Аниськин и снежный человек - Максим Курочкин

– И ты, паршивец, решил, что это я продукты тырила? Вместе с коллегами? И совершенно спокойно мне это глаза говоришь?

Да я на тебя всех кобелей но-пасаранских натравлю. Да я на тебя такую порчу нашлю, что что ты вообще ничего решать больше не сможешь. Да я тебя…

Разъяренная женщина не смогла найти других слов и медленно двинулась в сторону участкового, подняв руки на уровень плеч и растопырив пальцы. Комаров как завороженный смотрел на эти шевелящиеся, сосискообразные пальцы. Он даже успел представить, как эти пальцы сплетаются на его худоватой шее. Или выворачивают из глазных впадин его глаза. Или вцепляются в волосы. Но ничего такого не произошло. Не дойдя до Комарова двух шагов, Марья Степановна опустила руки и тихо произнесла:

– Ну и дурак ты еще, участковый!

Дальнейшее дознание показало, что Комаров действительно слегка заблуждался по поводу целей, с которыми банда решила нагрянуть в столовую. Да и вообще это была не банда. А просто компания доброжелателей с языческим уклоном. А главарь – вовсе не главарь. А самый заурядный но-пасаранский колдун Ванька-Пензяк.

Днем, после того, как Комаров ушел из «Геркулеса», повара и не подумали успокаиваться. Бригада немного посовещалась и решила действовать параллельно с участковым. Но действовать они решили несколько в другом ракурсе, а именно – прибегнуть к помощи колдуна. В Но-Пасаране традиционно доверяли неформалам гораздо больше, чем официальным органам.

К тому же неформал Ванька-Пензяк был не совсем неформалом. Все мужики в его роду приколдовывали – кто больше, кто меньше. А Пензяк пошел дальше. Как-то раз в его руки попала рекламная газетенка, где среди прочих скромно пристроилось объявление о наборе абитуриентов на курсы черной и белой магии. Дед, не долго думая, нагрузился деревенскими гостинцами и без приглашения завалился к городской племяннице – пожить на время учебы. Сначала он надеялся, что ему дадут общежитие, как и всем студентам, но надежды его не оправдались. Да и курсы, вопреки его ожиданиям, велись не в местном университете, а на квартире у какой-то женщины с грязными волосами.

Курсы деду не понравились. Ничего нового он оттуда не узнал, все методы и приемы колдовства сводились к отворотам, приворотам и даже противно говорить к чему, заговоры читались в современной обработке, недействительные, а познание свойств трав сводилось к минимуму. В общем, Ванька-Пензяк остался недоволен. Единственное, что хоть как-то оправдало поездку, так это документ с отметками, который выдали Ваньке-Пензяку по окончании курсов. В документе или дипломе, как было написано на корочке, говорилось, что с такого-то числа такого-то года Ванька-Пензяк является самым настоящим магистром черной и белой магии. Что обозначали слова «отл»,"хор" и «удовл» напротив предметов, изученных на курсах, Ванька и сам не понял. Скорее всего, это были какие-то магические заклинания. На всякий случай, дипломированный колдун проговаривал эти слова перед тем, как заняться соответствующим действом. Например, перед ворожбой на травах Ванька-Пензяк трижды похрюкивал «хор-хор-хор». А перед любовным приворотом угрюмо и монотонно ломал язык: «удвл-удвл-удвл». Кстати, перед ворожбой в «Геркулесе» он кругленько и заучено выговорил «отл-отл-отл».

Кстати, о ворожбе в «Геркулесе». Услуги Ваньки-Пензяка потребовались бригаде поваров вовсе не для того, чтобы вычислить реального вора, а для того, чтобы изловить мифического. Кто сказал, что все гадости на земле делают люди? Кроме людей на гадости найдется довольно много охотников. Например, вреднючие унылые кикиморы. Или вполне невинные шалуны лесавки. Или юные хулиганки мавки.

Вот их-то и искал со свечей Ванька-Пензяк в «Геркулесе». И нашел. Когда Косте удалось разговорить всю бригаду, подобрел и колдун – тот самый дед с пронзительными глазами и красивой бородой. Он немного покапризничал для вида и поведал, что пропажа продуктов в столовой – дело рук домового. И даже не самого домового, а его помощника – Жировика-Лизуна.

После того, как из барских конюшен изгнали их законных постояльцев – лошадей, в бывших стойлах поселились люди. А чего? Лошади животные чистоплотные, почти и не животные даже. Не пришлось даже стойла ломать – их просто достроили до потолка и побелили. В бывших стойлах поселились молодые рабочие, которые приехали из города для того, чтобы показывать бывшим крестьянам как надо работать на земле. Вот видимо в тот момент несообразительные домовые и дворовые духи и произвели переселение.

Закутник, управляющий в конюшне, ушел куда глаза глядят, а на его место поставили неопытного, только что народившегося домового. В первое время у юноши постоянно падали руки. В конюшне-общаге все было не так, как в обычном крестьянском доме, и молодой домовой не знал, что делать с наставлениями, которые давали ему опытные домовые. А опытные домовые учили следить за порядком и наказывать нерадивых хозяев.

Хозяева общаги были явно нерадивыми. Но зато веселыми, хлебосольными и незлыми. Домовой попробовал пару раз их наказать и несколько раз прибраться в доме, а потом, видимо, инфицировашись от молодых рабочих духом анархии и разгильдяйства, он махнул на все рукой и даже подружился с новыми хозяевами. Жаль, что рабочие недолго – по меркам домовых – пожили в общаге. Всему приходит конец, пришел конец и веселым вакханалиям в хозяйстве юного домового.

Какое-то время власть в конюшнях менялась часто, домовой почти постоянно сидел на чемоданах, но так как заведения, устраиваемые в бывшей конюшне, не всегда поддавались определению, то и смену ему долго не могли подобрать. И вот в конюшнях открыли столовую. Домовой еще немного пометался, а потом, так и не дождавшись никаких распоряжений сверху, остался в «Геркулесе». Здесь было почти чисто, сытно, временами – шумного и весело, временами – тихо и спокойно. Ему нравилось. До того самого дня, когда порог подведомственной ему столовой переступили басурмане.

«Геркулесовый» домовой оказался патриотом. Ему не понравились крикливые и бестолковые американцы. Ему не нравилась русская расточительность. Ладно бы сами ели! А то скармливают качественную пищу не поймешь кому! И решил он гостей выжить. Обычными средствами выживать их было несподручно – ну как им путать пряжу или вздыхать за печкой! Поэтому домовой призвал на помощь одного из своих подчиненных – Жировика-Лизуна. Это прожорливое создание обычно находилось в спячке до того времени, пока его не будил домовой, осерчавший за что-то на своих хозяев. И уж тут-то Жировик отыгрывался за свой вынужденный пост. Целыми ночами он работал на кухне, в кладовых, погребах и ледниках, целыми ночами грыз, жевал, лизал готовые продукты и полуфабрикаты, припасенные нерадивыми хозяевами для себя.