Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов

И еще одно воспоминание человека, ребенком пережившего Великую Отечественную, Нины Санько:

«В 1945 году мне семь лет, я первоклассница. В эти годы, живя в Ростове, мы ели лебеду, гнилую свеклу. Бабушка два раза в неделю ходила на овощехранилище на переборку овощей — это было обязательно для каждого неработающего. Вынести из хранилища хотя бы одну хорошую свеклу или картошку каралось тюремным заключением.

Однажды я проходила мимо стройки, где военнопленные немцы восстанавливали разрушенный Ростов. За железной оградой я увидела двух немцев. Это были молодые ребята, один играл на губной гармошке, а другой, сидя на кирпичной кладке, болтал ногами. Перед ними на развернутой бумаге лежал кусочек хлеба. Мои руки невольно впились в железную ограду, а глаза неотрывно смотрели на хлеб. Один из немцев увидел эти глаза, разломил хлеб пополам и протянул мне, кивая головой. Я тогда своим детским умом поняла, что он не был фашистом, это был нормальный человек, по национальности немец.

Пленный немец своим пайком —100 граммов черного хлеба —Делился с девочкой, что тайкомНадеялась — фашистом он не был.Немецкий солдат позор принималЗа нацию свою.И делясь последним, вину искупал,Не свою — фашизма вину!

Искупать «вину фашизма» пришлось очень многим немецким солдатам и офицерам, и искуплением этим (для тех, кто остался жив) стал

Русский плен

«В целом поведение русских солдат мало чем отличалось от поведения наших. — Пишет в книге воспоминаний «Сквозь ад за Гитлера» бывший солдат вермахта, попавший в плен (правда не надолго) зимой 1943 года на Дону Генрих Метельман. — Несколько человек обратились ко мне, причем вполне дружелюбно, и я постарался тоже вежливо ответить им. Потом все расселись за столом, развязали вещмешки и приступили к еде. Один солдат, тот, что подкидывал дрова в печку и кипятил чай, позабыл захлопнуть дверцу. Поскольку я сидел рядом, я закашлялся от дыма и все же прикрыл дверцу. Остальные рассмеялись.

Все наперебой подшучивали друг над другом, в том числе и надо мной, я тоже улыбался в ответ. При виде того, как они ели, и у меня разыгрался аппетит. Когда мне предложили краюху черного хлеба, смазанную жиром, я с благодарностью принял. Потом этот же солдат налил мне чаю в свой котелок».

Несколько позже, когда советский сержант отвел Метельмана работать на нашей солдатской кухне, женщина повар «с улыбкой выслушала мои заверения, что меня уже накормили в карауле утром (любопытный Генрих на войне самостоятельно и терпеливо учил русский язык и, хоть плоховато, мог на нем изъясняться. — Авт.):

— Ничего, лишний раз поесть все равно не помешает, — сказала она».

Примерно в то же время, 2 февраля 1943 года (в день капитуляции армии Паулюса в Сталинграде. — Авт.), переводчик 44-й гвардейской стрелковой дивизии Павел Рафес записал в своем дневнике: «Мадьяр (венгр. — Авт.) пробует встать и не может. Наши бойцы дают ему сухарей. Бабы дают пленным куски хлеба, пироги с картошкой. Сами пленные редко поддерживают друг друга, добивают, раздевают. Если в избе пленные разных национальностей, немцев кладут к двери, там холоднее. Немцы в армии вели себя надменно, хозяевами, теперь на них отыгрываются».

Советское правительство отыгрываться на попавших в плен немцах особо не собиралось и заботой о пропитании обезоруженных вражеских солдат занялось уже на второй день войны, подтверждением чему может служить следующий документ:

«НКС СССР

установить суточные нормы довольствия пленных военнослужащих германской армии поступающих АПП следующих размерах двтч хлеб ржаной гр 600 зпт мука 85 проц помола гр 20 зпт крупа разная гр 90 зпт макароны гр 10 зпт мясо гр 40 зпт рыба в том числе сельдь гр 120 зпт масло растительное гр 20 зпт сахар гр 20 зпт махорка 5 пачек месяц зпт чай суррогатный гр полтора зпт картофель прочие овощи гр 600 зпт томат пюре гр 6 зпт перец красный черный 13 сотых гр зпт лист лавровый гр две десятых зпт соль гр 20 зпт мыло хозяйственное гр 200 месяц зпт спички коробок 5 месяц тчк разьяснить командирам бойцам что Красная армия воюет германским империализмом зпт фашистами зпт но не немецкими пролетариями военной форме тчк издевательства над пленными зпт лишением пищи недопустимо тр политически вредно тчк нгш жуков тчк ги

АПП — это армейский пункт сбора пленных, УПВИ — Управление по делам военнопленных и интернированных лиц НКВД, нгш — телеграфное обозначение «начальник Генерального штаба», ги — «главный интендант».

Солдатам и офицерам немецкой армии, сдававшимся в плен добровольно, полагалось дополнительно по 100 граммов хлеба и 10 граммов сахара в день.

Правда, уже в июле 41-го после Приказа НКО СССР № 232 «Об объявлении норм продовольственного пайка для военнопленных» эти самые нормы несколько «посуровели». На 100 г стало меньше в пайке военнопленных хлеба, на 100 г — картофеля и других овощей, на 20 г — рыбы. Однако прибавилось в нем крупы и появились упоминания о перце, лавровом листе и уксусе.

В июне 1942 года специи из рациона военнопленных воюющих против СССР стран исчезли, а вместе с ними и еще 100 г хлеба. После секретного Приказа НКВД № 001 155 от 5 июня 1942 года военнопленным и интернированным стало полагаться 400 г ржаного хлеба в сутки.

Не больно сытно, конечно, но, по военному времени, в голодающей стране, терпимо. Если, конечно, все, что положено, вовремя выдано будет, да потом еще до лагерного котла в целости доберется.

В Приказе НКО СССР (подписан заместителем Народного комиссара обороны генерал-полковником интендатской службы Н. Хрулевым) от 2 января 1943 года № 001 «Об упорядочивании работы по эвакуации военнопленных с фронта», в частности, говорилось:

«1) Военнопленные подолгу задерживаются в частях Красной армии. С момента пленения до поступления в пункты погрузки военнопленные проходят пешком по 200–300 километров и почти не получают никакой пищи, вследствие чего прибывают резко истощенными и больными.

4) Пункты сосредоточения военнопленных, а также приемные пункты НКВД, которые в соответствии с указаниями Штаба тыла Красной армии и Главного управления продовольственного снабжения Красной армии должны обеспечиваться фронтами продовольствием, вещдовольствием и транспортом, получают их в крайне ограниченных количествах, совершенно не удовлетворяющих минимальные нужды. Это не позволяет обеспечивать военнопленных по установленным нормам довольствия».

Здесь необходимо отметить, что Красная армия имела отношение к военнопленным только с момента пленения и до передачи конвою НКВД для конвоирования в тыл, далее пленными занимались органы НКВД. В Германии же наши пленные оставались в введении вермахта (немецкой армии. — Авт.) на все время плена, а органам СС передавались только коммунисты, командиры и политработники (если они не были расстреляны сразу в момент пленения, чего требовала директива верховного главнокомандования германской армии (ОКВ) № 448 22/41), частично командиры (офицеры) Красной армии и красноармейцы, совершившие побег или преступления. Следовательно, за условия содержания наших бойцов в плену отвечало командование немецкой армии. Впрочем, об этом позже.

Приказ же НКО СССР от 2 января 1943 года предписывал:

«1) Обеспечить немедленную отправку военнопленных войсковыми частями в пункты сосредоточения. Для ускорения отправки использовать все виды транспорта, идущие порожняком с фронта.

Обязать командиров воинских частей питать военнопленных в пути до передачи их в приемные пункты НКВД по нормам, утвержденным Постановлением СНК СССР № 18 747 874с. Колоннам военнопленных придавать походные кухни из трофейного имущества и необходимый транспорт для перевозки продуктов.

В соответствии с положением о военнопленных, утвержденным Постановлением СНК СССР № 179 878 00с от 1 июля 1941 г., своевременно оказывать все виды медицинской помощи раненым и больным военнопленным. Категорически запретить направление в общем порядке раненых, больных, обмороженных и резко истощенных военнопленных и передачу их в приемные пункты НКВД. Эти группы военнопленных госпитализировать в тыловые спецгоспитали, довольствуя их по нормам, установленным для больных военнопленных.

7) Суточный переход военнопленных ограничить 25–30 километрами. Через каждые 25–30 километров пешего перехода устраивать привалы-ночевки, организовать выдачу военнопленным горячей пищи, кипятка».

Мелкие, но немаловажные детали. В случае отсутствия у военнопленного индивидуальной посуды (что для человека в неволе часто означает и неполучение еды) приказ обязывал выдать ее из трофейного имущества либо взять у убитого или умершего солдата или офицера противника. При перевозке по железной дороге требовалось обеспечить пленных не только питанием, но и «организовать безотказное снабжение военнопленных питьевой водой, обеспечить каждый двухосный вагон тремя и четырехосный — пятью ведрами».