Надпись на сердце - Борис Привалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свист оборвался. Послышались чьи-то тяжелые шаги.
«Эх, спугнули!» — вслух пожалел я.
Ко мне по тропке спустился мой старый друг Коля-Николай, как все звали его.
«Кого же это я испугал?» — спросил он.
«Соловья».
«Соловья?! Да они еще только через две недели появятся», — усмехнулся он.
«Ну, значит, это какой-нибудь внеочередной, досрочник. Ты послушай... Тише...»
Коля-Николай замер. Мы прислушались — ни звука. Прошло несколько минут тишины, и вот тихонечко заструился нежный свист.
«Ну, — сжал я руку Коли-Николая, — слушай теперь...»
«Да это я свистел, — рассмеялся Коля-Николай. — Слушай-ка...»
И он виртуозно просвистел только что слышанную мною мелодию, которую я принял за подлинно соловьиную.
«Увидел я тебя с этой вертихвосткой, — пояснил мне друг, — и горько мне стало. Ее там машина у входа ждет — на танцульку везти, а ты тут за сердце хватаешься обеими руками. Ну, думаю, создам-ка я им лирическую атмосферу, может, полегчает...»
И Коля-Николай хитро взглянул мне в глаза:
«Я же знаю, ты парень с лирической жилкой... Ну и как, помог я тебе?»
Конечно, может быть, соловья действительно не было, я не спорю. Может, и придумал это все Коля-Николай. Но знакомым и родственникам рассказываю, я, что слышал самого настоящего соловья-солиста. Вот только Нине, когда покаянную принес, все как есть открыл. Она меня простила — иначе ведь не согласилась бы моей женой стать, верно?
И молодой человек влюбленно поглядел на белокурую свою спутницу.
— А тост? — спросил Иван Иванович. — Раз вы рассказывали сразу за двоих, то и тоста должно быть два.
— За тех, кто любит! — произнес молодой человек, а его супруга смущенно заалелась. — За всех влюбленных Земли! И за их друзей!
ЗНАКОМСТВО С ЖИЗНЬЮ
(Это рассказывала заслуженная артистка республики М., которая летела в Москву на съемки нового фильма. Почти все присутствующие знали М. по кино, по спектаклям. Последняя премьера современной пьесы из колхозной жизни, где М. блестяще сыграла роль молодой доярки, была еще у многих на памяти. Иван Иванович Геолог, воспользовавшись тем, что М. задумалась, о чем бы рассказать, попросил ее:
— Расскажите, пожалуйста, как вы сумели добиться в последнем спектакле такого перевоплощения? Откуда у вас такое знание колхозной жизни? Ведь вы же все время в городе, в разъездах, то съемки, то репетиции... И вдруг — представляете, товарищи! — доит корову, как потомственная крестьянка! Поразительно!
И М. поведала нам забавную историю, с ней происшедшую во время подготовки к этому спектаклю.)
— Зная, что в предстоящем сезоне мне предстоит работать над ролью доярки, я решила провести свой отпуск на молочной ферме совхоза.
«Опыта у вас нет, — сказал мне заведующий фермой, — дояркой мы вас поставить не можем. Хотите — разнорабочей? Войдете в курс — повысим».
Я согласилась.
Разумеется, рабочие совхоза не знали, что я актриса. Про себя я говорила туманно: студентка, мол, решила подработать во время каникул.
Я внимательно присматривалась к окружающим. Особенно меня заинтересовала молодая работница фермы Зоя — хлопотунья и хохотушка. Мы сразу подружились с ней. Именно такой в моем воображении должна была быть Валя — героиня пьесы.
Мы гуляли вместе, беседовали на различные темы, обменивались впечатлениями от книг и кинокартин.
Мне казалось, что я нашла именно то, нужное.
Вскоре Зоя сообщила, что уезжает, — так сложились обстоятельства. Она пригласила меня зайти вечером в дом, где жила, обещая рассказать о причине столь поспешного отъезда.
«Вера, ты меня прости, — сказала Зоя, — но я тебя все это время обманывала! Я — актриса! Мне предстоит сниматься в кинофильме «Молочные реки». Главная роль — молодая женщина работает на молочной ферме. Ты — как раз тот тип, который мне был нужен. Поэтому я...»
Понятно, что я чуть не свалилась на пол от смеха. Но когда я рассказала свою историю, то мы, две актрисы, сперва подивились такому совпадению, а потом немножечко взгрустнули: вот что значит полное незнание жизни села! Ведь вместо того, чтобы поближе познакомиться с настоящими доярками, мы тратили время друг на друга!
Это случилось потому, что мы обе представляли себе сельскую жизнь несколько по-книжному, так, как она кажется горожанкам, никогда не бывавшим в сегодняшних колхозах и совхозах. Я и Зоя старались выглядеть как можно более «деревенски». У доярок это вызывало снисходительную улыбку, а мы обе «клюнули» друг на друга.
Пришлось нам с Зоей провести на ферме еще по месяцу. И оказалось, что молодые колхозницы и работницы фермы ничем не отличаются от передовой городской молодежи. Конечно, есть кое-какие мелочи, детали, но в целом яркой специфики в интересах, в стремлениях, желаниях нет. Те же увлечения: литература, искусство, танцы, учеба, та же любовь к труду. Главное различие — профессия. Вот мы с Зоей и начали овладевать специальностью.
— И неплохо овладели, уважаемая! — зашумел Иван Иванович Геолог. — Весьма, весьма! И — если разрешите — то я провозглашу тост вместо вас...
— Разрешаю, — согласилась М.
— Давайте выпьем этот бокал шампанского, товарищи, за то, чтобы знание жизни всегда вдохновляло мастеров искусств на большие победы!
— Принято! — подтвердили слушатели.
ДЕФИЦИТНАЯ ПРОФЕССИЯ
(Эту историю рассказала модная дамочка с браслетами. Она пыталась было отказываться от рассказа, но потом заулыбалась направо и налево и произнесла кокетливо:
— Ну, так и быть. Только моя история совсем не веселая.)
— Вот тут о фермах рассказывали, о доярках — это меня просто расстроило. Вы знаете, из-за этих ферм и колхозов разлаживается нормальная жизнь. Возьмем нашу семью. Все заняты. Кто по хозяйству работает? Дуся. Домработница. Но ведь я бы ее в другое время и держать не стала. Она кончает десятилетку без отрыва от работы, но разбирается в физике лучше, чем в кулинарии. Ужас! И вот теперь, когда все девушки сидят в этих фермах и колхозах, достать домработницу — проблема мирового значения. Атом, по-моему, расщепить — это в десять раз легче. Поясню жизненно, на примере. Моя Дуська разбила вазу. Вдребезги. Я думала — не переживу. Мне горе, а Дуське хоть бы хны. Ведь я с ней сделать ничего не могу. Уволить? Да ее сразу возьмут Мрякины! Они ее давно соблазняют. И знаете, что меня спасло? То, что Мрякины — тучники. Они сами сидят на диете, а домработницу сажают питаться вместе с собою, за стол. И ей приходится питаться их диетой. А у меня Дуська ест в кухне, там она хозяйка, ешь, что хочешь. Меня интересует — куда мы идем? Что будет с интеллигенцией? Вот моя Дуська получит аттестат зрелости — и поминай как звали. А ведь на домработниц нигде не учат. Но если их не будет, домрабынь этих, то нам придется быть домработницами у самих себя! Я кончила институт иностранных языков, я иногда даже мужу помогаю, прочитаю романчик по-английски, газету. А шить, варить, стирать, полы мыть — я просто не умею. И не хочу уметь. Нет, я в отчаянье! Даже ни о чем больше думать не хочу — что будет в будущем году? Кто позаботится о нас? Раньше приезжали девочки из деревни — и все шло отлично. А сейчас они почему-то все на фермах, в колхозах. Ужас!
Дамочка обвела слушателей широко раскрытыми красивыми глазами и, наверное, для вящей убедительности похлопала своими длинными, номер три, ресницами.
Неловкая пауза затянулась. Даже бодрый Геолог не нашелся сразу что сказать.
Первым пришел в себя подполковник. Словно прислушиваясь к далекому перезвону курантов, он произнес:
— Предлагаю тост за то, чтобы некоторые специальности — типа «жена своего мужа» — вымерли поскорее. Пусть все на земле принадлежит только тем, кто трудится!
— Принято! — загрохотал Иван Иванович и воинственно разгладил бороду. — Единогласно! При одном воздержавшемся! — и он глазами показал на дамочку, которая отставила свой бокал.
КОГДА РОЮТ ЯМУ САМИМ СЕБЕ
(Этот эпизод поведал нам инженер-гидростроитель. Когда наступила его очередь рассказывать, мы как раз пролетали над теми местами, где он работал.)
— Где-то за границей, говорят, устроили соревнование экскаваторщиков: кто разобьет ковшом скорлупу, не раздавив самого яйца. Вроде, значит, как ложечкой перед едой: слегка стукнуть по носику и — баста. А во втором туре нужно было рассыпанную по земле коробку спичек всю, до последней головки, собрать и на ладонь главному судье в коробок высыпать. Да так, чтобы ни одна спичка мимо, упаси боже, не упала. Приятно, конечно, что есть на свете такие мастера-виртуозы.
Припомнились мне эти соревнования в минувшем году, во время моего пребывания на одном большом нашем строительстве. И вот по какому поводу.
Гидростанцию, как всегда, начали сооружать с жилых домов. Ведь, как говорится: нет крыши над головой, с головы спрос другой. Поставили, значит, поселок для строителей и их семейств. И тут планировщики дали маху. А может, какой-нибудь перерасчет в последний момент у проектировщиков получился, но факт таков: котлован, который экскаваторщики рыли, пришлось делать чуть не в полтора раза больше.
