Поляна, 2014 № 02 (8), май - Журнал Поляна

Жизнь в Серебряном Бору не в дачный сезон была сущим раем: дом с котельным отоплением, холодильник, газовая плита, телефон, сад. О чем еще можно мечтать? На работу я ездил на троллейбусе № 20, который и сейчас ходит от «круга» в Серебряном Бору до гостиницы «Националь». Единственное — троллейбус шел около часа, зимой, бывало, промерзнешь, и мама, пожалев меня, купила мне шоферский полушубок на белой овчине с брезентовым покрытием.

Все давно уже кануло, описанные люди давно умерли, строй сменился, а этот полушубок, весьма сильно потрепанный, до сих пор живет в моем деревенском доме.

Порой думается, что пора от него избавиться, но он — моя память о Серебряном Боре.

Большой концертный рояль Мясковского

Хирург, который заменял мне оба тазобедренных сустава, говорил: «Первопричиной вашего заболевания служит позвоночник. Все беды от него». И я стал задумываться — с чего же все началось? Конечно, работа у меня сидячая, но у большинства моих сослуживцев и друзей она тоже сидячая, однако они так не страдают! Перебирая события молодости, я вспомнил, что впервые радикулит прихватил меня после байдарочного похода. Действительно, когда проводишь байдарку на перекатах, долго находишься в холодной воде в согнутом состоянии. Но ведь не я же один! Роясь в памяти, я вспомнил такой случай. Когда мне было лет тридцать, я еще с двумя приятелями проводил майские праздники на Николиной Горе, на даче, которую снимали родители моей жены. Кроме нас на даче в то время никто не жил. Развлечений, кроме выпивки, было мало, и мы додумались до следующего. На даче стоял большой концертный рояль, по преданию принадлежавший знаменитому композитору Николаю Яковлевичу Мясковскому. Не исключено, что за этим роялем он сочинил свою бессмертную Шестую симфонию. И вот мы придумали соревнование: кто подлезет под рояль и постарается, упершись ногами в пол, а «горбушкой» — в дно рояля, оторвать все три ножки от пола. Про «поднять» — не могло быть и речи. Но и эта задача была непростая. Не знаю, сколько весит такой рояль, но немало, раз его перекатывают по сцене два человека. Трудность задачи — оторвать от пола — в том, что очень непросто «поймать» центр тяжести и одновременно приподнять все три ножки. Интересно, кто придумал это ласковое слово «ножки», учитывая их толщину. Также ласково говорят пациенту «ножки» врачи, какие бы опухшие ноги ни были. Победивший в соревновании получал в награду четвертинку, которую, конечно, распивали все трое, и продолжали дружно соревноваться. Вот здоровье было немереное! Сейчас страшно подумать!

Не тогда ли я и повредил спину?

Четыре фунта лиха

С конца 60-х годов мы часто ездили отдыхать на Валдай в деревушку с замечательным названием — Нелюшка. Что это название означает, нам так и не удалось узнать. Нелюшка стоит на высоком месте и окружена тремя озерами. С нее открывается прекрасный вид на озеро Ужин, соединенное с Валдайским озером протокой, которую прорыли монахи в незапамятные времена. Колхоз, в который входила Нелюшка, был льноводческим, притом колхозом-миллионером, хотя на благосостоянии жителей это никак не сказывалось. Мы заставали время, когда лен цвел красивыми голубыми цветочками. Первая жительница, с которой мы познакомились, звалась Наталья Ивановна, оставшаяся у нас в воспоминаниях как «бабка Наташка». Сколько ей было в то время лет, сказать не могу, но зимой 1941–42 гг. была она кормящей матерью-одиночкой. Женщин гоняли по разнарядке на лесоповал, и выпало ей работать за пятьдесят километров. Каждую ночь она добиралась на попутках покормить грудью сына и сцедить молоко на дневное кормление, а к утру снова поспевала на работу. А за опоздание в военное время давали срок. Картина, видимо, для войны типичная, если вспомнить знаменитую повесть и фильм «А зори здесь тихие». Всего у бабки Наташки было трое детей. Старшая жила в Таллинне, Миша, ради которого она моталась с лесоповала, где-то в соседнем районе, младшая дочь Катя жила с мужем и детьми на другом конце Нелюшки. Все рассказы бабки Наташки о колхозном житье и как ей удалось поднять троих детей, достойны всей «деревенской прозы», включая «Матренин двор» Солженицына. Эти рассказы я мог слушать часами. Бабка Наташка рассказывала, что горела дотла три раза. Единственным неподвластным огню предметом прежнего быта всякий раз оказывался коромысловый безмен. Порывшись в золе и пепле, бабка Наташка трижды находила его в целости и сохранности. Я давно, еще в первый раз, когда мы покупали у бабки Наташки творог, заметил, что на коромысловом безмене всего четыре фунтовые насечки и спросил ее — почему, мол, так? «И-и, миленький! Муж-то мой сидел в воскресенье 22 июня 41-го года на крыльце и ладил безмен. Как он четвертую насечку сделал, прискакал верховой из центральной усадьбы и вручил мужу повестку. Отложил муж безмен, встал, собрала я его, и ушел он в военкомат. А дальше — только похоронка».

Соловки

Мы попали на Соловки в 60-е годы. Музей и турбаза были только что организованы. До этого в монастыре размещалась воинская часть, и туристов возил на острова с материка военный катер. Говорили, что во времена, когда на островах находился СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения, настенные росписи в монастыре сохранялись, а когда отдали все помещения военным, они первым делом побелили все стены. Мы жили в монастырских кельях, путешествовали по окрестностям. Архипелаг ГУЛАГ Солженицына еще не читали, поскольку он еще не был написан, но видели кирпичные здания с сорванными с петель дверями. Хорошо сохранились только решетки на окнах. Местный народ занимался в основном добычей агар-агара — водорослей, из которых делают мармелад, пастилу и другие вкусные вещи. Еще нас очень интересовала знаменитая соловецкая селедка, о которой мы много слышали и, конечно, хотели отведать. Никто из нас соловецкой селедки не пробовал, считалось, что довезти ее до Москвы невозможно — испортится. Как уж ее доставляли к царскому столу — не знаю. Решено было откомандировать меня, как человека, любящего «работать с народом». Я постучался в одну из изб и, получив разрешение, вошел. Очки с улицы сразу в тепле избы запотели, я, толком их не протерев, поздоровавшись с хозяевами, сказал: «Хозяева, как насчет селедочки?» — «Сколько тебе?» В моем представлении соловецкая селедка была очень больших размеров, благодаря своей знаменитости, и я сказал: «Штуки две». — «Две штуки, — разочарованно сказал хозяин. — Может, возьмешь хоть два килограмма?» Я радостно согласился. Знаменитая соловецкая селедка оказалась размером чуть больше крупной салаки. Примерно так же мы бываем разочарованы, когда видим вблизи знаменитого человека, а он оказывается маленького роста. Большую часть купленной селедки — нежнейшего вкуса — мы благополучно съели под водку, а часть пытались довезти до Москвы. Но народ, как всегда, прав — пришлось выбросить.

В качестве одного из главных экспонатов посреди монастыря на небольшой высоте был подвешен на перекладине колокол, подаренный Иваном Грозным монастырю в честь того, что монахи отбили нашествие шведов. Около колокола сидела, как водится, старушка-смотрительница и даже разрешала легонько брякнуть языком колокола о край, отчего шел очень низкий и приятный гул. Так вот, однажды утром вся турбаза была разбужена необычайно громким колокольным звоном, наполнявшим весь монастырь и округу. Мы бросились к узким окнам и увидели, что вокруг колокола стоит толпа людей с блаженными лицами, и они по очереди со всей силы бьют в колокол. Старушка бегает вокруг, кудахчет, а сделать ничего не может. Я наскоро зашнуровал кеды и помчался во двор, чтобы понять, в чем дело. Оказалось, что из Архангельска приехала группа глухонемых и они обнаружили, что удары колокола через пятки доходят до их чувств. То есть они впервые в жизни почувствовали звуковую связь с внешним миром.

Пока все не назвонились, они не успокоились.

Самогоноварение

Опыт с самогоноварением начался у меня с того, что муж моей первой жены — Алексей Акимов подарил мне стеклянный самогонный аппарат. Кто не знает, самогонный аппарат состоит из двух основных предметов: колбы литра на три, куда наливается брага, и рефрижератора — трубки, в которую встроен змеевик. В саму же трубку подается через шланг от клизмы холодная вода из крана и сливается в раковину. Колба ставится на газовую конфорку, пускается вода и на малом газу начинается подогрев. Через некоторое время брага начинает булькать, и вскорости начинает капать вожделенная жидкость. Пробуй! Это самая приятная часть процесса. А для получения браги надо взять три килограмма сахарного песка и три палочки дрожжей, залить водой в десятилитровую бутыль и перемешать. Бутыль надо поставить в теплое место, и через несколько дней брага готова.