Диверсия не состоялась - Дмитрий Репухов

Когда все собрались, обер-лейтенант печальным голосом сказал:

- Мы вместе с вами скорбим по поводу смерти нашего юного друга…

А что в самом деле было у него на душе? Его взгляд ощупывал хилые наши фигурки. Шварц улыбнулся:

- Я вижу, вы устали, и вам необходимо отдохнуть. Сегодня вы увидите образцовую жизнь немецкого крестьянина и на себе испытаете подлинное германское гостеприимство. Через два часа мы отправляемся на ферму в гости к добрым немецким труженикам.

Глава девятая

Ферма встретила нас поросячьим повизгиванием. Ваня ахнул от удивления, увидав двухметрового породистого хряка:

- Вот это да!

Хозяин фермы, высокий худой старик, разъяснил:

- Таких у меня четыре пары. Один из них даже имеет золотую медаль. Настоящую.

- Он буржуй, - шепнул мне Женя и, глядя на старика фермера, пнул хряка. Но тот и ухом не пошевелил.

Я подошел еще ближе к изгороди и кинул кусочек палки под нос борову. Он резво схватил ее зубами и, уставив на меня свои белесые глаза, стал чавкать и за какую-нибудь минуту сожрал палку, похрустывая. Тогда Ваня быстро опустил руку в карман, оглянулся по сторонам и сунул круглый хлебный серенький шарик в рот хряку. Тот ухватил шарик зубами, пожевал немного и со слюной вывалил себе под ноги. Я хлопал глазами: палку сожрал, как конфетку, а то, чем угостил его Ваня, есть не стал.

Фермер показал нам чистеньких овец, гладких, сытых коров и наконец повел в подвал, где каждому вручил по бутылке фруктовой воды.

Шипучий кисло-сладкий напиток всем понравился.

Ребята попросили добавки и выпили еще по бутылке. Тут Федотов посмотрел на часы:

- Пора домой.

Обратно шли через лес. Приметив небольшую зеленую лужайку, Федотов разрешил нам немного поиграть. Мы разбрелись среди сосен.

Неожиданно кто-то воскликнул:

- Белка!

Белка сидела на ветке и лапками мыла рыжую мордочку. Ребята на миг сбились в кучу.

- Какая красивая! - вздохнул Ваня. - Белочка, иди к нам. Мы тебя не обидим. Будешь жить у нас.

Но белочка только посмотрела на нас глазками-бусинками, махнула хвостиком и прыгнула повыше.

- Чего стоите? Ловите ее! - закричал воспитатель. - Хватайте за рыжий хвост! - и громко расхохотался. - Кто смелый, лезь на дерево!

Прыгнув на соседнее дерево, белочка не рассчитала, упала на траву. Женя схватил ее и, прижимая к груди, ласково замурлыкал:

- Не бойся, тебе будет у нас хорошо!

Ребята сгрудились вокруг счастливца:

- Покажи!

Но Женя посадил зверька за пазуху, прикрыл от посторонних глаз.

- Потом. Пусть успокоится.

- Дай-ка, - протянул руку воспитатель.

- Я поймал, белочка моя! - насупился Женя и отступил назад.

- Что-о-о? - Федотов как бы шутя, с усмешечкой, взял у Жени белку. Перед нашими глазами мелькнуло пушистое тельце. Воспитатель ухватил белку за задние лапки и секунду выжидательно смотрел на мальчишек. В следующее мгновение он сделал резкое движение и разорвал зверька. Теперь это уже была не белочка, а два окровавленных трепещущих лоскута.

У меня перехватило дыхание. И ребята широко раскрытыми глазами смотрели на Федотова.

- Чего уставились? - хмуро сказал он. - Вот так будет с каждым из вас, если попадете в руки НКВД. За науку, между прочим, вы должны сказать мне спасибо. Да и кто, кроме меня, о вас позаботится?

Спрятавшись в зарослях акации, мы решали, как нам теперь быть.

- Ну и жизнь, - подавленно шептал Витя. - Тут смерть по пятам ходит, да и дома, если вернемся, не известно, что будет.

- Чего раскис? - перебил его Ваня. - Думаешь, наши не поймут, не разберутся, что к чему?

- Ты, Витька, небось забыл, как в Касселе клятву давал!

- Ничего не забыл!

- Тогда не хнычь. Неужели не понятно, что фрицы у нас слабину ищут? Запугивают они нас, вот что!

- Тебе, может, все понятно, а мне не очень. Выходит, я сразу должен податься к своим и сказать: «Я, Павел Романович, такой-сякой, у немцев по компасу учился ходить, в разведчика-невидимку играл и, как бы между прочим, около сорока дней водил фрицев за нос и вдобавок кашу ихнюю ел!» Да никто же мне не поверит! Вы, пацаны, как хотите, а я поначалу сбегаю домой, к мамке, а уж потом пойду в НКВД. Витя Корольков сказал:

- Я домой не пойду. В Красную Армию подамся.

- А я первому, кого встречу на нашей земле, скажу, кто я такой, - решил я.

Прошло еще два дня. Учебные тренировки в поле не проводились. Немцы словно бы махнули на нас рукой и даже разрешили большую часть времени, отведенного на военно-спортивные игры, проводить, как мы сами хотели.

За это время у меня на ноге открылось небольшое отверстие - свищ. Я с трудом скрывал хромоту. Однажды вместе с ребятами отправился на озеро. Но чего мне стоила эта прогулка! Я собрал все силы, стиснул зубы и старался не хромать. Шел медленно-медленно. Невыносимая боль остановила меня на полпути. Я сел возле ручейка, журчащего в нескольких метрах от дороги, и опустил больную ногу в холодную воду. Женя, заметив, что я отстал, вернулся, участливо спросил:

- Здорово болит?

Я вытащил ногу из воды.

- Теперь немного полегче.

- Да у тебя кровь! - испуганно воскликнул он и растерянно посмотрел на меня. - Что делать-то будешь?

- Не знаю. Иди к пацанам.

- А ты?

- Посижу немного, отдохну, потом притопаю. Женя побежал к озеру.

И тут я вдруг увидел приближавшегося ко мне младшего инструктора Таболина. Он шел со стороны особняка. По-честному, я растерялся: никогда не думал, что снова встретимся. Сейчас он увидит мою ногу и тогда… тогда фрицы узнают про мою беду. С разбитой-то ногой разве я им нужен? Ясное дело: убьют и бросят в помойку.

Натянув на ногу ботинок, я встал. Боль несколько притупилась. Сделав несколько шагов, я оказался лицом к лицу с Таболиным. Он протянул мне руку:

- Ну, здравствуй!

Я отпрянул в сторону, оступился и невольно вскрикнул.

- Что у тебя с ногой?

Он уже поднял мою штанину и внимательно, чуть нахмурившись, стал осматривать рану.

- На летном поле, когда прыгали, расшиб, - признался я и дрожащим голосом стал уверять: - Это ничего, заживет. На мне быстро болячки заживают…

- Подожди меня здесь, никуда не уходи, - сказал Таболин и исчез в кустарнике.

Вскоре он вернулся, достал из кармана пузырек с какой-то жидкостью, смазал мне рану, перевязал и вдруг ни с того ни с сего спросил:

- Ты - пионер?

С языка у меня чуть не сорвалось: «Конечно!» Но я вовремя спохватился и замотал головой.

- Так я тебе и поверил, - сказал Таболин. Он закурил и, время от времени поглядывая на меня, несколько раз прошелся вдоль ручейка.

«Поймать хочет», - думал я, сидя на траве. Вспомнил, как в карцере к Ване Селиверстову подбивал клинья повар Герман. Советовал идти к своим…

Таболин бросил окурок в воду и подсел ко мне: - Нас тут двое, ты и я, и этот разговор останется нашей тайной. Я обязан предупредить тебя, что немцы на днях забросят вас всех на территорию Советского Союза со специальным заданием.

- А как это? - спросил я.

- Не прикидывайся дурачком. Ты знаешь как.

Таболин досадливо поморщился. Очевидно, он был в затруднении. Но, как ни в чем не бывало, продолжал:

- Когда вы окажетесь у своих, немедленно свяжитесь с представителями местных властей - идите в райисполком, к председателю сельсовета, в милицию - словом, не теряйте ни минуты.

- Ну да! - протянул я. - Чтобы нас схватили, как ту белку. Алексей Николаевич лучше вас знает…

- Алексей Николаевич запугивает вас, - сердито произнес Таболин. - Он служит фашистам. А я - нет. Понял? Впрочем, все равно, веришь ты мне или нет, но ты должен знать, что галстук советского пионера имеет красный цвет - цвет пролитой крови. Льется она и сейчас. Я думаю, что многие ребята уже поняли, ради чего немцы вас кормят и так много говорят о вашем будущем, - Иван Семенович положил свою руку на мое плечо: - Конечно, все это я должен был сказать раньше, но сам подумай, разве я мог пойти на риск? Во всяком случае, я должен был хоть что-то знать о вас.

Он посмотрел на мою ногу:

- Я постараюсь помочь тебе. Ступай к ребятам.

Он поднялся и пошел назад, к «охотничьему» домику. У развилки, где тропка раздваивалась, вдруг круто повернул в сторону озера.

Я пристально смотрел ему вслед и думал о том, как бы получше рассказать обо всем мальчишкам. Сейчас, после разговора с Таболиным, у меня на душе стало спокойнее и легче. Я почувствовал уверенность в правильности наших действий.

Я потихонечку побрел к озеру. В воде вместе с ребятами весело и шумно барахтался и Таболин. Иван Семенович что-то с увлечением рассказывал. Я подошел еще ближе и понял, что он вспоминает свое детство.

- …Возле деревни, где я родился, протекает маленькая речушка. Однажды я присел на бережок. Слышу, кто-то кличет: «Ванюша! У тебя под носом щука плавает. Держи ее!» Я и бултыхнулся в воду. Потом вынырнул и поплыл.