Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Дальше события и темп продвижения на Запад пошли примерно в одном ритме, то есть все более и более ускоряясь.

Комдив Шатилов

В мае 44-го дивизию возглавил новый командир. В армейской жизни от комбата до комдива – как от земли до Бога. Так что о новом военачальнике Неустроев до поры до времени знал только то, что носил по окопам «солдатский телеграф». А этот всезнающий источник от одного к другому передавал, что полковник В. Шатилов в армии с 24-го года, окончил Военную академию, «участвовал в освободительном походе советских войск в Западную Украину и Белоруссию». А также что на фронте с первых месяцев войны…

Однако первое впечатление при личном общении сложилось неважное. Комдив «больше говорил сам, чем слушал, – вспоминал после войны Неустроев. – Дивизия в то время вела бои в районе реки Великой…» [20]

Эти-то бои очень скоро и поменяли мнение комбата к лучшему: «Шатилов часто покидал свой наблюдательный пункт. Обходил позиции рот, подбадривал бойцов и давал советы командирам. Он шел по траншее в полный рост, не пригибаясь… Чувствовалось, что комдив человек отменной смелости. Мы, командиры, как-то сразу изменили к нему отношение…» [21]

В Латвии комдив Шатилов убедительно доказал, что кроме личной отваги обладает способностью находить выход из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. В середине лета 1944 г . 3-й ударной пришлось наступать по Лубянской низменности – району сплошных многокилометровых болот. Через эти необозримые топи пролегала единственная грунтовая дорога. Но она прикрывалась многочисленными опорными пунктами противника, проволочными заграждениями, завалами и минными полями. Кто мог из соседей слева и справа стали искать обходы, тропки и перешейки между болотами. Но у 150-й и такой возможности не было. Перед ее полками лежало пять километров топкой, зловеще пузырящейся трясины, которую надо было преодолеть. Одно утешало: за таким болотом противник явно не ждал. Но как через эту топь перескочить? Причем не налегке, а с вооружением и боеприпасами? Шатилов нашел ответ буквально под ногами. И не выходя из штаба, который временно расположился в старой, заброшенной лесопилке. Посовещавшись с начальником разведки и дивизионным инженером, он приказал пилить бревна на доски и прокладывать из них настил. Одновременно стали готовить палки вроде лыжных, с большими опорными кругами из лозы. При передвижении по узкому настилу они помогали сохранять равновесие. Позже, когда уже начали продвижение, выяснилось, что по уложенному настилу за ночь можно переправить не только людей, но и протащить в разобранном виде тяжелые минометы. Под утро передовой полк без каких-либо осложнений преодолел топь и с ходу вступил в бой. Атака была внезапной. И это решило ее исход с минимальными для дивизии потерями…

Период с середины августа прошел для генерала Шатилова и его дивизии почти в непрерывном наступлении. Теперь на третий год войны уже не гитлеровские военачальники, а советский генерал демонстрировал, как надо стремительно обходить и молниеносно окружать. Например, в Эгерли – важном узле дорог на пути к Риге – наши танки и пехота ворвались в тот момент, когда противник все еще был уверен, что станция находится у него в глубоком тылу. А тем временем пассажиры прибывшего из Риги пригородного поезда с изумлением смотрели на стоящие у вокзала «тридцатьчетверки» и разгуливающих по перрону солдат с красными звездами на пилотках…

Впрочем, «именинниками» в те дни были не только шатиловцы. Большого успеха в боях на подступах к столице Латвии добились и многие другие части и соединения армии. Например, 171-я стрелковая дивизия полковника А. Негоды. Военная судьба не раз поворачивала так, что дивизии Шатилова и Негоды воевали бок о бок. А на войне прикрывающий твой фланг, как в мирной жизни добрый сосед, считай, дороже родственника. Оба комдива умело управляли боем, были весьма упорны и изобретательны в обороне, но больше все-таки любили наступать и даже в некотором роде соревновались в этом друг с другом. Правда, один раз – в июле 1944 г . при взятии Себежа и тот и другой сильно подвели командующего 79-м корпусом генерал-майора С. Переверткина. Попытка взять город с ходу не удалась. Однако Негода, чья дивизия поначалу довольно лихо ворвалась на окраины, поспешил доложить о взятии. В штабе Шатилова командиру корпуса также подтвердили, что и их дивизия вошла в Себеж. Обрадованный Переверткин тут же доложил командующему армией. И только потом, по следующим докладам из дивизий понял, что Себеж как был за немцем, так и остался. А наверх – с подачи подчиненных и его стараниями – ушла «липа». По воспоминаниям Шатилова, расстроенный командир корпуса тут же связался с ним, но не ругался, а задал только один вопрос:

– Что же теперь делать?

– Я думаю, надо передоложить, сказать правду… [22]

О том, передоложил Переверткин или нет, Шатилов не пишет. А упоминает лишь о его решении штурмовать хорошо укрепленный город в тот же день. Решение командир корпуса принял, конечно, сгоряча. Но тут же получил одобрение от командующего армией.

Новый наспех подготовленный штурм грозил обернуться большой кровью. К счастью, в ситуацию вовремя вмешалась высшая сила: узнав о неудаче, командующий бывшим Северо-Западным, а теперь Вторым Прибалтийским фронтом генерал А. Еременко приказал отойти и как следует подготовиться…

Так что и обе дивизии – 150-я шатиловская и 171-я Негоды – получили возможность немного передохнуть, перегруппироваться и уже «на свежую голову» выбить гитлеровцев из Себежа.

Любопытно, что очень скоро в самом центре Берлина военная судьба в очередной раз, но гораздо теснее, сведет генерала Шатилова (это звание ему присвоят 2 ноября 1944 г .) и полковника Негоду бок о бок перед одной целью. Но это будет в последний раз, потому что уже после войны, в мирной жизни они разойдутся раз и навсегда…

«Ледовое побоище» полковника Зинченко

Не сладка и без того нелегкая солдатская доля у тех, кто ходит под азартно соревнующимися в бою командирами. Но Неустроев считал, что ему повезло: как бы ни был крут генерал Шатилов, а имелся у комбата свой непосредственный начальник. Командир 756-го полка полковник Ф. М. Зинченко просто так бросать солдат в топку войны не любил. В бою был осторожен, действовал толково, с хитрецой. У него потерь было меньше, чем в других полках 150-й дивизии. Первое боевое крещение Зинченко принял еще в 1920 г ., в частях особого назначения у себя на родине, в бывшей Томской губернии. Потом, через четыре года, продолжил службу в рядах Красной Армии. Война застала в должности зам. начальника политотдела Ленинградского военного училища воздушного наблюдения, оповещения и связи. Училище эвакуировали в Башкирию. Но молодой кадровый офицер счел себя не вправе заниматься каким бы то ни было – пусть самым ответственным и необходимым – делом в глубоком тылу. Ведь враг топтал и терзал родную землю. Поэтому после многочисленных настойчивых ходатайств в апреле 1942 г . прибыл на Северо-Западный фронт.

Первую правительственную и сразу очень высокую награду – орден Красной Звезды – майор Зинченко получил в марте 1943 г ., когда на подступах к Старой Руссе его часть в ходе ожесточеннейших боев разгромила мощный вражеский узел сопротивления «Луиза». Разгромила, несмотря на бешеное сопротивление со стороны гарнизона, основу которого составлял батальон штрафников – бывших гитлеровских офицеров.

Вторая награда была уже сугубо полководческой – орден Суворова 3-й степени. В самый канун Нового, 1944, года майор Зинченко получил приказ ввести свой полк в узкий, накануне пробитый в обороне противника коридор. По этой смертельной для любой воинской части «кишке» майору предстояло провести своих бойцов в довольно обширный прифронтовой район неподалеку от озера Неведро в Псковской области. Причем провести очень резво, поскольку со дня на день гитлеровцы намеривались ликвидировать образовавшуюся там партизанскую вольницу.

В отнюдь не рождественскую погоду, под проливным дождем и в слякоть, таща на себе станковые пулеметы, минометы и по два комплекта боеприпасов на каждого, бойцы и офицеры полка совершили 20-километровый переход. И 29 декабря заняли оборону неподалеку от озера Неведро. Через день, когда наконец-то ударил благодатный морозец, подошли артиллерия и обоз.

Далее процитирую самого Ф. М. Зинченко: «А утром 1 января гитлеровцы двинулись на партизанский район. Шли двумя цепями по 500—600 человек в каждой, без единого артиллерийского или минометного выстрела. Стало ясно: противник не знает, что перед ним регулярная часть Красной Армии, и рассчитывает на легкий успех. Оценив обстановку, принял решение: подпустить противника на 20—30 метров, забросать гранатами, прочесать кинжальным пулеметным огнем и решительно, всеми силами, ударить в штыки. В это же время одним батальоном выйти во фланг и тыл второй цепи, тем самым подсечь атакующих под корень, отрезав путь к отступлению.