С «Джу» через Тихий океан - Дончо Папазов

И снова началась борьба. Отрезал кусок дерева от старой мачты. Подстрогал его, подогнал по диаметру гика. Отрезал немного от гика (сужающийся конец). Заколотил верхушку в дерево, а его – в гик. И все. Но на это потребовалось семь часов напряженной работы. Только бы опять не соскользнул бугель.

Сердитые волны продолжают бушевать. Джу попыталась при такой качке удержаться на ногах. Оказалось что об этом и думать нечего. И она стала уговаривать меня не трогать мачту, подождать, пока океан хоть немного успокоится. Ставить ее сейчас, утверждала она, – это безумие. Но я упорствовал: попытка – не пытка. И… при первой же попытке действительно подняли мачту! Откуда только силы взялись! Сам не знаю. Честное слово, если бы мне до этого кто-нибудь сказал, что можно в такую погоду поставить мачту, ни за что не поверил бы. В который раз убеждаюсь – человек обладает огромнейшими резервами: если он не впадает в панику, то может бороться и побеждать.

Осталось заново закрепить ванты и штаги. И можно ставить паруса. К заходу солнца подняли два стакселя. Один – на штаге, второй – на мачте. Но они оказались слишком велики. Больше мачты. Выглядят нелепо. Свисают и волочатся по рубке. А тот, что на штаге, касается воды. Действуют отвратительно. Но все-таки мы двинулись на запад!

Сижу и разглядываю нашу хилую гик-мачту. Но мне она кажется стройным топольком. Радуюсь ей. Ведь эта мачта – наше спасение! И мы будем стремиться беречь ее. Диаметр гик-мачты равен семи сантиметрам. Толщина ее стенок – два миллиметра, то есть она равноценна десяти листкам из дневника, в котором пишу эти строки.

Полез в воду, чтобы почистить дно лодки. Оно совсем заросло. Ракушки и водоросли снижают ход лодки, а он и без того невелик. Поборол усталость и занялся этой мало приятной работой. Старательно трудился минут двадцать. И вдруг почти рядом увидел небольшую, а чуть подальше и крупную акулу!

Удрал, конечно. Да еще как проворно! Только этого еще и недоставало – битвы с акулами! Будто не хватает мне сражений с мачтой. Если завтра не будет этих хищниц, то дочищу и остальное. Именно теперь нам следует быть особенно педантичными даже в мелочах. Днище лодки должно блистать чистотой, чтобы суденышко легко скользило по воде.

Сегодня двадцатый день плавания.

Снова ночные вахты и дождь. На этот раз он принимается идти ровно через каждые три часа. Идеально совпадает со временем вахты. Вышел из рубки сухой и через несколько минут уже промок до нитки. Джу спит. Перетерплю, не буду же я отнимать у нее драгоценные минуты сна. Так и сижу у руля мокрый все три часа дежурства и согреваюсь руганью.

Головные боли у Джу продолжаются. Перед глазами у нее плывут черные круги. Сначала виделись маленькие и плотные, теперь большие, расплывчатые. Особенно вредно для нее солнце. А оно, будто назло, жарит как сумасшедшее. Глаз опух и посинел. Но Джу не жалуется. На протяжении нескольких часов мы не перекинулись с ней ни словом. О чем она думает?

Джу

Дончо утром решил поднять на мачту гафель с большим норвежским парусом, а я протестую – у меня к нему особая неприязнь. Почему-то уверена, что он накличет на нас беду. Парус тяжелый, и мачта рядом с ним выглядит неказистой тростинкой. Я серьезно сказала, что очень хочу добраться до островов в срок, а не вообще когда-нибудь. Невзирая на мои протесты и заклинания, Дончо все же поднял грот. Для пробы. Однако неудачно.

Дончо

Паруса работают отлично. Идем со скоростью два узла. Прилично. Но я не считаю нахальством мечтать о большем. Решил поднять еще и грот. Но Джу воспротивилась. Объяснил ей, что грот будет оберегать мачту лучше, чем стаксели, которые крепятся к ее вершине. Однако она прикинулась непонимающей. Не поверила, что самое опасное для мачты – перегрузка ее вершины. Уперлась как бык и стоит на своем. Такой я ее еще никогда не видал. Все-таки я стал поднимать грот, но что-то заело, и парус вверх не пошел. А жаль, я так надеялся, пока делал новую систему для его подъема. Джу расстроилась. В первый раз мы поссорились. Она заявила, чтобы я не смел больше экспериментировать с мачтой. Ладно, подожду день-два и снова попытаюсь. У нас все еще стоит перед глазами сломанная мачта. Вот Джу и боится за новую. Да к тому же беспредельно утомлена и напряжена. Работает ведь наравне со мной, а головные боли не позволяют ей полноценно отдохнуть.

Непрерывно летают фрегаты.

Небо облачное. Мы ужасно рады, что нет дождя. Просушили часть одежды. В нынешнюю ночь вахта будет вполне человеческой. Ветер – 3 балла. Волны маленькие.

Строю новые планы усовершенствования мачты.

Не собираюсь сдаваться и верю в свой успех.

Еле дождался утра и сразу же принялся устанавливать новый парус, перекроенный из старого грота. Лодка значительно прибавила в скорости. Джу засияла. Мне снова верят. Я вернул расположение к себе. Теперь опять могу отдавать приказы, и нет сомнений в моей правоте. Так намного удобнее нам обоим.

Ну и волнища накатила, залила весь дневник. Я унес его в рубку.

Джу

Уже два часа на вахте. Облака оберегают меня от солнца. На душе как-то по-особенному хорошо и радостно. И никакого напряжения. Временами я даже о мачте забываю. А мы ее часто осматриваем, ощупываем ванты.

Возле лодки все время играет рыба. Выскакивают из воды на два-три метра вверх и так близко от борта, что обрызгивают меня. Не могу надивиться на них. Буквально через каждые пять минут рядом слышен всплеск. А впереди лодки то и дело взмывают целые стаи летучих рыб. Иногда крупные. В лодку свалилась довольно большая рыбина и забилась у моих ног. Мне стало ее жалко, я схватила ее и швырнула за борт. И она тут же полетела.

Птицы летают не по одной-две, а целыми стаями. А ведь мы уже в 1000 миль от суши. Похоже, и в Тихом океане птицы не знакомы с пособием для терпящих кораблекрушение.

Настроение приподнятое, каким оно и надлежит быть у путешественника. И даже не особенно волнует, когда и где мы закончим плавание. Путешествую из удовольствия, из пристрастия к движению. Это вроде свободного парения. В такие моменты я словно сливаюсь с окружающим миром. Может быть, это и есть счастье, к которому человек стремится испокон веков. В путешествии, подобном нашему, такие мгновения чрезвычайно редки. Все остальное время – это непрерывный и напряженный труд и борьба со сном. Чтобы испытать подъем чувств, твое внутреннее состояние должно быть в гармонии со всем, что тебя окружает. Это, разумеется, мои субъективные рассуждения на тему о счастье. Знаю, что самый легкий способ выйти из состояния восторга, которое столь трудно обрести, – это заняться самоанализом. Что я и сделала. И могу сказать твердо: сделала глупость.