Лучинушка - Ольга Дмитриевна Конаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце уже осветило верхушки деревьев, когда она, окончательно обессилев, остановилась и, вцепившись руками в ствол дерева, замерла. Вслушиваясь в звуки леса, она пыталась выделить среди птичьего гама гул проезжающих автомобилей, но ничего подобного не было. Похоже, трасса находилась уже далеко. Во всяком случае, преследователей слышно не было. Стеша села, опершись спиной о ствол, вытянула ноги и закрыла глаза, наслаждаясь покоем. О том, что делать дальше, куда идти, пока не хотелось даже думать. Незаметно для себя она задремала.
Разбудил её крик кукушки. Она уселась где-то неподалеку и усердно отсчитывала кому – то года. Стеша вспомнила о вчерашнем незнакомце и заплакала, невольно почувствовав себя виноватой в его страшной, нелепой гибели. Возможно, он дожил бы до глубокой старости, не попадись ему на ночной дороге она и волк. Похоже, волк был тот самый… но каким образом он её нашел? Неужели следовал за нею по пятам, словно взяв на себя ответственность за её жизнь? А что, если переселение душ действительно существует и её оберегала бабушка, дух которой после смерти переселился в этого зверя? Стеша потрогала рукой спрятанную на груди иконку. Нет, кого – кого, а свою бабушку в личине волка она себе не представляла.
В животе заурчало от голода. Желудок напоминал о том, что жизнь продолжается. Стеша вытерла слёзы и поднялась на ноги. Кружа в темноте между встававшими на её пути препятствиями, она окончательно потеряла все ориентиры, и теперь не понимала, в какую сторону податься, чтобы выйти к людям. Оставалось надеяться на то, что этот лес не такой уж и большой, и, рано или поздно, выход из него найдётся.
Первые шаги давались с большим трудом, потом мышцы размялись и стало немного легче. Сильно болел правый локоть. Стеша укутала его лопухом и, плотно прижав руку к себе, пошла дальше, внимательно оглядываясь по сторонам в надежде выйти на какую – нибудь тропинку. На пути встретилась небольшая полянка, поросшая земляникой. Стеша собрала горсточку полузелёных ягод, и присела, чтобы отдохнуть и позавтракать. Она бездумно бросала ягоды в рот по одной штучке и тщательно пережевывала. Рот наполнился кислотой, но ощущения сытости не приходило. Вздохнув, прикрыла глаза и снова затаила дыхание в надежде услышать хоть какие – то звуки, говорившие о присутствии людей, но вместо этого услышала кваканье лягушек.
– Лягушки – это хорошо… – прошептала Стеша. – где лягушки, там вода, речка или озеро, хотя, может быть и просто болото… Всё равно надо идти туда.
Метров через сто между деревьями показался широкий просвет. Стеша ускорила шаги и вышла к небольшому, живописному озерцу. Лес отступил, освободив место зарослям осоки и тальника. Она нашла меж кустами пологий песчаный спуск, разулась, и, спугнув сидевших у берега лягушек, зашла в воду умыться. Вздрагивая от холода, стала подбирать подол платья, чтобы не замочить, и только сейчас увидев, какое оно грязное, с сожалением вспомнила о пакете с вещами, оставшемся на дороге. Теперь ей не во что было даже переодеться.
Стеша вернулась на бережок, вынула из – за пазухи свёрток, в котором лежали завёрнутые в полотенце документы и икона, развернула и положила на траву, а полотенце повесила на куст. Затем разделась догола, и, поминутно оглядываясь, быстро, насколько позволял больной локоть, простирнула снятые с себя вещи. Отжав, хорошенько встряхнула и раскинула на кустарнике сушиться. Солнце начало пригревать, озноб прошёл и вода уже не казалась такой холодной. Стеша зашла поглубже и поплыла на середину озера. От ощущения чистоты и свежести на душе немного полегчало.
У противоположного берега раздалось громкое кряканье. Из зарослей вышла небольшая серая уточка, ведущая за собой выводок крошечных, недавно вылупившихся утят, покрытых желтым пушком с чёрными подпалинами. Войдя в воду, она стала призывно крякать, приглашая их за собой. Немного потоптавшись на месте, крохи стали шлёпаться друг за дружкой в воду и, собравшись в стайку, закружились вокруг своей мамы. Одобрительно покрякав, она стала собирать росшую вдоль берега ряску. Малыши послушно повторяли её действия.
– Летят ути, летят ути, и два гуся, Кого люблю, кого люблю, не дождуся… – потихоньку запела Стеша, плавно водя ладошками по поверхности воды.
Звуки свирели, вторящие её голосу, она восприняла поначалу как собственную фантазию, мелодию окружавшей её сказочно прекрасной природы, восприятие желаемого за действительность и закрыла глаза, полностью погружаясь в ощущение радости и счастья. Но что – то заставило её замолчать, а музыка продолжала звучать. Стеша оглянулась.
На берегу стоял коренастый, круглолицый парень лет тридцати пяти. У него были выпуклые, широко расставленные голубые глаза с бесцветными ресницами и широкий рот. Одет он был в старые растянутые трикотажные штаны и полинялую синюю футболку, на ногах заношенные кроссовки. На белесых, давно не стриженных, волосах нахлобучена потрёпанная соломенная шляпа. На плече у него висела домотканая сумка, из которой выглядывало горлышко пластиковой бутылки с молоком, и удочка, которую он придерживал локтем, играя на самодельной деревянной свирели. Если бы не современная, хотя и сильно поношенная одежда, его вполне можно было бы принять за пастушка, сошедшего с картины какого – то старинного художника.
Испугавшись, Стеша прикрыла руками голую грудь и присела поглубже в воду. Парень прекратил играть и смотрел на неё во все глаза, словно ожидая одобрения его музыкальных способностей. Улыбка и взгляд его были настолько добры и по – детски наивны, что Стеша поняла, парень немного не в себе и бояться его не стоит. Такие люди бесконечно искренни и преданны тем, кто хорошо к ним относится. Однако, был ли он здесь один, или где – то неподалёку скрываются его товарищи?
– Ты кто? – спросила Стеша, настороженно оглядываясь по сторонам.
– Родька… Я Родька. – радостно сообщил парень, улыбаясь во весь рот. – А это Машка.
Только сейчас Стеша заметила стоявшего чуть в стороне от него рослого щенка серой масти месяцев шести от роду. Машка стояла спокойно, опустив к земле прямой хвост и немного зауженную, как у лисы, морду и смотрела исподлобья равнодушными, чуть раскосыми жёлтыми глазами.
– Это же не собака, это волк… – воскликнула Стеша.
– Волк. – подтвердил Родька, часто – часто кивая головой, – мой волк. Правда, красивый?
– Правда.
– Я – Родька, – сказал парень, то хлопая себя по груди, то указывая пальцем на собаку, словно Стеша была иностранкой, не понимающей русского языка, – а это Машка. Родька – Машка, Родька – Машка… А ты кто?
– Русалка… – невольно вырвалось у Стеши, вынужденной стоять перед посторонним, пусть не совсем умным, но физически здоровым молодым мужчиной нагишом, едва скрываясь в воде.
– Русалка? – Родька сдвинул
