Право на первую пулю - Сергей Васильевич Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здорово мы их пощипали… – обратился я к пулеметчику жунди аввалю Исхаку Хабиби.
Однако тот, не зная русского языка, мои слова просто проигнорировал, а сам продолжал давать в неприкрытые спины убегающим «бармалеям» теперь уже короткие, а следовательно, прицельные очереди. И раз за разом попадал. Пулеметчик свое дело знал и стрелял как настоящий снайпер. Но на его экспериментальном пулемете тоже стоял оптический прицел. Я тут же присоединился к нему, посылая пулю за пулей, только дистанцию выбрал немного больше. Похоже было, что Исхак Хабиби лучше меня понимал, что чем меньше бандитов доберется до своей исходной позиции, тем дольше будут бандиты собирать силы для новой атаки на высоту.
Подполковник Ягужинский снова встал в окопе и приложил к глазам бинокль.
– Да, – согласился он со мной, – знатно мы их пощипали. Не больше, чем пятерым, думаю, удалось уйти. Для новой атаки они будут собирать силы не меньше недели… не говоря уже о дронах. Теперь им и три-четыре «роя» с ходу не набрать, если только в запасе их не оставили для других операций.
Я слишком плохо знал настоящее положение вещей и общую обстановку, чтобы высказывать собственное мнение о сроках сбора новых сил, и потому высказывание о неделе оставил на совести подполковника. Сам же продолжал искать в прицел цель.
Надо заметить, что редко кто из «бармалеев» имел собственный бронежилет. Бронежилеты, нельзя не заметить, от пуль крупнокалиберных снайперских винтовок тоже не спасали, ибо пробивались, как правило, навылет. Но оставлять на поле боя бронежилеты убитых «бармалеям» тоже не слишком хотелось. Они, похоже, помнили заповедь артиллеристов, которая говорит, что один снаряд не попадает дважды в одно и то же место, и согласны были использовать пробитые бронежилеты, в которых было, кстати сказать, не слишком трудно заменить одну или две бронепластины, в зависимости от того, прошла пуля навылет или застряла в теле. Свой последний выстрел я сделал по бандиту, неаккуратно задравшему выше плеча левый локоть, когда он встал на колени перед своим же павшим бойцом и снимал с него бронежилет. Выстрел оказался точным. Бандит упал лицом вниз на тело убитого и своей кровью, хлынувшей изо рта, залил ему все лицо. Я уже говорил раньше, что не отношу себя к любителям натуралистических картин, и потому поднял винтовку стволом вверх. Но жунди авваль Исхак Хабиби, видимо, наблюдал в свой прицел за моей работой, в восхищении чмокнул губами и показал мне задранный вверх большой палец и что-то сказал. Я знал, что в США этим знаком останавливают попутную машину, а что этот жест значит в Сирии, мне было неизвестно. Но я допустил, что Исхак общался с русскими и перенял знак выражения одобрения у них. Однако его слова остались для меня непонятными, и я посмотрел на Ягужинского.
– Он твоим выстрелом восхищается. Говорит, что кровь верхнего закапала с бороды нижнего на землю. «Верхний» и «нижний»… Они что там, любовью во время боя занимались? – спросил подполковник презрительно.
– Любовь зла… – заметил я.
Но все же пришлось объяснить, что произошло.
В это время в кармане Ягужинского зазвонил его телефон. Мелодию его звонка я уже запомнил. Подполковник убрал в футляр бинокль, после чего вытащил из кармана мобильник.
– Подполковник Ягужинский, слушаю, – по-русски сказал он, даже не успев посмотреть в свой гаджет, и тут же перешел на арабский язык, который был для меня «темным лесом».
Сразу после разговора, еще до того, как убрал мобильник в карман, Ягужинский повернулся ко мне:
– Объявляй своим «отбой». Соседи хотят раненых бандитов поискать… «Языка» взять желают. Я и для нас одного «заказал».
– Крупнокалиберная винтовка раненых не оставляет… Бронежилет прошивает навылет… – сообщил я.
– У тебя же во взводе не одни крупнокалиберные винтовки. К тому же соседи стреляли из автоматов. И вообще, не бывает боя без раненых.
– Взвод! Внимание всем! – сказал я по внутривзводной связи. – «Отбой» стрельбе. Соседи пойдут среди раненых «языка» искать. Кверху стволы!
Эту команду во взводе знали все, и уже через секунду бойцов можно было пересчитать по стволам, поднявшимся из окопа. Я не поленился и пересчитал, тыкая пальцем в каждый. Стволов было двадцать семь. Значит, потерь мы не понесли, и пулеметы джихадмобилей стреляли понапрасну. А я, признаться, опасался, что будут потери.
Я зажал в ладони микрофон и спросил подполковника:
– Страховка нужна?
– Они привыкли сами себя страховать. Обидеться могут. Парни обидчивые – национальная черта.
– Как хотят…
Признаться, я не знал, кто из командиров взводов позвонил Ягужинскому. Меня выручил бинокль – удовлетворил мое любопытство, я сначала посмотрел направо – в окопах правого фланга все было спокойно. Тогда я посмотрел влево. На левом фланге бойцы неторопливо покидали окопы и спокойно выдвигались вперед, не кланяясь пулям. Значит, инициатором поиска раненых бандитов выступил ракиб авваль Салим Салех, а мне более действенным внешне показался мулязим авваль Джафар Азар, потому я и начал свой осмотр с правого фланга…
Глава шестая
Бойцы левого фланга, подталкивая стволами автоматов и выкручивая нежелающим мирно идти руки, привели пятерых раненых «бармалеев». Причем далеко бойцы не отходили, следовательно, раненых было намного больше. Просто их оставили на поле боя умирать от потери крови, если они не сумеют уползти к своим.
Подполковник Ягужинский спустился вниз и привел с собой одного из бандитов. У того было прострелено в двух местах плечо. Ранения явно были нанесены автоматными пулями, а не пулями снайперских винтовок. Это я легко вычислил по близкому попаданию пуль – значит, попадания были из одной автоматной очереди.
– Грузимся в автобусы, – дал тихую команду Ягужинский.
Я уже громким командным голосом повторил команду по внутривзводной связи. Мы с подполковником и с пленником стали спускаться к подножию высоты. На середине спуска нас нагнал лейтенант Футракулов и пошел рядом. Автобуса с Василием Васильевичем и его группой на месте уже не было, как не было и ни одной коробки с квадрокоптерами, а на месте автобуса стоял
