Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях - Анна Стюарт

class="p1">Они встали в очередь к пекарне у главных ворот гетто, сжимая в руках карточки. Впервые они были рады, что очередь движется так медленно. Обе не отрывали глаз от дороги. И вот появилась телега, груженная аккуратно сложенными шинелями. Рут сжала руку Эстер, но ничем не выдала себя. Эстер сжала ее руку в ответ. Сердце у нее так колотилось, что ей казалось, охранники слышат этот стук за двадцать метров.

Телега подъехала к воротам. К ней подошли четверо эсэсовцев. Возчик предъявил документы. Один эсэсовец стал изучать бумаги, а трое осматривали телегу. Один приподнял несколько верхних свертков. У Эстер замерло сердце. Эсэсовец отдал документы вознице и махнул охранникам у ворот. Ворота медленно открылись. Все получилось! Но когда возница взялся за вожжи, Эстер заметила на телеге движение.

– Нет! – прошептала она.

Один из эсэсовцев тоже это заметил.

– Halt! Стоять!

Возница подчинился. Эстер видела, как напряглась его спина. Второй эсэсовец обернулся, снял автомат и спокойно нацелился на телегу. Эстер представила, как Лия лежит под всеми этими шинелями. Насколько она глубоко? Сможет ли она уцелеть? Свобода была так близка – и вот…

Крик, раздавшийся в очереди, заставил Эстер подпрыгнуть.

– Ваша бедная мать! Помогите ей!

Рут упала на пол и оказалась вся в грязи. Очередь зашумела, раздались крики. Эстер упала на колени рядом с Рут.

– Поднимай шум, – прошипела мать. – Поднимай чертов шум! Как можно громче!

Эстер впервые слышала от матери такие слова, и это придало ей сил.

– Помогите! – закричала она, вскакивая и бросаясь к эсэсовцам. – Вы должны нам помочь – у моей матери… припадок!

– Припадок? – Охранник с автоматом оглянулся, губы его презрительно кривились. – Чертовы грязные евреи. Если они не кашляют и не дрищут, у них припадки!

Он передал автомат своему напарнику и с красным от ярости лицом направился к ним.

– Знаешь, что помогает при припадках? – прорычал он.

Эстер беспомощно покачала головой. Эсэсовцев явно больше занимало происходящее, чем скучная телега с шинелями. Они махнули вознице, чтобы тот проезжал. Эстер видела, как телега удаляется все дальше и дальше, увозя ее сестру все дальше от гетто.

– Хороший пинок, вот что!

– Нет!

Эстер закрыла мать своим телом, хотя эсэсовец уже был готов пнуть ее тяжелым сапогом. Удар пришелся по руке. Она ощутила острую боль, но ее вмешательство еще больше разъярило нациста. Схватив ее за больную руку, он оттащил ее в сторону и пнул ее мать. Рут скорчилась от боли. Стоявшие в очереди отступили, зажимая рты руками. Они ничего не могли сделать. Эсэсовец снова и снова пинал хрупкое тело Рут, но наконец ему это надоело, и он с грубым смехом отошел. Рут лежала неподвижно.

– Видите, – бросил эсэсовец через плечо. – Больше никаких припадков – лечение помогло.

Нацисты громко расхохотались и вернулись к воротам, оставив Рут валяться в грязи. Эстер подбежала к ней, сжала в объятиях.

– Мама?

Глаза Рут были полны боли, но она все же дышала.

– Она выбралась? – выдохнула она. – Лия выбралась?

– Выбралась, – прошептала Эстер, осторожно отводя волосы с ее лица.

– Тогда это стоило того, – улыбнулась Рут.

Глаза ее закатились, и она обмякла на руках Эстер.

АНА

Увидев, как телега катит по темному переулку, Ана бросилась к ней.

– Лия, – прошептала она. – Лия, ты здесь?

Тишина.

– Лия, это Ана. Ты в безопасности. Можешь выбираться.

Бартек и мальчики начали поднимать верхние свертки. Шинелей было много, они были тяжелыми. А что, если девушка задохнулась? Или они ее задавили? А вдруг…

– Ана?

– Лия!

Они подняли еще несколько свертков, и вот Лия смогла выбраться, слабая, но целая. Она осматривалась вокруг, словно попала в волшебную страну.

– Я выбралась, Ана? Я правда выбралась?

– Ты выбралась, – улыбнулась Ана. – Мы вывезем тебя из города. Вот твои документы. – Она протянула ей новые документы, вышедшие из типографии Бартека. – Теперь ты – Лена Каминская, моя двоюродная сестра. Ты помогаешь своей тете Кристине в деревне, чтобы она могла обеспечить великий рейх хорошими овощами.

Лия – Лена – схватила документы. Она все еще не могла поверить, что это происходит с ней.

– Когда мы едем?

– Сейчас.

Мальчики уже снова загрузили телегу, и та покатила дальше к поезду, который должен был доставить шинели на фронт. Прошлым летом немцы поразили всех – они напали на Россию, и теперь их бедным солдатам нужны были теплые шинели, чтобы пережить советскую зиму. Ане захотелось сжечь все – пусть они замерзают в русских снегах, как мерзнут евреи в гетто, но нужно было следовать плану подпольщиков: терпение, спокойная сила и любовь. Пусть шинели катят на фронт. Ана пересадила Лию в маленькую телегу.

– Ты везла овощи на вокзал, чтобы выполнить план, назначенный тебе местным советом, а теперь возвращаешься домой со своим кузеном Александром.

Лия нервно повернулась к Александру. Тот в теплой крестьянской одежде уверенно держал в руках поводья.

– Он не такой страшный, как кажется, – шепнула Лии Ана. – Александр мой сын. Он доктор.

– Доктор?

Ана улыбнулась.

– Сегодня все занимаются не своим делом.

Она вытащила из кармана ножницы и разрезала нитки, удерживавшие на пальто Лии ненавистную желтую звезду. Ана оторвала звезду. Лия с недоумением смотрела на собственную грудь, словно произошло чудо. Ана поцеловала ее.

– Поезжай, дорогая. Будь свободна и счастлива, насколько сможешь. И старайся не думать о семье – они благодарят Бога за твое спасение.

Лия кивнула. Со слезами на глазах она отважно уселась в телегу рядом с Александром. Он укутал ее одеялом. Хотя одеяло было старое и рваное, Ана заметила, с каким восторгом Лия погладила его. Она в очередной раз возненавидела нацистов за то, что они сотворили с несчастными невинными людьми. «Кроткие наследуют землю», – напомнила она себе. Но Ана знала, что это возможно только с помощью. Ее помощью. Сегодня они спасают Лию, и это настоящая победа. Но в гетто остается слишком много людей, и им грозят газовые камеры. Не время расслабляться. Нужно делать больше, намного больше.

Глава одиннадцатая. 1 сентября 1942 года

ЭСТЕР

Эстер осторожно сняла последние швы с ноги старого господина Беккера и с гордостью посмотрела на аккуратный шрам.

– Все заживает прекрасно, господин Беккер.

– Благодаря вашим швам, сестра.

– И шовному материалу от подпольщиков.

Он подмигнул ей.

– Им не следовало связываться с евреями, верно? Никто лучше нас не обращается с иглами. Как только они пытаются нас разделить, мы сразу же собираемся вместе.

Эстер улыбнулась и кивнула, желая, чтобы это было правдой. Они спасали разве что каждого двадцатого еврея, страдавшего от холода и голода. А бедный господин Беккер получил рану от заскучавшего эсэсовца. И эти поезда…

Вскоре после драматического бегства Лии они получили известие от Аны, что та в безопасности, живет в деревне с кузиной Аны, Кристиной. С того дня они каждый день возносили благодарственные молитвы. Хотя бы одна из них сможет пережить эту войну. Но летом 1942 года ничто не предвещало ее окончания. Немцы почти взяли Сталинград. Похоже, в этой войне они одерживали победу. Если нацисты захватят мир, еврейский народ погибнет.

Каждый день приходили новые слухи о «ферме» Румковского в Аушвице – свежий воздух, много еды. Самых крепких евреев действительно отправляли на работы, но остальных ожидали лишь газовые камеры. Добровольцев