Сказки под ивами - Уильям Хорвуд

— Никаких извинений! Вперед, мой лодочник, вези меня домой!

Для мистера Тоуда этот день оказался куда менее приятным и спокойным.

Он встал довольно рано и, хорошенько позавтракав, облачился в походный костюм, оставив на потом лишь куртку, кепку и защитные очки. С альпенштоком в руках он прогуливался по террасе, когда Мастер Тоуд появился там же — первый раз за утро.

За ночь успели куда-то испариться решимость следовать за Тоудом по пятам и желание во всем подражать своему героическому опекуну. Одновременно к Мастеру Тоуду вернулось стремление к комфорту, а вместе с ним и желание любой ценой, под любым предлогом избежать того, ради чего так нелепо вырядился Тоуд-старший.

— Неужели вещи, сшитые в лучших парижских ателье, могут быть такими дурацкими? — изумился Мастер Тоуд.

— Они удобны и практичны, мой юный друг, и тебе придется привыкать к ним, — последовал ответ.

— Когда мы отправляемся в поход? После обеда? А в котором часу? — поспешил осведомиться Мастер Тоуд. — Дело в том, что, к моему величайшему сожалению, на меня нападает прогрессирующая слабость, и боюсь, скоро колени не смогут выдержать вес моего тела. Может так получиться, что мне, увы, придется остаться дома.

— Как обидно, — с готовностью поддакнул Тоуд. — Вот уж не хотел бы гонять тебя в таком состоянии на второй этаж, но я приготовил тебе один подарочек, который по забывчивости оставил наверху, в спальне. Ладно, раз уж тебе нехорошо, то я сам схожу за ним…

Мастер Тоуд, всегда отличавшийся большой любовью ко всякого рода подаркам и сувенирам, с готовностью направился к лестнице, сообщив на ходу:

— Слабость у меня прогрессирующая и еще не вполне развившаяся. Вот после обеда мне будет совсем плохо, а сейчас я еще полон сил.

Заинтригованный словами о подарке, он бросился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

Вскоре он вернулся — с погасшими глазами и унылым лицом. В руках он держал тяжелые кованые туристские ботинки, к одному из которых была прикреплена записка, гласившая: «В подарок Мастеру Тоуду по случаю его первого похода».

— Ввиду того что слабость поразит тебя позже, — сообщил юноше безжалостный опекун, — а сейчас ты проявляешь явную здоровую прыть, мы отправимся на прогулку прямо сейчас. Позавтракай, переоденься в туристский костюм — и я жду тебя в кладовой.

— А как же занятия, книги, учебники? — Мастер Тоуд ухватился за последнюю соломинку.

— Отменяются! — отрезал Тоуд. — На сегодня. А сейчас поторапливайся, я тебя жду.

Спустившись в кладовую, Мастер Тоуд обнаружил своего мучителя в полном облачении и, к удивлению юноши, с рюкзаком, значительно превышавшим по размеру тот, что предстояло нести ему самому.

С печальным вздохом и тоскливым стоном Мастер Тоуд взвалил на себя пусть и меньший, но отнюдь не легкий и не слишком-то удобный рюкзак. К тому времени, как он, пройдя по террасе до угла дома, остановился, чтобы задать Тоуду-старшему вопрос, пот уже ручьем сбегал по его физиономии.

Вопрос же звучал вот так:

— А куда мы пойдем?

Тоуду-младшему он казался вполне разумным, логичным и имеющим полное право быть поставленным и заданным. Однако Тоуд-старший отреагировал на него весьма неожиданно:

— Никакого нытья и жалоб! Слышать ничего не хочу! И никакого неповиновения! Не потерплю! Следуй за мной без вопросов и разговоров и дойдешь куда надо.

Таким образом, Тоуд последовал совету полковника Вилера, который рекомендовал лидеру группы не делиться всеми своими соображениями с ведомыми. Вообще-то этот совет предназначался для ситуации, когда лидер сам заблудился, но при этом не желает, чтобы подчиненные пали духом. Но в этот день Тоуд прекрасно знал, куда он хочет попасть: к домику Крота в Кротовом тупике. И попасть он туда собирался к вполне определенному часу, когда должна была начаться юбилейная вечеринка. Правда, перед этим он еще собирался провести Мастера Тоуда по кое-каким Диким Местам, чтобы преподать ему несколько уроков правильного поведения во время пеших походов.

Итак, он решительно повел своего юного воспитанника по собственному саду. Вообще-то эта территория была хорошо знакома им обоим, но под действием силы тяжести, вжимавшей рюкзаки в плечи путников, а их ноги — в осеннюю землю, даже лужайки и рощицы собственного поместья показались им враждебной, сильно пересеченной местностью, поросшей таинственными дебрями. Тоуд уже стал жалеть, что положил в рюкзаки три бутылки шампанского и несколько головок отличного сыра, которыми он собирался украсить праздничный стол в гостях у Крота.

Для намечавшихся практических занятий по ориентированию в горной местности, скалолазанию и преодолению ледников Тоуд выбрал Дремучий Лес. То, что в его чаще не было покрытых вечными снегами льдов, ничуть не смутило верного последователя полковника Вилера. В конце концов, при некотором воображении какой-нибудь старый дуб можно было представить себе отвесным склоном скалы, а сплошь пересеченную узловатыми корнями лесную подстилку — коварным ледником с зияющими трещинами.

Не без труда, изрядно запыхавшись, путешественники преодолели крутой холм (именуемый в обычной жизни Железным Мостом) и достигли опушки Дремучего Леса. Остановившись и заглянув в его чащу, откуда доносились зловещие звуки, которым, несомненно, следовало называться воем и рыком хищных зверей и шипением коварных тварей, Тоуд призадумался. О чем именно — это мгновенно сообразил Мастер Тоуд, поспешивший невзначай сделать предположение, что прогулка вдоль берега Реки по направлению к домику Рэта Водяной Крысы послужила бы отличным вводным уроком по привыканию к новому для обоих путешественников миру походов и дальних экспедиций.

Более того, Тоуд-младший осмелился предложить заглянуть к Рэту в гости и выпить у него по чашечке чая.

Это было уже слишком!

— Как раз именно это я и собирался сделать, мой юный друг! — сурово процедил сквозь зубы Тоуд. — Но я был бы тебе премного признателен, если бы ты не приставал с советами и предоставил мне руководить нашей экспедицией, взяв на себя труд быть ведомым.

С этими словами довольный собой Тоуд направился по тропинке в обход Дремучего Леса, старательно отводя взгляд от его зловещей чащи.

На какое-то время прогулка даже стала приятной, но вскоре вес рюкзаков снова дал о себе знать, и путешественники обнаружили, что даже эта — хорошо знакомая и, казалось бы, абсолютно безопасная — дорога таит в себе немало трудностей и неприятностей. За весьма короткое время Тоуд успел изрядно забрать в сторону и потерять реку из виду, совершенно заблудиться, забрести в непролазные кусты выше него ростом, упасть в грязные лужи (шесть раз, один раз — дважды), споткнуться о и наткнуться на свой верный альпеншток (бессчетное число раз) и ко всему прочему запутать себя и своего спутника в страховочной веревке.

Они как раз сидели спиной к спине, отчаянно пытаясь вырваться из бесчисленных петель и узлов, когда набежавшая туча скрыла солнце, вокруг потемнело, и Тоуду вдруг стало ясно, что он, пожалуй, слишком опрометчиво забрался так далеко в глушь Дремучего Леса. Милые рощицы Берегов Реки остались где-то позади, и теперь вокруг вздымались к небу стволы буков, тисов, среди которых то и дело попадались настоящие великаны — дубы и старые вязы, те самые, которые Тоуд собирался использовать как макеты горных склонов на уроках скалолазания.

Пронизывающий ветер дул, казалось, ниоткуда и в то же время со всех сторон. Зловещие, пугающие звуки, которых путники так старательно избегали все утро, с удвоенной силой обрушились на них.

— Тоуд! — донесся чей-то недобрый шепот из ближайшего куста.

— Ха-ха-ха! — издевательски засмеялся кто-то за поваленным деревом, среди ветвей которого Тоуд уже заметил чьи-то кровожадные сверкающие глаза и блестящие клыки.

А затем послышался хор, чем-то отдаленно напомнивший Тоуду голоса ласок и горностаев:

— Жабы, молодые жабы и старые жабы! Как мы их любим, как мы их любим — жареными, солеными и маринованными!

Если бы один только Тоуд-старший услышал эти угрозы, это было бы еще полбеды. В конце концов, ему, напуганному и усталому, могло и показаться. Но Мастер Тоуд тоже слышал (или думал, что слышал)! Умирая от страха, он завопил:

— Дядюшка, что же нам теперь делать? Мы пропали! Нас съедят! Нас сожрут на обед и на ужин!

Сознание собственного лидерства и ответственности за судьбу ведомого им воспитанника придало Тоуду сил и решимости.

Верно, что еще секунду назад он думал только о себе и мечтал только о том, чтобы вырваться из опутавших его веревок и ближайших колючих веток. Но, услышав жалобный крик Тоуда-младшего, его всхлипывания и икания, он почувствовал прилив почти отцовских чувств, ощутил ответственность старшего и сильного за доверившегося ему слабого и молодого. В его голове всплыли советы почтенного полковника Вилера. В одном из наружных карманов рюкзака он, не веря удаче, обнаружил большой охотничий нож, которым быстро перерезал спутывавшие их веревки и несколькими размашистыми ударами обрубил самые колючие и цепкие ветки, державшие обоих путников.