочной девушке принимать столь дорогие подарки от чужих людей. К тому же день рождения у меня осенью.

- Дорогие? - с искренним недоумением переспросил Волорье. - Но это же просто цветы. И конфеты. Не перчатки там или белье, не драгоценности. Просто знак внимания.

- Ну да, и поэтому вы за знаком внимания в столицу ездили, да? - разумеется, я знала, что в Фулбине таких роз не найти днем с огнём, а на конфетах была этикетка лучшей кондитерской столицы.

Он слегка покраснел и раздосадованно пожал плечами.

- Авелин...

- Прошу вас, ваша милость... заберите. Я даже на улице с этим показаться не смогу. Здесь провинциальный город. Сразу начнут судачить.

- И что?

- В смысле, что?

- Если даже начнут вас обсуждать, что в этом страшного? Вам неприятно, если скажут, что ранолевский граф за вами ухаживает?

- Послушайте, - устало сказала я, понимая, что передо мной человек совсем другого круга, который действительно не понимает. - Заберите свой веник и проваливайте, пока я не попросила Фредерико оказать вам посильную помощь. И впредь в аптеке не появляйтесь. Вам, может быть, и невдомек, а я здесь работаю, а не для красоты стою. Вы мне мешаете!

Он побледнел (или мне только это показалось в полутьме), схватил цветы и выбежал прочь. Фредерико присвистнул и показал мне большой палец.

- Красотка! - заявил он. - А тебе точно этот парень нужен?

- Ни капельки.

- Тогда зачем ты его дразнишь? Ты ведь понимаешь, что для него теперь вопрос чести - завоевать тебя?

Я только отмахнулась от такой глупости, торопливо вскрывая коробку с конфетами, столь опрометчиво забытую графом. Боже, никогда не пробовала такие конфеты! У нас в Фулбине сладостей немало - и орехи засахареные, и медовые пряники, и мороженое недавно стали продавать, но вот конфеты... такого не было. Нет, дядько привозил иногда, но не такие, конечно, подешевле. И каждому доставалось по одной штучке, а то и по половинке.

Вытащила шоколадный шарик, развернула блестящую бумажку, закинула конфетку в рот и зажмурилась от блаженства. Какое чудо! Бархатный вкус шоколада, кислинка чернослива, горечь ореха, будоражащая нотка коньяка... я замычала от восторга.

- Делись, - не выдержал Фредерико. - Я тоже хочу.

- Ты сам от ухаживаний графа отказался, - фыркнула я. - Фиг тебе, а не конфета.

Но сжалилась, конечно.

Да, правильнее было бы отправить графу конфеты обратно в гостиницу, или где он там остановился. Но я, во-первых, не устояла перед искушением, а во-вторых, решила, что это будет слишком уж большой грубостью, подобной плевку в спину. Да и ставить ещё кого-то в известность относительно его "ухаживаний" мне не хотелось. В молчании кузена Фредерико я была уверена. Он теперь сообщник, причем прикормленный.

И все же слухи поползли мгновенно. Кто-то видел, как граф входил с букетом в аптеку. Кто-то видел, как он с этим же букетом вылетел как ошпаренный. Люди сложили два плюс два и однозначно решили, что я его отшила. На Фредерико никто, к сожалению, не подумал.

В аптеку начали забегать кумушки. Всех интересовало, что здесь забыл граф.

- За противозачаточным настоем приходил, - всем отвечала я. - Пошёл с цветами к любовнице.

Кумушки смеялись, подмигивали мне и не верили.

Злосчастные розы обнаружились вечером в кухне у дядьки Амбруаза. Я пришла ужинать - а они стоят, проклятые, в ведре, потому что вазы такого размера не нашлось.

- Авелин-птичка, граф Волорье просил позволения за тобой ухаживать, - сказал мне дядько.

Я вытаращила глаза.

- Зачем это?

- Жениться хочет.

- Ой ли? Зачем я цельному ранолевскому графу?

- Говорит, влюбился с первого взгляда.

- Брешет, - категорично отрезала я. - Не пара я ему. Поиграется и выкинет.

Дядько с тётушкой Аглаей переглянулись тревожно. Амбруаз почесал нос и признал:

- Может и так. Только он серьёзно настроен, в самом деле готов хоть сейчас под венец.

- А я не готова.

- Птичка моя, подумай хорошенько. Такой удачи в жизни больше не выпадет. Всамоделишный граф, очень богатый. Я справки навел, он настоящий. Всю жизнь будешь как сыр в масле кататься. А коли бросить захочет - так мы брачный контракт составим. Нищей не останешься, вернуться всегда успеешь.

- И красивый он, Лина. Молодой. Всего тридцать лет, - поддакнула Аглая.

- Ничего себе, молодой! Мне-то семнадцать!

- Через четыре месяца восемнадцать будет.

- Вот пусть через четыре месяца и приезжает.

Про конфеты так никто и не узнал, мы с Фредерико улики уничтожили, а красивую коробку я утащила в нашу с тетушкой Агнесс спальню и сложила в неё свои сокровища, до этого занимавшие ящик стола: агатовые бусы, тяжёлое золотое кольцо отца, блекло-желтое перо иволги, старую серебряную погремушку, пару писем, потрепанный томик стихов и горсть цветных камушков. Теперь к моей коллекции добавился ещё и засушенный розовый бутон. Все же цветы мне дарили впервые, это приятно.

Вернувшейся тётке я рассказала все с самого начала. Она только посмеялась и обещала за этим графом присмотреть.

Дни текли своим чередом: отвести Тешу к учителю, потом аптека, потом забрать Тешу. Помочь тётке Аглае по хозяйству: живот у нее был такой большой, что даже к раковине с посудой не подойти, не то, что полы помыть. Потом можно было и с подругами погулять, и с парнями попереглядываться. Гуляли все вместе: и девушки, и парни - на речку ходили раков ловить или в лес.

Граф, несмотря на мой категорический отказ с ним разговаривать, из Фулбина не уезжал. На прилавке в аптеке с завидной периодичностью появлялись цветы и конфеты. Было лестно. Все же - граф. И не какой-то там старик или мальчишка - а красивый взрослый мужчина.